— Пиздец, Чернов! Кто это тебя так отмудохал? — в ужасе воззрилась она на рассеченный висок.
Егор неопределённо повёл плечами. К этому моменту он уже примерно догадывался, кто именно отправил ему пламенный привет в лице трех «человечков»{?}[Отсылка к песне “Человечек” группы Заточка]. В принципе, на такое вполне способен один его знакомый с повадками бандита из девяностых: ему Егор по-прежнему оставался должен по мелочи. Однако на фоне страшного личного шторма эти самые мелочи выглядели, как не стоящая выеденного яйца фигня. Короче, благополучно выпало данное обстоятельство из фокуса внимания. Вообще же не до того было!
Стало быть, Колян… Вот только Коляну решить поставленную задачу такие методы все равно не помогут. Там на счетчике-то сотня или полторы тысяч, однако сию секунду свободной суммы нет. Вернувшись из добровольной недельной ссылки, Егор заглянул к бабе Нюре, в очередной раз нашел её состояние неудовлетворительным, конкретно психанул и в тот же день оплатил полноценную диспансеризацию в платной клинике. Подумав, что там её, по крайней мере, быстро и качественно обследуют и подберут подходящую схему лечения. Ну, а приятелю после написал, что всё помнит, но ему нужен ещё месяц. На это ответа уже не последовало: решил Колян, видимо, прибегнуть к иной тактике воздействия. Однако же, стоит констатировать, что и здесь его ждал провал: страха Егор не испытал. Да и вообще, догадавшись, кто заказчик, не испытал ничего, кроме разочарования. Бред же: из-за каких-то ста тысяч «деревянных» пытаться приятеля в асфальт закатать. Куда мир катится?
— Я в шоке. Надо будет попробовать замазать, а то публика у нас сегодня такая, что… Не поймет, короче, — Аня продолжала хмуро пялиться на украшающие расслабленную физиономию ссадины. К счастью, гематомы на рёбрах и легкое ножевое скрывала футболка, а то бы началась сейчас вторая часть Мерлезонского балета. — Что-то ты подозрительно довольный. Точно всё ок?
— Угу… — промычал Егор. Мысли витали непозволительно далеко.
Инспекция продолжалась. Со ссадин на лице взгляд соскользнул к шее, и подозрение в прищуренных карих глазах заплескалось совсем уж неприкрытое.
— Ты что, не один? — сдавленно прошипела она. Теперь его внешний вид изучали через две узкие щелочки.
Егор всё еще пытался хранить невозмутимость, однако же, на удивление, этот фокус давался сложнее, чем прежде.
— Нет. Так что войти не предлагаю, извини.
Ну, здесь уж сдержаться оказалось выше его сил, больно недоумённым у Аньки стал вид. Уголки его губ сами расползлись в глуповатую усмешку. А какое конкретно выражение проступало на лице, даже подумать страшно: контролировать мышцы не удавалось, собраться и сконцентрироваться на разговоре не выходило. Одно можно утверждать наверняка: за все годы их общения наблюдать подобного Анюте не доводилось, так что озадаченный, даже испуганный взгляд понять, в принципе, можно.
— Его-о-ор? — встревоженно окликнула Аня. — Ау?! Вернись на землю!
«Что тебе от меня надо, женщина?»
— Что?
— Опять за старое? — вглядываясь в него исподлобья, с укором вопросила она.
— За новое. Или за старое. Под каким углом посмотреть… — ответил Егор уклончиво. Ульяна всё не появлялась, и это обстоятельство потихоньку начало наводить на беспокойные мысли. Но рассеянная улыбка всё еще продолжала блуждать по лицу. Никак не мог он собственный рот усмирить.
Хотелось надеяться, что всё дело в банальном стеснении, а не в принципиальном Улином нежелании светиться перед его друзьями.
«Может, она подозревает, что всё это ненадолго?..»
— Ты мне мозг взрываешь! — в отчаянии воскликнула Анька. —Ты меня вообще слышишь? Такое ощущение, что тебе пофиг…
«…И вообще сегодня из номера больше не собирается нос высовывать?»
— Угу…
— Что «угу»?! Слышишь или пофиг? — во встречном взгляде отражалась мольба. — Егор, у нас саундчек, ты помнишь? Ты здесь вообще?
«Что?.. А, да…»
— Да… Буду ко времени.
Аня уставилась на него во все глаза. И читалось в них: «Я тебя не узнаю!». «Что значит «ко времени»? Ты же всегда приходишь загодя!», и так далее и тому подобное.
— Ко времени, но, скорее всего, не один, — уточнил Егор, внимательно прислушиваясь к тишине номера. Не нравилась она ему. Если Уля не желает выходить, ставить её в неудобное положение, окликая по имени, он не станет. Однако он уже точно знает, каков будет первый вопрос, который он задаст Ульяне, закрыв за Аней дверь.
«В чём дело?».
— Не один?.. — эхом отозвалась Анька. Ну всё, в чей-то светлой головушке замкнуло с концами.
— Не один. Что непонятного в этой простой фразе?
Незваная гостья бросила цепкий взгляд через плечо и, не обнаружив ничего интересного, вернулась к нему.
— Между прочим, вчера на базе я твой инструмент и коммутацию наугад собирала! На звонки же ты не отвечаешь!
С каждой секундой в Егоре крепло ощущение, что Анька пытается тонко прощупать почву и вынести ему предварительный диагноз. Очевидно, неутешительный. Что же… Наблюдать за её внезапной паникой оказалось даже занятно.
— Уверен, ты справилась… — бодро кивнул он. — Спасибо за помощь.
И улыбочку. Пошире. Анюта в замешательстве отшатнулась, в глазах её заплескался неприкрытый испуг.
— Егор… Ты здоров? Точно? Тебя в этой драке головой не приложили?
«Хэ зэ…»
Поджав губы, он неопределённо повёл плечами. Здоров? Не уверен. Затянувшееся состояние эйфории назвать здоровым язык пока не повернулся. Но ему чертовски всё здесь нравится, и назад в прежнюю жизнь он не хочет. А Анькину реакцию понять можно. Она привыкла, что в группе больше всех всегда надо ему, привыкла к перфекционизму и вытекающему отсюда занудству. Это ведь он сейчас должен стоять на пороге её номера, напоминая о том, что у них встреча через час. Он должен всё и всех проконтролировать. Он должен был присутствовать на базе, собирать педали, микрофоны, инструменты, мотать кабели. И вот внезапно они меняются ролями. Что ж, всё когда-то бывает впервые.
— Может, еще и споёшь сегодня? — сужая глаза, вкрадчиво поинтересовалась Аня.
— Может, и спою, — беспечно отозвался Егор. — Базара нет.
— Может, и из группы не свалишь?
Робкая надежда в распахнувшемся взгляде пробудила в нём дремлющую совесть, заставив отказаться от возникшей было мысли немедля прекратить это бестолковое переливание из пустого в порожнее.
«Это уже другой вопрос, но раз уж ты сама эту тему поднимаешь…»
— Может. Вроде мы наконец друг друга услышали. Мне так кажется…
— Чертовщина какая-то… — растерянно, с недоверием поглядывая на него, простонала Аня.
— Может, воля Божья… — бросая взгляд на часы, философски изрёк Егор. Кажется, он физически ощущал, как утекает отведённое им с Улей время.
Судя по вытянувшемуся лицу, Самойлова тонкой шутки не оценила. А вообще, внутри окрепло ощущение, что сейчас кого-то здесь хватит удар. Причем ещё неясно, кого приложит первым: её, которая, кажется, всё-таки вынесла свой вердикт, или его, чувствующего, как иссякло терпение.
Анька отступила на полшага назад:
— Парень, признавайся! Ты кто и куда ты дел Чернова? С каких это пор ты о Боге разглагольствуешь?
— С некоторых, — меланхолично отозвался Егор. В общем-то, не соврал.
Судорожно выдохнув, поняв, что всё бесполезно, что сейчас каши с ним не сварить, Аня ткнула пальцем в грудь, пригвоздила угрожающим: «Через час на саундчеке», и скрылась с глаз долой наконец.
На-ко-нец! Теперь можно и за Ульяну взяться.
***
Родные руки обняли со спины, и в ту же секунду стало гораздо спокойнее. От него исходило особенное тепло, по которому она умудрилась соскучиться за какие-то жалкие десять минут. Что же потом будет? А ещё от него исходили сила и спокойная уверенность. Последнего самой Ульяне по-прежнему не хватало. Её по-прежнему грызли сомнения в том, что сказка способна продлиться, а перспектива расставания на целых две недели пугала до одури. Пугало и мамино молчание: за минувшие сутки мать никак не дала о себе знать, что вовсе не радовало – наоборот, напрягало. Спасали ситуацию лишь информация о времени маминого появления онлайн и дзен, исходящий от самого Егора: эти несколько дней он умело её балансировал, креня стрелку внутренних весов в сторону чаши с верой, а не с паникой.
