хоть раз дать сдачи сама. Я больше не желаю быть слабой!
— Он тебе никогда не принадлежал! Это кулон моей матери, он был подарен ей моим отцом!
— Отдай кулон, Салдарина. Давай решим всё по-хорошему.
Он протянул мне свою ладонь. Так, будто я должна послушаться, снять с себя драгоценность и покорно положить её в его руку. Скромности Николасу не занимать!
Отдать? Отдать?!
Я забыла, как дышать. Моя ненависть стала ядовитой.
— Ты совсем лишился рассудка? — едва слышно прошептала я, а затем сказала уже громко, собирая последние крохи самообладания: — Я тебе ничего не отдам!
Я смотрела на его ладонь, мне хотелось в неё плюнуть — это всё, что я готова была ему подарить. Безвозмездно.
И тогда я подняла взгляд выше и заметила одну немаловажную деталь. Точнее — её отсутствие. На Николасе была свободная черная футболка, поэтому мне было хорошо видно его руки.
— Где твоя татуировка? — спросила я, чувствуя, как внутри всё сжимается.
— Что? — непонимающе выдал он, затем проследил за моим испуганным взглядом и сам уставился на свое плечо. — Ах, это. Печать. Её больше нет!
— Почему? — мой голос не дрогнул от страха, пусть тот и поселился в моем теле и уже захватил в свой плен.
Мы с Николасом встретились взглядами.
— Ну, — он качнул головой, а затем потёр свою шею, как бы размышляя, стоит ли быть со мной достаточно откровенным, — теперь мне понадобится вся моя сила, чтобы иметь возможность себя защитить. Ведь ты меня подставила и забрала артефакт, — пожал плечами тёмный. — Если ты, конечно, не решишь… — его взгляд упёрся в мою шею, и я поняла, что он смотрит на кулон. Последние слова он просто выдохнул: — Вернуть мне его.
— Нет.
Чего-то такого он ожидал. Николас опустил голову вниз, скривил губы, будто задумался о чем-то и чирканул подошвой кроссовка по асфальту.
— Получается, ты меня предала.
К нашему общему сожалению, это была суровая правда. Я предала его.
Но и он предал меня. Это были неизбежные последствия.
Однако эта интонация, это выражение лица, это обвинение… Будто всемирным злом являлась именно я.
— Ты первый меня предал! — в сердцах воскликнула я, сжимая зубы до скрежета. — Ты использовал меня! Ты воспользовался мной, как артефактом! — застрявшие некогда в горле слова нашли выход и лились из меня потоком обвинений. Я выдыхала и от злости бросала новые: — Не говори мне о предательстве! Ты вытянул мои силы, чтобы выиграть. Ты обманом поцеловал меня и забрал мою магию! Ты знал, кто я такая, знал и воспользовался мной.
И в тот момент я захлопнула рот и закрыла его рукой, осознавая, что натворила… Арриан этого не знал! Я не хотела ему говорить. Я…
— Что ты сделал? — обманчиво спокойно переспросил Хранитель, обращаясь к Николасу. А потом он повернулся ко мне: — И ты об этом умолчала? — разделяя каждое слово, спросил он меня.
Я только качала головой, не в силах сказать что-либо. Какие оправдания сейчас помогут?
Арриан нахмурился и помрачнел. Серо-голубые глаза на меня смотрели с удивлением и явным недовольством. Нет, хуже. Он был разочарован.
Вот поэтому и молчала! Потому что боялась его реакции, боялась последствий. Арриан понял, что ничего от меня не добьётся и повернулся к Николасу, выступая вперёд. Я успела заметить, как он изменился, в его взгляде сверкнуло что-то недоброе и яростное, а молния озарила небо где-то вдалеке.
— Это слишком серьёзный проступок, Тёмный.
Я попятилась. Что я натворила? Я воплотила свой же страх!
Николас стоял на месте и молчал, засунув руки в карманы своих джинсов.
— Я не боюсь тебя, — выплюнул он Арриану.
Рейнсейр даже не оправдывался. Не просил Хранителя, надвигающегося на него, остановиться и дать секунду на объяснения. По сути, просто подтверждая этим каждое, сказанное мной ранее слово.
— Что ж, я понимаю, почему ты об этом умолчала, — Арриан обернулся ко мне, произнося эти слова. А потом снова посмотрел на Ника: — Ты бы не дожил до аукциона. Ты знаешь, чем тебе грозит использование чужих сил? — обманчиво спокойно поинтересовался Арриан, но в его голосе звенела сталь, а воздух начинал вибрировать, и я ощутила, как вокруг разливается его сила. — Ты ведь уже знаешь, что Салдарина полукровка. Что её магия — это наследие ее отца, а он Хранитель. И она тоже. Ты осознавал, на что шёл, когда трогал её? — он наступал на него с каждым словом. — Твой отец в курсе?
— Нет, он не знает об этом, — покачал головой Николас, усмехаясь над последним вопросом.
— Очень зря, — голос Арриана звучал зло и проникновенно, будто залезая под кожу, заставляя её покрыться мурашками. — Зря ты ему не сказал. Возможно, он успел бы тебя спасти.
— Спасти? — переспросил Николас, будто он в самом деле не считал Арриана угрозой.
А у меня сердце замерло, да и дышать я боялась.
— От последствий твоего глупого поступка!
— И что ты сделаешь? На нас держится печать! Ты не посмеешь против нас выступить.
— Вас ещё много, — выдохнул Арриан.
Он схватил Николаса за грудки и, размахнувшись, швырнул его как тряпку. Тот проехался по асфальту, остановившись недалеко от меня, и начал смеяться как умалишённый. Кровь из носа заливала ему губы, рот, подборок.
Я закрыла лицо руками. Этого я и боялась — Арриан взбесится, когда поймет, что Ник перешёл черту. Я не знала, что делать и как реагировать. Кричать, просить не драться или просто оставить всё как есть?
Хранитель сделал несколько шагов по направлению к Николасу, пока тот продолжал размазывать кровь в жалких попытках её вытереть. Но на удивление, она быстро перестала идти, словно Николас помог себе магией…
Когда Арриан швырнул Ника, в глубине души я почувствовала облегчение. Какая-то часть меня даже возрадовалась и позлорадствовала. Та самая часть меня, что давно мечтала показать зубки и покусать негодяев. Я считала, что Николас получил по заслугам, как минимум потому, что зарвался и простыми словами до него не достучаться.
Арриан заступился за меня, и я была ему благодарна. Хотя я бы с удовольствием сделала это сама — моё жгучее желание лично врезать по лицу Николаса никуда не пропало.
Несмотря на испуг и растерянность во мне ещё клокотала ярость, а желание сомкнуть свои руки на шее тёмного, заставить его хрипеть и смотреть мне в глаза только росло. Моя пробудившаяся кровожадность пугала ту светлую и наивную часть меня…
Я выдохнула и открыла глаза.
Николас перестал смеяться, перевернулся на бок и вдруг посмотрел на меня. Я вздрогнула. Что-то было в его
