Когда эти увещания привели лишь к тому, что он стал избегать своих советчиков, им пришлось изменить свое отношение к нему, оказать ему помощь и даже допустить за общий стол, а затем, к великой радости юного солдата, записать его в батальон для несения службы наравне со всеми другими. Когда он добился, наконец, заветной цели, его отыскал родственник матери, капитан, употребивший все свое влияние, чтобы уговорить М. вернуться в школу, Но, убедившись в том, что тот глух ко всем уговорам и угрозам, капитан вынужден был взять его на свое попечение, и когда армия двинулась к Дамблену, оставил его в Стирлинге с наказом не выходить за стены крепости.
Он не противоречил капитану, боясь, что непослушание заставит родственника запереть его в замке. Как только капитан отправился в поход, М., воспламененный желанием видеть сражение, присоединился к тому полку, в котором находились прежние его покровители, а затем выступил на поле битвы, где даже в этом юном возрасте обнаружил незаурядную храбрость, участвуя в спасении двух полковых знамен; он был представлен герцогу Аргайлю и настоятельно рекомендован бригадиру Гренту, принявшему его в свой полк и посулившему позаботиться о его судьбе, как только представится к тому случай. Но этот джентльмен скоро впал в немилость у герцога и был отстранен от командования, а полк отправился в Ирландию под начальством полковника Нассау, расположение которого приобрел юный волонтер, и его представили королю для производства в знаменосцы; он и стал бы знаменосцем, если бы, на его беду, часть солдат не была отпущена.
Вследствие такого сокращения полка, происшедшего в самую суровую пору года, он вынужден был вернуться на родину, претерпевая ужасные лишения, ибо у него не было денег. Все еще влюбленный в жизнь солдата, он поступил в полк шотландских драгун, под начальством ныне покойного сэра Джеймса Кембела, знавшего его семью и пообещавшего ему быстрое повышение. В этом полку он оставался три года, в течение которых ему не пришлось участвовать в сражении, если не считать битвы при Гленсхиле. Такая жизнь могла бы дурно повлиять на живой характер М., если бы он не упражнял ума чтением книг исторических, географических, развлекательных и повествующих о путешествиях, а также и тех, что знакомили с войнами, древними и современными; такие книги он читал с увлечением по шестнадцати часов в сутки. Примерно в это время он познакомился с ученым джентльменом, который, отметив его неутолимую жажду знаний, решил руководить его занятиями. Под руководством такого опытного человека юный солдат приступил к более серьезному и полезному чтению. Столь велико было его желание как можно быстрее преуспеть в науках, что в течение трех месяцев он одолел сочинения Локка и Мальбранша и ознакомился с первыми шестью, а также с одиннадцатой и двенадцатой книгами „Элементов“ Евклида. Он изучал Пуффендорфа и Греция с необычайным прилежанием и овладел в достаточной мере французским языком; одержимый жаждой знаний и убедившись, что войны не предвидится и военная служба ничего ему не даст, он покинул армию и прошел курс университетского обучения.
Преуспевая в своих занятиях, он решил посвятить себя церкви и столь выдвинулся как ученый богослов под руководством знаменитого эдинбургского профессора, что неоднократно выступал публично с кафедры и снискал общее одобрение. Но осуществить свой план ему не удалось благодаря необъяснимой суровости кое-кого из шотландских священников, которые истолковывали самые невинные его слова как легкомысленные, а все его поступки объявляли непристойными; посему он воспользовался первым удобным случаем, чтобы поехать за границу, обуреваемый желанием повидать чужие страны, и отправился в Голландию, где на протяжении двух лет изучал римское право, а также естественное право и право наций под руководством знаменитых профессоров Толье и Барбейрака.
Закончив, таким образом, свое образование, он направился в Париж с целью усовершенствоваться во французском языке и приобрести полезные знания, насколько позволяли ему незначительные его средства. Проезжая через Нидерланды, он добрался до Намюра и засвидетельствовал свое уважение епископу Стрикленду и генералу Колье, принявшим его весьма любезно благодаря рекомендательным письмам, которыми он запасся в Гааге; вспомнив о двух знаменах, старый генерал пообещал ему свое покровительство, если бы он захотел служить Голландии.
Хотя он совсем исцелился от своего военного донкихотства, тем не менее он не отклонил этого милостивого предложения, но, поблагодарив в самых учтивых выражениях, сказал генералу, что заедет к нему на обратном пути из Франции и, в том случае, если решит возвратиться в армию, почтет за особую честь служить под его начальством.
Пробыв два месяца во Фландрии, он проследовал в Париж и, не пожелав поселиться в Сен-Жерменском предместье, как принято у путешествующих англичан, снял помещение на другом берегу реки; он сошелся с французскими офицерами, которые являются самыми обходительными джентльменами в этой стране, когда выходят из буйного юношеского возраста. Он был очень этим доволен и удивлялся безумию своих соотечественников, упускающих из виду цель пребывания за границей, ибо они проводят время в праздности и встречаются только друг с другом.
Находясь еще в Голландии, он познакомился с лучшими французскими писателями, благодаря чему мог принимать участие в их беседах, что пошло ему на пользу; это не только помогло ему усовершенствоваться во французском языке, но и расширило круг знакомств; он сблизился с несколькими благородными семействами, и в особенности с чинами магистратуры, которые помогли бы ему приятно провести время, будь у него достаточно денег. Но, несмотря на крайнюю бережливость, его средства через несколько месяцев почти иссякли, и предвидение близкой нужды омрачило все его удовольствия, хотя он никогда не впадал от этого в уныние, обладая столь счастливым нравом, что бедность, равно как и богатство, не оказывали влияния на его душевное состояние.
Отсутствие денег тем не менее поставило его в затруднительное положение, и он раздумывал над тем, вернуться ли ему к генералу Колье, или возвратиться в Лондон, где он мог заняться каким-нибудь делом, приличествующим джентльмену; его огорчала невозможность совершить большое путешествие или по крайней мере побывать на юге Франции.
Итак, покуда он колебался между двумя решениями, однажды утром его посетил джентльмен, с которым он находился в приятельских отношениях, поддержав его когда-то в столкновении с грубым немцем, которое окончилось поединком. Этот джентльмен предложил ему поехать на две недели в Фонтенбло, где в ту пору находился королевский двор; когда М. отклонил это предложение с необычной решительностью, его приятель попытался узнать причину отказа и в конце концов спросил: „Может быть, вам не хватает денег?“
М. ответил, что денег у него достаточно для возвращения в Лондон, где он может раздобыть средства к существованию. Как только он это сказал, приятель взял его за руку и воскликнул:
— Мой друг, я знаю о ваших затруднениях и давно предложил бы вам деньги в долг, если бы был уверен, что вы не откажетесь; я и теперь не решаюсь сделать такое предложение, но настаиваю, чтобы вы взяли вот эти две бумажки, за которые вы мне заплатите, когда женитесь и возьмете в приданое двадцать тысяч фунтов или получите должность, приносящую по тысяче в год.
С этими словами он протянул ему две акции по две тысячи ливров каждая.
М. был поражен таким благородством человека, мало ему знакомого, и, выразив свою благодарность, упорно отказывался брать на себя такое обязательство; но в конце концов, поддавшись уговорам, он согласился принять одну акцию при условии, если джентльмен возьмет от него вексель на ту же сумму. Тот не соглашался, пока М. не обещал взять у него взаймы вдвое большую сумму, если будет в этом нужда. За такой великодушный и дружеский поступок М. представился случай в дальнейшем отплатить ему с избытком, хотя он не мог не сожалеть о такой возможности. Ибо сей достойный человек, обманутый негодяем-адвокатом и претерпевший немало других бедствий, попал вместе с любимой женщиной в крайне тяжелое положение, которое угрожало гибелью всему семейству. М. почувствовал невыразимое удовлетворение, спасая своего благодетеля из западни.
Таким образом, благодаря помощи приятеля М. решил выполнить свой прежний план и посетить юг Франции, а заодно и испанские порты вплоть до Кадикса, откуда предполагал вернуться морем в Лондон. С этой целью он отправил свои вещи дилижансом в Лион, намереваясь ехать на почтовых, чтобы иметь возможность лучше изучить страну и останавливаться в тех местах, где есть что посмотреть. Когда он прощался со своими парижскими друзьями, снабдившими его многочисленными рекомендательными письмами, один из его соотечественников, очень плохо говоривший по-французски, услышав о его намерении, попросил разрешения ехать с ним вместе.
