что в отдельной квартире жил (хотя и маленькой, однокомнатной), так ему еще на свадьбу в подарок сразу «двушку» предоставляли. А при рождении первого ребенка — уже «трешку». По закону «Об инвалидах войны», который Верховный Совет принял в результате сильнейшего давления со стороны Струмилина и Шапошникова (которым Ольга Дмитриевна доступно объяснила, что советская экономика не только потребные для этого затраты выдержит, но и получит дополнительные ресурсы для развития). А Гуля Оле это объяснила не с экономической позиции, а с позиции необходимости не только физической, но и психологической реабилитации воинов-героев, отдавших здоровье на благо Родины.
Однако и о физической реабилитации она не забывала. Неподалеку, в рабочем поселке Лосино-Петровский, заработала фабрика, выпускающая протезы. А в поселке ткачей она заработала потому, что протезы там делались углепластиковые в своей основе, и именно ткачи с большим опытом ткали из углеволокна основу для таких высокотехнологичных изделий. И рабочие там требовались именно опытные, ведь каждый протез делался под конкретного человека и основа для каждого ткалась со своими уникальными параметрами…
Понятно, что «строительный бум» и Лосино-Петровский не обошел стороной — но для строительства нужны и различные стройматериалы, так что в Мытищах «сам собой» появился большой кирпичный завод. Два завода, точнее, два новых завода — потому что в Мытищах и так кирпичное производство имелось более чем приличное: при реконструкции Москвы из мытищинского кирпича каждое третье здание было выстроено. Но старых мощностей не хватало, пришлось и новые заводы запустить, один — для производства кирпича из глины, а второй — для выпуска кирпича из песка. В смысле, силикатного — но «по новой технологии». Вообще-то технология была давно известной, просто автоклавы грелись не углем или мазутом, а электричеством, а для этого много дополнительного электричества понадобилось. Впрочем, лишнего электричества и так не бывает — но тут его потребовалось много в конкретном месте. Так что пришлось и новую электростанцию на двести мегаватт поблизости ставить, причем турбины и генераторы для нее были закуплены у шведов…
Сталин, когда Струмилин рассказал ему обо всем этом, поинтересовался:
— Ну ладно, на стройки они пленных пригнали, тут затраты невелики — хотя прокормить даже столько народу… сколько немцев у них тут строителями работали?
— На этих стройках порядка пятидесяти тысяч человек, да они и сейчас работают, строек-то много запланировано.
— Ну, это немного, я думал, больше: вон они сколько понастроили! Но вот оборудование, материалы — опять они какую-то валюту от нас скрыли?
— Не то, чтобы скрыли, а не передали нам выручку от лицензий, которые американцы нам платят. Но платят-то они в американские же банки, за лицензии Лукьяновой в основном, вот Ольга Дмитриевна эти платежи и использовала для финансирования этих закупок. Да и то: всё их строительство в Московской области — это крохи, хотя и очень важные с точки зрения политики, у них всякого другого по всей стране немало сейчас организуется.
— А что ты здесь имеешь в виду под политикой?
— А то, что сейчас каждый человек в стране видит: инвалид войны у нас особой заботой окружается. Да и не только инвалид, любой красноармеец, с фронта возвращаясь, почетом у уважением окружен, причем и в материальной форме тоже. А возвращается их уже немало: у многих с руками-ногами все в порядке, но последствия ранений или контузий воевать им больше не позволяют, а в тылу пользу наносить они очень хотят — и страна им в этом очень даже помогает и создает для этого максимально комфортные условия. Хотя бы такая мелочь: холодильник они могут приобрести без очереди, а это уюта в доме добавляет очень немало.
— Это верно, но не кажется ли тебе, что маловато мы холодильников пока выпускаем?
— Кажется, потому и очередь на них. Но вот Ивану Алексеевичу товарищ Суворова уже программу выпуска новых, еще более качественных, холодильников представила, так что ЗиС уже осенью начнет их выпускать в приличных количествах. По плану Суворовой — еще сотню тысяч в год. Это пока столько.
— А грузовики? Мы Лихачеву планы сверстали очень напряженные, он эти-то планы не сорвет?
— Но ведь Ольга Дмитриевна…
— Я знаю, что ты не нее молиться готов, однако с грузовиками…
— Ольга Дмитриевна сейчас производство кабин для Лихачева наладила на новом заводе в Ликино-Дулево. Там, кстати, тоже половина рабочих — инвалиды войны, но это неважно. Важно то, что кабины грузовиков, причем очень хорошие, лучше, чем в Москве раньше делались, целиком теперь там изготавливаются. И не только для ЗиСа, но у Лихачева теперь это производство остановлено за ненадобностью. И вот в этих цехах холодильники делать и начнут. А из Ликина-Дулева туда не только кабины грузовиков, но и готовые панели корпусов холодильников повезут.
— А почему в этом Ликино-Дулево целиком холодильники не делать?
— Согнуть железяку и сварить её на автомате сварочном и инвалид может, покрасить или эмалью покрыть — тоже труд монотонный, но инвалиду посильный. А вот работа по изготовлению испарителей и холодильных панелей — где сварка по алюминию в аргоне — или монтаж медных радиаторов — тут и руки человеку умелые нужны, и опыт немалый. Я расчеты Суворовой смотрел: тут или в Ликино-Дулево на завод вдвое больше народу брать нужно, и их селить где-то и на ЗиСе полторы тысячи человек увольнять, или…
— Это-то понятно… непонятно другое: зачем Суворова инвалидов на отдельные заводы собирает? Посильных работ для них на других предприятиях нет?
— А это ты у Гюльчатай Халматовны спрашивай. Она, между прочим, мне по этому поводу говорила, что инвалид, конечно, и на другом производстве работать сможет — но на работах не самых ответственных и сложных, и будет чувствовать себя по сравнению с другими работниками ущербным. А так — все вокруг такие же, все одно дело делают, и делают его хорошо. И никто себя неполноценным не ощущает, а это, она говорит, очень важно. Потому что в такой обстановке рабочий с горя не запьет, у него и в семье все будет хорошо…
— Ладно, с медициной я спорить не возьмусь.
— Будем считать, что вывернулся: ты же хотел сказать, что спорить не будешь с доктором Суховой… слышал я, как ты других докторов гоняешь. Но с Суховой это правильно: судя по тому, как Бурденко на нее молится, в медицине она у нас в Союзе больше всех разбирается и за каждого у нее душа болит.
— Болит-то болит… И ведь она как раз о будущем этих людей заботится, а мы все эти мелочи как-то упустили. Нам должно быть стыдно: людям-то сейчас
