плохо, а мы решение их проблем на потом отложили…
— Не должно нам быть стыдно, все, что могли, мы и так делали. Просто мы не могли сделать то, что девятка сделала…
— Средств не хватает?
— Средства-то у нас есть, у нас мозгов не хватает.
— Ну ты…
— Ну я. Я факт излагаю: этот новый костыль с локтевым упором никто в мире придумать не мог, а товарищ Сухова придумала. Лет двести никто не догадывался, что так сделать можно — а она догадалась!
— Опять ее к ордену представить хочешь?
— Да хоть к Герою! Но не в этом дело: костыль такой можно или из титана сделать, как они для госпиталей делают, или из супералюминия, как они для домашнего пользования изготавливают. Но параметры этих сплавов другие-то врачи не знают, потому что сплавы секретные — а она, понятное дело, очень даже знает: Ирина-то Алексеевна с ней в одном подъезде живет, и они даже завтракают и ужинают в одной комнате и про сплавы авиационные, небось, все ей уши прожужжала. Или эти углепластики: они ведь тоже для самолетов разработаны…
— И что?
— Ничего… я тут просто задумался о том, как Ирина Алексеевна вообще придумала это угольное волокно.
— Его еще Эдисон для своих лампочек придумал, нет?
— Другое волокно. Я как-то разговаривал с директором химзавода в Сталиногорске — это когда они налаживали производство материалов для вертолетных лопастей. И он рассказал, как Ирина Алексеевна к нему пришла и потребовала наладить выпуск этого углеволокна. Весь техпроцесс рассказала, ну, в общих чертах — а директор-то сам по образованию химик, и то половину сразу не понял. А еще его очень удивило, что Лукьянова сказала, что стекловолокно, на базе которого лопасти выпускать собирались, вдвое прочнее углеволокна получается, но впятеро тяжелее — и это потом подтвердилось, но спустя год с лишним! Год, который опытнейшие специалисты придумывали, как вообще сделать то, про что Ирина Алексеевна рассказала как об очевидной вещи!
— Так у Лукьяновой талантов много… кстати, как ты относишься к ее идее назначить товарища Лукьянову министром культуры?
— Я не против, уж что-то, а культуру она в стране поднимет на высоту недосягаемую. В особенности учитывая такую мелочь, как стоящие за ее плечами Светлана Юрьевна и Петр Евгеньевич…
— И вообще Девятое управление в полном составе. По крайней мере, зачистили они эту поляну качественно: ни одна экспертиза не заподозрила какого-то злого умысла. А ведь они специально приглашали лучших специалистов из США…
— Остается только радоваться, что они полностью на нашей стороне. И раз уж Ирина Алексеевна хочет…
— Она не хочет, она, как сама сказала, почти готова согласиться принять такую должность. А я вот думаю: пусть она остается авиаконструктором или…
— Она авиаконструктором и останется. Ей эта работа вообще не мешает фильмы снимать и музыку писать. Хотя… мне иногда кажется, что далеко не всё, что мы ей приписываем, является результатами её работы. Она женщина яркая, привлекает внимание — и у меня порой возникает мысль, что в девятке ее используют в качестве… ну, не знаю, ширмы что ли, и что она всего лишь изображает автора идей, которые там множество людей вырабатывают.
— Когда-то и я так думал… иногда. Но самолеты она действительно в одиночку проектировала… некоторые — про те, что она с другими конструкторами разрабатывала, она сама так и говорила. Фильмы — тоже сама придумывала и снимала. Музыку к ним… То есть женщина она на самом деле гениальная, опять же — Лаврентий проверял — по многим вещам с ней в девятке некоторые не согласны, и спорят они постоянно. Нет, она не ширма, но может быть в какой-то мере и является, как там говорят, «лицом фирмы». Но, сдается мне, лицо это нам показывают не для того, чтобы их идеи проталкивать, а чтобы отвлекать наше внимание от того, что они пока нам показывать не хотят.
— Да, кстати, о показе. Из проверенных источников стало известно, что в понедельник в Новосибирске начнутся испытания новой машины Архангельского — он сам ко мне хвастаться приходил. Пассажирской, на восемьдесят пассажиров. Реактивной: по словам Александра Александровича, машина сможет летать на три с половиной-четыре тысячи километров со скоростью восемьсот пятьдесят километров в час. Ну а называется машина, как всегда у них, загадочно: Ар-134. Ведь после Ар-2 другого номера машине и не дать ведь?
— Как любит говорить товарищ Лукьянова, у богатых свои причуды. Посмотрим, какие результаты покажут эти испытания… Ладно, ты мне многое прояснил. Как я понял, они считают, что мы уже практически победили и теперь занимаются подготовкой к счастливой послевоенной жизни. Я не думаю, что победа наша будет очень уж скорой, но в том, что нужно и о мирной жизни думать, они правы. Так что ты мне на досуге вот что посчитай…
Двадцать восьмого июня началось наступление Красной Армии на Австрию и — на противоположной стороне фронта — на Данциг. Как потом рассказала Света, оба наступления шли «совсем не так, как на самом деле», но это было легко объяснимо: подавляющее превосходство в воздухе плюс уникальные противотанковые средства вражескую оборону превращали почти что в символическую. Впрочем, и «символов» хватало: венгры и немцы сопротивлялись отчаянно. Венгры — потому что до Австрии требовалось еще пройти полтораста километров через еще не захваченную часть страны, и там воевало четыре фашистских венгерских дивизии. Ну а немцы — они там тоже сил не жалели, ведь в Венгрии пока еще оставались доступные им месторождения нефти. Последние на подконтрольной нацистам территории.
Впрочем, нефть там доступной была уже лишь теоретически, все скважины были разбомблены, как и нефтеперерабатывающие заводы — еще до начала наступления разбомблены. И единственным источником бензина для Германии осталась Испания — куда янки нефти возили ну очень много. Но все же из Испании в Германию — путь неблизкий, а американцы старались хотя бы формально в Европе нейтралитета придерживаться и на оккупированную территории Франции ничего не возили. Впрочем, бензин из американской нефти фашистам помогал не очень: им было практически нечего заправлять.
Неприятностей добавляло и откровенно враждебное отношение венгров на отвоеванной территории. Впрочем, до массовых диверсий дело не дошло: некоторая часть румынской армии «перешла на сторону Советов» и занялась «комендантской работой» как раз в Венгрии. А эти ребята либерастическим сантиментами не страдали и в случае диверсий и саботажа вели себя очень жестко: деревушки, возле которых что-то неприятное происходило, они просто сносили до основания, а если отлавливали диверсантов, то их расстреливали на месте. И пяток деревенек снесли, после
