угодно, но почему-то такого приказа не было. Теперь же, при всей этой толпе приказывать такое будет крайне странно.
А зал просто нереально красив, даже на мой сугубо варварский взгляд. Никакой позолоты или бархата. Гимн застывшего камня. Потолок, сходящийся куполом в головокружительной высоте, тонкие колонны с резными капителями, стены и сам фуст колонн сделаны из чуть желтоватого мрамора, пол почти чёрный, со вставкой золотистых плит, составляющих мозаику, и белый потолок с голубоватой прожилкой. Меня провели прямо в центр золотого круга и оставили в нём одного.
— Господа, братья в вере, прошу тишины. Мы собрались здесь для суда над тёмным магом, студентом Имперского Университета Высшей Магии Корном Ариатом, — секретарь важно откашлялся и поправил расшитую языками пламени мантию. — Обвинителем выступит отец Сион. Судьями выступят старейшие святые отцы нашей Матери Святой церкви Карающего Пламени во главе с самим Преподобным Главой её Лином Бернием. Помолимся же о том, дабы карающее пламя наставило нас на путь истинный и очистило мысли наши от всякой скверны!
Защита, так понимаю, мне не положена? И где Инквизиция? Разве это законно — проводить суд над тёмными магами без её участия?
— Сей маг обвиняется в изучении тёмных искусств, связи с демонами, убийстве людей с помощью тёмной магии и злоумышлениях против нашей Святой Церкви, — низенький, сгорбленный и сухой, как щепка, святой отец обладал хорошо поставленным голосом, таким только церковные гимны петь. И ведь, самое смешное, ни слова неправды в обвинении нету. Магию тьмы я изучал, связь с демонами есть, людей я магией тьмы убивал, а насчёт злоумышлений против Церкви, так после этих подвалов — сколько душе угодно.
— Имеешь ли ты что сказать в свою защиту? — Лин поёрзал в кресле, стараясь устроиться поудобнее. — Говори только правду и ничего кроме правды!
Вот гад.
— Нет, не имею.
Зал зашумел недоверчиво и, как мне показалось, радостно. Ещё бы вам не радоваться, тёмного мага и злодея словили. А он ещё и не отпирается.
— Значит ты согласен со словами обвинения?
— Да.
— Обычно чистосердечное признание смягчает вину, облегчает совесть и снижает тяжесть кары. Но мало признать свою вину, должно также от всего сердца раскаяться в совершённом и покаяться в своих грехах. Раскаиваешься ли ты в своих преступлениях?
— Нет, — а что я могу ответить, если из-за подчинения не могу врать, когда вопросы задаёт тот, кто активировал заклятие? И ведь не уточняет, урод, где и как я данные “преступления” совершил, а то всплывёт не то, что ему нужно.
Толпа зашумела, в этот раз гневно. Ещё бы, тёмный маг, убийца, демонопоклонник, это вы ещё не знаете, я ведь и жертву одной из владычиц мира граней приносил, сознался в своих преступлениях, но каяться отказывается. Да будь эти преступления даже настоящими и отсутствуй заклятие подчинения, и тогда я бы не каялся. Зачем унижаться перед этой толпой лицемеров и лжецов, на каждом из которых, готов спорить, в десятки раз больше грехов, чем на мне? Ради надежды, что тебя не сожгут, а просто отрубят голову? Ничего, потерплю, хоть погреюсь напоследок, но стоять перед этим стадом на коленях и каяться не стану точно.
— Тихо, братья мои по вере. Вы видите, преступник упорствует и не испытывает ни тени раскаянья за свои деяния. Обратите внимание, он стоит на печати истины — великом даре творца мира нашего, сотворившего его из предвечного пламени и защитившего нас от скверны, хаоса и демонов. И печать молчит, а это значит, сей тёмный маг ни разу не солгал нам.
Вот оно что, даже заставь ты меня оговорить Университет или Орден, это сразу станет видно, не важно, что ты прикажешь мне верить в сказанное мною, всё равно при этом я буду знать, что это ложь, даже прикажи ты мне забыть всё, что я знаю, и считать этой самой правдой сказанное тобой, всё равно печать это покажет. Это вам не простая печать правды, которая есть во всех больших городах, творение магов древней империи, таких по всей державе штук двадцать наберётся, их как раз-таки обмануть можно, если ты сам веришь в свои слова, то и она будет молчать. С этой такое не прокатит. Я читал об этом артефакте ещё в университской библиотеке, он проникает в самые потаённые уголки разума и всегда дотянется до истины, не зря же его так называют. Даже маги, и те приписывают создание печати истины древним богам. Некоторые источники вообще считают печать тем самым краеугольным камнем, на котором стоит наш мир. Значит, этот легендарный артефакт вмурован в пол центрального собора Кордаллы? Интересно, как он тут очутился.
И теперь понятен первоначальный план. Думаю, у Церкви найдётся маг, который многим им обязан, именно он должен был бы повторно применить формулу подчинения и отдать мне приказ об убийстве представителя святош в Имперском совете. А дальше всё просто, тёмный маг, стоя на легендарной печати истины, рассказывает, как творил все свои злодеяния по приказу другого мага. А возможно и не просто мага, а одного из преподавателей Университета, кто знает, как далеко протянулись щупальца преподобного? И, скорее всего, факт моего предстоящего допроса именно здесь был объявлен ещё до моей беседы с первосвященником и до того, как я ему поломал все планы. А теперь отступать оказалось поздно. Вот и пришлось ему выкручиваться, обвиняя всего лишь меня одного.
— Как видите, братия, грехи этого молодого человека велики, и душа его черна от злобы и ненависти к нашей светлой Церкви. Как верные служители света, мы обязаны, несмотря на его злобу и непримиримую вражду к нам, позаботится о том, чтобы повернуть его к свету и милости вечного пламени. Посему я настаиваю на очищении огнём!
Да кто бы сомневался. Шестёрка статистов по бокам Лина согласно закивала головами, подтверждая приговор.
— У тебя есть что сказать Церкви в моём лице перед тем, как я окончательно утвержу приговор?
— Я до тебя, урод, и после смерти найду способ дотянуться!
Лин осуждающе покачал головой и мерзко ухмыльнулся.
— Сомневаюсь. Объявляю приговор утверждённым. Тёмный маг Корн Ариат приговаривается к аутодафе.
***
— Ваше Величество, к вам генерал Азарис. Пригласить его сюда или направить в малый зал для приёмов?
— В зал.
Молодой Император отбросил в сторону тяжёлый боевой шест, стянул через голову пропотевшую рубашку и жестом приказал одному из слуг подать воду для умывания.
— Ланит, а ты слышал, Церковь собирается сжечь тёмного мага. Говорят, в праздничный день на главной площади.
Ламбер опрокинул на себя ведро и
