за бокалом и поговорим. Только сначала в купальню, тебе-то хорошо, дети ночи, похоже, вообще не потеют, а я пахну как лошадь, на которой полдня скакали.
Через час обе молодые женщины расположились в комнате Кристины, потягивая красное вино из южных провинций Империи. Кристина выбила для Эйсиан соседнюю комнату, пожелав держать новую сестру Ордена поближе к себе. Возможно, из-за того, что этим летом она в первый раз сумела оценить работу в команде и пришла к выводу о полезности надёжного напарника? Или по ещё каким причинам? Она и сама не могла точно ответить на этот вопрос.
— Так что с Корном?
Белая Ведьма отставила бокал и, чуть опустив голову, принялась изучать тёмную сквозь полуприкрытые ресницы.
— Мессир сдержал слово и нашёл способ надавить на некоторые рычаги. Через принца. Точнее Императора. Пацан помешан на искусстве боя и посвящает этому всё своё свободное время. Мечтает стать лучшим мечником в Империи. И ещё он возродил гладиаторские бои. Знаешь, что это такое?
— Читала.
— Так вот, твоего любовника приговорили, само собой, к сожжению, но люди мессира донесли до Императора слухи о непревзойдённом мастерстве пойманного тёмного мага в бою на мечах. И тот, как я понимаю, надавил на Церковь. Короче говоря, вместо равномерной прожарки его теперь ждёт Имперская арена. Это нельзя назвать спасением, но как минимум отсрочку он получил. Нового бойца, даже с такой историей, как у него, против чемпиона сразу никто не бросит, это не выгодно, так публику не заинтересуешь. Даже если он хороший боец, нужно выставлять его поэтапно: против слабых, средних и только потом против сильных соперников. Создать имя. Разогреть толпу. Заставить её жаждать боя нового претендента, да ещё и бывшего тёмного мага против фаворита. Поэтому я и спрашивала, какой он боец.
Эйс тоже отставила вино в сторону.
— На арене клирики не смогут стоять у него за спиной с давящими магию посохами.
— Им это и не нужно. Его лишили магии. Ритуал отречения. Не представляю, откуда Церковь его вытащила, но об этом уже объявили во всеуслышание. Отныне за проступки, которые не тянут на костёр, с магами будут проводить именно его. Корн стал первым. Хоть его и приговорили к сожжению, но решили испытать и лишение магии.
— Твою мать! — Эйсиан потрясённо откинулась в кресле. — Вот это новость. Для мага это почти равносильно смерти.
— Но для студента, думаю, не настолько трагично, при первой возможности на меч кинуться не должен.
— Не должен. Он не такой, — она помолчала, затем тряхнула головой, словно кидаясь в омут, — почему ты отдала его Церкви живым? Если он расскажет им всё, о чём знает, то это повредит и нам, и тем более тебе. Я была уверена, ты…
— Я его убью, так? Отравлю при прощании или ещё как-либо? Поверь, я бы так и сделала, но он не опасен. Думаю, мне пора раскрыть карты. Пообещай, сначала полностью выслушаешь, и только тогда будешь делать выводы. Похоже, пришла пора для моей исповеди, если я хочу и дальше рассчитывать на твоё доверие и на твою дружбу. Когда год назад его захватили церковники, они позвали меня. По их просьбе я наложила на него узы подчинения и заблокировала память об этом. А ещё решила подстраховаться и запретила рассказывать кому-либо любую информацию, которая может повредить лично мне или его друзьям. Насчёт друзей — это была моя шутка, просто хотела подложить Церкви свинью в далёкой перспективе, но, как видишь, пригодилась. И я же не знала тогда, что мы когда-либо будем знакомы более близко и даже станем сражаться бок о бок.
Тёмная выдохнула сквозь сжатые зубы и откинулась в кресле. Пауза затянулась, словно обе магички опасались, что первое сказанное слово спровоцирует нечто непоправимое в их отношениях.
— Ладно, понимаю. Поэтому ты отдала его живым в лапы Церкви. Он не расскажет ничего ни о нас, ни о тебе.
— Да. Насчёт вас, как я и сказала, просто решила тогда пошутить, Церковь же любит заставить кого-либо оговорить не только себя, но и своих близких, я-то их методы работы знаю, уж поверь мне. И, как видишь, попала в точку. Так что меня за то заклятие теперь вы все, да и он, благодарить должны.
— Извини, лень вставать, чтоб поклониться до земли.
— Ладно, сиди, и так сойдёт.
— Тогда следующий вопрос. Это же магия разума. Не свет и не тьма, и даже не их смесь. Я видела, как ты подчиняла людей раньше. Но там были не маги, хотя с одержимым у тебя не вышло. Но ведь считается, что люди не владеют магией разума.
— Знаю. Это магия демонов. Так говорят. Но я, как оказалось, ею тоже владею. Возможно, это следствие сосуществования в одном человеке тьмы и света? Оно проявилось рано. Не знаю, слышала ты или нет, меня младенцем подбросили под дверь Инквизиции. Я росла в Ордене. В семь лет, при какой-то детской ссоре, я в ярости сказала старшему послушнику: желаю, чтоб ты издох. Его не успели спасти, он умер мгновенно. Никто не понял, как это у меня вышло. Но старшие братья заметили и стали изучать, заниматься со мной, пытаться сделать так, чтобы я это повторила. Через три месяца, когда меня довели до полного бешенства этими экспериментами, я повторила. Оказалось, что мага я подчинить не могу, только простого человека, лишённого дара. И то со смертельным исходом. Мозг не выдерживает такого насилия и после прекращения заклятия просто умирает. Поэтому я и использовала это заклятие только в крайних случаях, как с тем кочевником, которого всё равно убили бы, или с одержимым охотником. Меня некому было учить, никто никогда не владел таким даром, даже в книгах не было описания, я сама училась методом проб и ошибок. Из этих ошибок можно собрать неплохое кладбище, мессир отдавал мне приговорённых к смерти преступников, попавших в руки Ордену. Всяких выродков, которые приносили человеческие жертвы в надежде вызвать демона, который выполнит их желания в обмен на чужую кровь и боль. Но в итоге к ним вместо демона являлась я, и роли менялись. Со временем я научилась контролировать этот дар, облекла его в форму заклинания, упорядочила. И вывела более сложную форму. Узы подчинения. Не те моментальные, которые выжигают мозг. Нет, более тонкие и щадящие. Они не вредят тому, на кого наложены. Вот только сотворить их можно исключительно с очень сильно ослабленным от боли человеком. С тем, кто в момент заклинания плавает на грани жизни и смерти, яви
