– А вы почему ничего не едите? – спросила она его.
– Спасибо, не хочется.
– Том говорит, что у вас нашлось гораздо больше сторонников в палате, чем он ожидал.
Мак-Грегор ничего не ответил.
– Не надо так отчаиваться, – тихо сказала она ему.
Мак-Грегор не мог выдавить из себя ни единого слова.
Асквит и Кромвелл беседовали между собой с преувеличенным жаром, давая Кэтрин возможность подбодрить Мак-Грегора, но, видя, что из этого ничего не выходит, они поспешили заполнить неприятную паузу.
– Где-то в «сферах» идут серьезные разговоры, – сказал Кромвелл. – У меня не было времени разузнать толком, как и что, но я думаю, что мы и в самом деле скоро услышим решение.
– Что-то вы тут сегодня все очень мрачно настроены, – сказал Асквит не столько для Кромвелла, сколько для Мак-Грегора. – Просто не знаю, что бы вы стали делать, если бы в парламенте запретили пользоваться столь полнозвучными, истинно феодальными эпитетами. Я-то, грешным делом, думал, что вы, лейбористы, вывели их из употребления.
– Ничего не поделаешь, феодальная обстановка действует, – пошутил Кромвелл и сам остался очень доволен своим остроумием.
Мимо проходил давешний консерватор, знакомый Асквита; увидя их, он подошел, обратился к Кромвеллу, назвав его по имени, затем, приятельски опершись на его плечо, поклонился Кэтрин, кивнул Мак-Грегору и осведомился у Асквита о здоровье Джейн.
– Том, – сказал он Кромвеллу. – Вы в среду едете в Ливерпул с торговой делегацией?
– Кажется, еду, Джеф, – ответил Кромвелл.
– Пожалуй, и я с вами поеду, – сказал консерватор. – Только умоляю занять мне место у окна и лицом к паровозу, Я, кажется, единственный человек на свете, которого укачивает в поезде. Мы еще увидимся, Джон, – сказал он Асквиту, а остальным пожелал доброй ночи.
Когда он ушел, Кэтрин испытующе поглядела на бледное, напряженное лицо Мак-Грегора, но ничего не сказала и снова занялась салатом. Почти тотчас же Мак-Грегор встал из-за стола.
– Здесь холодно, – сказал он. – Я пойду обратно в зал. – Это было так внезапно, что даже Кэтрин удивилась.
– Удовольствие небольшое, слышать, как тебя на все лады поносят в палате, – сказал Кромвелл, глядя ему вслед. – Если Мак-Грегора передадут в руки Службы безопасности, это для нас, социалистов, будет позор на всю жизнь.
– Что с ним, Кэти? – спросил Асквит. – Я думал, что он это примет легче.
Кэтрин оглянулась и увидела, как Мак-Грегор поспешно нырнул в дверь.
– Не знаю, – встревоженно бросила она. – Просто не знаю.
– Что ж удивительного, – сказал Кромвелл. – Ему все-таки здорово достается.
Асквит кивнул. – Еще бы!
– По-моему, у него вообще опустились руки, – сказала Кэтрин. – Он утратил веру в то, что сделал. Что бы там ни постановили, для него это будет только очередная насмешка судьбы. Такое у него сейчас настроение.
– Подите к нему, – сказал Асквит.
Кэтрин покачала головой. – Я сейчас ничем ему не могу помочь.
Им больше не о чем было говорить, и, не дожидаясь конца перерыва, они вернулись на свои места. Мак-Грегор уже был там и сидел прямой и словно застывший рядом с «герцогиней». Кэтрин и Асквит сели впереди и молча стали ждать начала дебатов о внешней политике.
Зал постепенно наполнялся; звонок возвестил об окончании перерыва, вошел спикер, члены палаты встали, снова сели – и начались дебаты. После всех формальностей вновь наступил долгожданный момент; достоуважаемый член палаты от Ломбарди встал и обратился к палате с речью. В одной руке он держал пенсне, другой ухватился за лацкан своего пиджака. Во всем его облике была какая-то театральная старомодность, и его рыкающая речь разносилась по палате, точно отзвуки далекой, но надвигающейся грозы.
– Джентльмены, – прорычал он. – Обстоятельства требуют, чтобы дело Мак-Грегора было разрешено именно здесь, в палате. Это позорное дело вполне закономерно привлекло наше внимание, потому что оно является как бы сгустком той проблемы, которая должна стоять в центре сегодняшних дебатов о внешней политике. Эта проблема, сэр, сводится к одному: можем ли мы допустить, чтобы коммунизм оказывал влияние на решение наших важнейших дел? Мы, представители консервативной партии, чрезвычайно обеспокоены тем, что лейбористское правительство, повидимому, совершенно не способно бороться с этой опасностью ни в Англии, ни за границей. И вот сейчас нам приходится наблюдать поразительное явление – государственный чиновник, явно коммунистически настроенный, оказывает поддержку и содействие иностранцам, а лейбористское правительство ничего или почти ничего не предпринимает по этому поводу. Требуя дисциплинарных мер против Мак-Грегора, мы требуем, чтобы правительство в конце концов уяснило себе ту опасность, которая угрожает английской демократии. Что станется с Англией, если подобным людям будет позволено порочить наших официальных руководителей и подрывать наш международный авторитет? Давно уже пора нашим друзьям социалистам перестать смотреть сквозь пальцы на это зло. Английский народ не для того вручил им власть, чтобы они передоверяли наши дела коммунистическим бунтовщикам или разным мак-грегорам, которые сами недалеко ушли от коммунистов; и не для того, чтобы они терпели их. При попустительстве социалистов эти люди пробрались в самую гущу нашей общественной жизни, в политические партии, в профсоюзы, в печать, в университеты, даже – увы! – в ряды духовенства! Более того, они наводнили государственные учреждения своими приспешниками, которые ухитряются получать ответственные дипломатические поручения и потом компрометируют своих начальников вероломными публичными заявлениями. Я требую, чтобы этому был положен конец! Демократия и свобода слова в нашей стране не пострадают, если мы выгоним из наших государственных учреждений коммунистов и их последователей. Более того, именно ради защиты демократии и свободы слова мы должны уничтожить их влияние. Это относится не только к нашей внутренней, но и к нашей внешней политике, потому что мы являемся оплотом западной демократии и все будущее государств запада зависит от той бдительности, которую Англия сумеет проявить в своей стране и за рубежом. И я требую, чтобы наше правительство начало со своей страны, ради укрепления наших позиций на международной арене. Я не настаиваю на том, чтобы деятельность красных, о которой я говорю, была официально объявлена вне закона; для этого еще не пришло время. Для борьбы с коммунистической угрозой достаточно пока, если лейбористское правительство, осознав лежащую на нем ответственность, начнет чистку – да, чистку! – правительственных учреждений, изгоняя и преследуя по суду всех лиц, разделяющих коммунистические убеждения или имеющих связи с коммунистами. Пусть первым будет упомянутый Мак-Грегор. Может быть, он и не коммунист, но он являет собой наглядный пример того зла, о котором я говорил. Мы теперь в нашей повседневной жизни на каждом шагу сталкиваемся с такими мак-грегорами – людьми, прямо или косвенно находящимися под влиянием коммунистических идей. Это ему было доверено участие в правительственной миссии, самой значительной правительственной миссии со дня окончания войны. И это он теперь пытается сорвать результаты этой миссии и дискредитировать лорда Эссекса – выдающегося и благородного дипломата, чье личное достоинство и безупречную репутацию хотел бы втоптать в грязь этот испорченный молодой человек. Если дать волю подобным молодым людям, до чего же мы дойдем?! От мак-грегоров нельзя отделываться смехом. Они вовсе не глупы. Они дьявольски хитры и умеют злоупотреблять своим высоким служебным положением. И далеко не все они – мелкие пешки, вроде этого Мак-Грегора. Среди них есть видные деятели, профессора, ученые, инженеры, издатели, крупные специалисты. В наших научных учреждениях их особенно много, и оттуда мы должны изгнать их в первую очередь, потому что там они особенно опасны. Каждый англичанин имеет право критиковать правительство, но, чорт возьми, никто не давал ему права злоупотреблять свободой слова для того, чтобы нападать на английский образ жизни. А мы все чаще и чаще слышим, как люди науки, искусства, интеллигенты, пользуясь возможностью свободно выражать свои взгляды, кричат о том, что лояльность ущемляет подлинную свободу. Что же, значит, эти люди гнушаются лояльностью? Так имеют ли они право высказывать свои мнения, вести свою работу, оставаться на свободе, наконец, если они не верны интересам нашего государства и общества? На это я отвечаю: нет, сэр! Одной из прерогатив свободы является лояльность, а эти люди, занимающиеся коммунистическими нападками на Англию и на империю, нелояльны. Их деятельность является изменнической не только по отношению к лейбористскому правительству, но и по отношению к британской короне. Вопрос, таким образом, выходит за рамки политики отдельных партий. Мы должны объединиться для того, чтобы распознать этих людей и изгнать их из нашей среды. Мы должны сорвать с них маску либерализма, показать, какова истинная цена их так называемым прогрессивным и разумным воззрениям. Мы, консерваторы, предлагаем правительству свою поддержку в любых мероприятиях, направленных против этих чудовищ. И прежде всего мы требуем чистки, чистки всего государственного аппарата! Мы требуем изгнания мак-грегоров, которые подрывают наши устои в Англии и за границей! Мы даем правительству возможность установить сотрудничество с нами в этом вопросе, прежде чем выносить его на суд английского народа. По той позиции, которую сейчас займет правительство в отношении Мак-Грегора, мы будем судить о его добрых намерениях. Вот вам удобный случай; посмотрим, сумеете ли вы им воспользоваться. Правительство должно выбрать между лордом Эссексом и Мак-Грегором, между выполнением национального долга и предательством национальных интересов. Глаза всего мира устремлены сегодня на этот зал, и судьба Англии зависит от того, как поведет себя правительство в этом вопросе. Выбирайте, джентльмены! Проявите перед лицом истории свое мужество или свое безрассудство.
