— Нет! — упрямо повторяет Арея, впрочем, это относится к главной площади, и ещё к этому наглому “если” и “как”, к Храму уже почти и не относится, потому что если Виир уберёт сейчас руку из-под её многочисленных нижних юбок, она, наверное, будет стонать от разочарования. Впрочем, если не уберёт, а продолжит так делать, то тоже будет стонать… от чего-то, разительно не похожего на разочарование.
Одна рука мага ласкает её грудь, другая продолжает гладить между ног, и Арея с трудом удерживается от того, чтобы не начать извиваться, пытаясь получить больше прикосновений. Виир же как специально дразнит, словно чувствует, когда отступить, чтобы ей хотелось всё сильнее и сильнее.
Кажется, маг говорил что-то ещё. Возможно, она даже повторяла за ним глупости, которые он просил, и что уж точно делала — так это стонала его имя немыслимое количество раз… И, видимо, в какой-то момент маг перенёс её в свою спальню, потому что руки королевы снова помнят безупречно гладкий, чуть холодный шёлк, да и проснулась она с первыми лучами рассвета именно там.
Виир был молчалив. Почти нежен. Помог ей облачиться в платье, поправил причёску, на руках перенёс обратно в Храм… и тем разительнее и больнее прозвучало холодное и даже презрительное:
— Не забывайся, королева. Твоё тело — часть платы за мою помощь, и ты сильно потеряешь в цене, если им начнёт пользоваться кто-то ещё.
Пользоваться. Плата. Потеряешь в цене…
Щёки жгло огнём, словно кто отхлестал. Впрочем, Арея сейчас сама бы с удовольствием влепила себе пощёчину, просто чтобы прийти в себя. Пока тёмный не облёк это так прямо и беспощадно в слова, можно было поиграть в развивающийся роман, и даже, несмотря на измену мужу, не чувствовать себя настолько… падшей.
Она молча смотрит, как он рстворяется в своей Тьме.
Чтоб ты сдох, тёмный маг, чтоб ты сдох!!!
В покоях королевы принц Роберт. И Магический Совет, и целая толпа служителей света… а от зажжённых повсюду храмовых свечей и вовсе рябит в глазах… Понятно, что сборище такое не к добру, и она сходу предполагает худшее — пришли лишить её короны…
— Арея, — делает шаг вперёд бывший принц-регент. — Моя королева… Прошу простить мою дерзость, но я не мог иначе. Я… — он замолкает под усталым и горьким — как бы она ни старалась это скрыть! — взглядом.
— Отрекитесь от Тьмы, Ваше Величество, — выступает вперёд Служитель Света. — Примите Свет, и Тьма больше не посмеет вас тревожить…
Арея вымотана, заморожена, разбита… Сердце ноет, как будто Виир вонзил самый настоящий нож… но ни раньше, ни сейчас она не готова признать, что сама по себе — без его поддержки — ничего не может, и не стоит.
Стоит.
Сможет.
— Да, — говорит она, и это уже слишком длинное слово для того, кто, казалось, навеки от горя и гнева онемел…
А Магический Совет королева проредила и разбавила, превратив из Магического просто в Совет. Три мага, два монарха и пятеро неодарённых: три министра, адмирал, служитель Света. Отличный состав. По сравнению с тем, что было — просто превосходный!
ГЛАВА 10
Арея не верила, что ритуал поможет. Смешно думать, что от Тьмы можно защититься, она вездесуща, и может лишь сама потерять интерес. Говорят же — главное не привлекать к себе её внимание, а она ведь уже давно привлекла… Так что королева ждала, что вот-вот объявится злой и недовольный Виир, выскажет что-нибудь мерзкое, и всё станет ещё хуже, чем было… но нет. Время шло, а тёмный не приходил. Арея не скучала, нет, как можно скучать по тому, кто ценит тебя не дороже обычной куртизанки, да что там не дороже, даше и дешевле! Но и забыть не могла. Кляла себя за слабость, а вот не получалось, и всё. Возможно, от того, что она сама был не во всём права? И не так уж и мало он для неё сделал?..
Так или иначе, но жизнь шла своим чередом. Арея погрузилась в государственные дела, с неприятным удивлением обнаружив, что Роберт далеко не всегда был настолько честен и принципиален, как ей хотелось думать. Нет, ничего подлого он не делал, по крайней мере, она не нашла никаких свидетельств об этом, но и на правильном настаивал далеко не всегда. Впрочем, правильное — оно такое разное… Оглядываясь назад, она бы уже многое и сама сделала по-другому из того, что когда-то казалось единственно правильным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отношения с Колином очень быстро из состояния неявной вражды перешли в открытую войну. Арея категорически не желала заниматься балами и благотворительностью, а Колин и его многочисленные советники и приспешники, и даже Совет магов совершенно не желали пускать молодую королеву ни во что другое. Королева не спорила, выслушивала советы и делала всё равно по-своему, совала свой нос везде, по одному из самых мягких выражений Колина, и, естественно, действовала всем на нервы.
Через некоторое время то ли у Колина сдали нервы, то ли кто надоумил, но Его Величество возжелал наследников. Вдруг. Отказать прямо Арея не могла. Скандал, а то и развод. К тому же теплилась, видимо, в ней надежда, что это подтолкнёт Виира появиться. Так что она стерпела, когда муж, от которого разило алкоголем, пришёл в её спальню и разлёгся на её кровати, хоть и вздохнула про себя, что постельное бельё придётся менять.
Стерпела, когда он молча протянул руку и больно ухватил её за грудь. Тьма вокруг равнодушно ждала. Колин рванул тонкую сорочку, причиняя боль от впившегося в шею ворота, навалился сверху… Нащупав массивный магический светильник на тумбочке, Арея приложила мужа по голове. И поверила, наконец, что тёмный больше не придёт.
Утро королева ждала со страхом, не могла уснуть, потому что одинаково боялась, что Колин очнётся, и что не очнётся. От сильного удара по голове всякое ведь случается… и с одной стороны, может, и неплохо бы, чтобы вот и с Колином что-то этакое случилось, а с другой… в тюрьму не хочется. И на Тьму теперь не свалишь, после обряда-то…
Муж очнулся под утро. Окинул встревоженно вскинувшуюся Арею странным взглядом и, пошатываясь, ушёл к себе. Кажется, буркнул что-то подозрительно похожее на “до завтра, жена”. Арея прикусила губу. Если в ближайшее время сюда не заявится стража, можно будет считать, что ей необыкновенно повезло — кажется, хоть и сложно поверить в такую удачу, муж решил, что он супружеский долг с неё получил. Возможно, прибредилось ему что-то такое в пьяном угаре… Но глупо рассчитывать, что такой же сценарий сработает завтра. А значит… значит завтра она скажется больной, на ближайшую седьмицу, а то и на все десять дней. Что-нибудь такое, неприятное… надо подумать. А в следующем месяце куда-нибудь уедет, а дальше… дальше посмотрим.
Успокоившись, она даже поспать смогла, а за завтраком Его Величество Колин глядел на неё с такой победной усмешкой, что никаких сомнений не осталось — считает, то поимел. Ну, пусть считает.
Без помощи тёмного оказалось не так уж и плохо, и вполне даже терпимо, если не сказать хорошо. Тем более что Арея погрузилась в дела, самые обычные, аграрные, фермерские, налоговые. Тут вряд ли тёмный мог бы чем помочь, разве что возле тёмной зоны урожаи всегда удавались, каким бы засушливым или дождливым не был год. И животные, как ни странно, возле тёмной зоны болели меньше. Арея заметила случайно, даже не была уверена, но перебирая многочисленные отчёты — честно сказать, на редкость бестолковые и никем не изучаемые, находила там всё ту же картину. Иногда, в минуты слабости, ей хотелось высказать тёмному… всё. Всё высказать. Но стоило представить, как она заявилась к нему во дворец и дрожащим голосом вываливает свои обиды, а он презрительно кривится, и желание как рукой снимало. Нет, когда-нибудь она обязательно с ним поговорит. Как монарх с пусть и не гласным, но монархом. Спокойно, без эмоций, исключительно по государственному делу. Придётся поговорить, рано или поздно. Но сначала ей нужно добыть реальную власть. И забыть… многое забыть.
Например, одну странную ночь, которая прошла в почти что предсмертном бреду…
На Арею тогда было покушение. Глупое, немыслимое… наверное, поэтому и проморгали. Кто мог подумать, что беременная жена принца Роберта вздумает такое… Никто. По крайней мере, ни Роберт, ни её стража, ни сама Арея… И когда девушка с округлившимся животиком и глазами оленёнка испросила аудиенции, королева согласилась, пусть и поморщившись при мысли о зря потерянном времени. Наверное, сказалось ещё чувство вины — взгляды Роберта за прошедшее время не потеряли своей страсти. Сама королева точно теперь знала, что ей этого не надо, но объяснять это никому не собиралась. Не дело это — королеве оправдываться.
