— Дышите глубже, госпожа Энид Сардо, — сказали два голоса одновременно.
— Вы ещё кто? — выдохнула я во тьму вместо приветствия. Мне казалось, я чувствую её кожей, будто вокруг было что-то осязаемое, мерзкое и шершавое. Поэтому дышать и правда было тяжело, казалось, что тьма проникает в нос, в легкие и в глаза. Я по-прежнему не могла пошевелиться, меня что-то держало, а очень хотелось провести руками по лицу, чтобы смахнуть эту мерзость. Под ногами была сущая пустота, и я беспомощно болталась в воздухе.
И ещё тишина. Удушающая тишина. Я невольно вспомнила молчаливого безголового тене-монстра и содрогнулась.
Как я себя чувствовала? Абсолютно беззащитной! Когда я думала о том, что в городе небезопасно — я имела в виду именно это! Если сейчас кто-то вонзит в меня теневой нож, то я ничего не смогу сделать. А моё тело никогда не найдут…
— Кто вы?! — яростно выкрикнула я, от моего голоса не было даже эха. Тьма всё поглощала.
— Как у тебя получилось достать его в тени? Как ты его убила? А если это сделала не ты, то как тене-человеку удалось дотронуться до баория? — спросили два голоса, явно мужских, низких. Они были передо мной.
И, ой как интересно, что это такое у тене-людей и баория? Неужели непереносимость? Я впервые об этом слышала, но виду постаралась не подавать. Ну, виду, который мне во тьме и так был не виден.
— Я никого не убивала, — ответила я темноте.
— Он обезумел, полз вверх и вверх, наполняемый тьмой без света, и от него несло Энид Сардо и кровью, — голоса стали холоднее, злее. Мне стоило быть аккуратней.
— Это не я. Но в мою квартиру вчера кто-то проник, и я не сомневаюсь, что этот кто-то спер и моё оружие.
— Баорий — это боль! — голоса сорвались на яростный крик. — Это был не тень!
Кольцо вокруг сжалось, меня словно сдавил огромный удав. И с каждым моим выдохом он сжимал всё сильнее.
— Тень не убивает другую тень инородной материей! — зато убивает людей. Меня стискивало с такой силой, что я чувствовала — сейчас треснет ребро.
— Я не бью в спину… — выдавила я из последних сил. Зажмурилась, пытаясь дотянуться до баория, разозлиться самой и разозлить этот своенравный металл! Зажгись, зажгись, к черту волосы! Я не собираюсь умирать здесь! Тогда, с монстром, ведь так легко получилось!
— Она не лжет.
— Нас не могли предать!
Голоса разделились. Я не могла вдохнуть и стала задыхаться. Открыла рот, пытаясь втянуть воздух, но ничего не выходило. Меня накрыло ужасом.
— Но кто? Кто? Кто?! — спорили голоса.
— Кто? Кровь Ловошша мешалась со следом Энид Сардо!
Тьма, словно песок, окутывала меня, ребра пронзило болью, я застонала. Вскрикнуть не было воздуха. Зажгись, проклятая шпага! Она, наконец, поймала мой страх. Потому что кроме него и желания выжить у меня больше ничего не осталось.
Голоса ахнули абсолютно синхронно и закричали:
— Баорий! У неё красный баорий!
Хватка ослабла, и я из последних сил вывернула руку и выхватила шпагу, баорий горел, а я была в ярости и в панике. И мы слились в едином порыве сжечь и перерезать вокруг всё живое, чтобы выжить.
Черное пространство вокруг вдруг лопнуло. И я оказалась на настоящей теневой стороне Пирамиды. Вокруг меня были тене-люди, в передо мной висела наверняка сама Двойня — два мужчины, матово черные с белыми горящими глазами. Тусклый свет очерчивал их массивные мускулы, Двойня точно были не такими как остальные. Их окружали сплошь костлявые и чрезмерно худые тени и их тощие силуэты выделялись на абсолютно черном пространстве.
Я задрала голову — свет лился из теней города с обратной стороны. Вокруг меня десяток огромных черных щупалец пытались вновь стать черным непроницаемым куполом. Они жутко шелестели в полной тишине, словно сами разрывали пространство. Под ногами была только тьма. Я висела в воздухе. Одно щупальце резко дернулось в мою сторону, чтобы схватить, и я, взмахнув шпагой, обрубила его, оно истлело и рассыпалось. Тене-люди не приближались, наблюдали, словно я была на арене. Они молчали, не вскрикивали, не улюлюкали, они соблюдали полную, всепоглощающую тишину, которая пугала меня до чертиков.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я взмыла вверх, в тени оказалось на удивление легко двигаться! Только вот… жители этого мира явно передвигались быстрее. За мной устремился уже не десяток, а сотня, клянусь, сотня этих черных штук! И они были острыми! Я поняла это, когда, рубанув одну, пропустила удар. Чернота прорезала мне бок, я рассекла и это щупальце, и оно, тлея, опустилось вниз и исчезло. Я глянула через плечо — Двойня преследовала меня, словно и правда один тень другого. Словно идеальные темные убийцы. Это был их мир, они были в нем словно акулы, а я лишь червяк на крючке.
Мне осталось немного до тени, которую я выбрала, я уже видела небо. Два острых щупальца летели от Двойни мне наперерез, они будто образовывались вокруг них из ничего! Я резко двинулась вправо, уворачиваясь.
— Она не лжет!
— Она лжет! — донеслось до меня, они всё ещё спорили.
Я старалась ускориться, но не понимала, как это сделать. Мышцы ныли, ребро, казалось, разрывает легкие. Я с надеждой смотрела на эту маленькую прорезь, наверное, тень от фонаря, и мечтала быстрее до нее добраться.
А потом что-то черное и острое пронзило меня насквозь, я опустила голову — из живота чуть справа торчал черный осколок, больше похожий на копье, и он тут же распался в пыль. Тут же что-то ухватило меня за ногу, я развернулась и взмахнула шпагой, сотни щупалец истлели во тьме и изошлись тут же утихающим огнем.
Спасительная тень, она была так близко. И боль в животе всё усиливалась, я чувствовала, как намокла рубашка, я ползла, летела, плыла к этой тени света, из которой на меня смотрело яркое синее небо. И вдруг чернота накрыла меня, сжала. Только тишина и моё отчаянное, громкое дыхание. Но я не выпустила шпагу и продолжила кромсать и рубить направо и налево, ничего не видя вокруг, кроме тут же затухающих огненных прорех в черноте. Только я и свистящий звук моей шпаги. Легко я не дамся!
И вдруг меня что-то подтолкнуло, на секунду мне показалось, будто кто-то взял меня за локоть и подкинул, словно пушинку, и выбросил в яркий свет. Я вывалилась с теневой стороны и меня ударило об асфальт. Я закашляла от боли, чувствуя как рот наполнился кровью.
Мир взорвался городскими звуками и оглушил. Свист тормозов. Какие-то голоса. И яркий спасительный свет, из глаз бежали слезы, но я продолжала смотреть на бесконечно синее небо. Я не могла ни шевелиться, ни выть. Только смотреть. Мне было так больно! Спиной чувствовала, как подо мной расползается кровавая лужа, а сознание ускользало. Синее небо меркло.
Кто-то попытался вытащить шпагу у меня из руки, но я лишь сильнее сжала её. Вы получите её только через мой труп.
— Эй, тебе не стоит здесь умирать, — шепнул кто-то на ухо и обнял. Кто-то теплый. А я лишь простонала что-то, когда меня подняли, а потом отключилась.
Потом на секунду я пришла в себя и с удивлением опознала потолок собственной машины.
— Эй, Шака, — прошептала я, наверное, почти беззвучно. — Не смей трогать мою тачку.
Понятия не имею, как я поняла, что это был он. Почувствовала?
Я падала всё ниже, и ниже, и ниже во тьму. А она обволакивала меня и старалась задушить. Стиснуть. Раздавить. Я задыхалась. Всё было в тумане, и лучше бы уж меня вырубило окончательно.
Сквозь шум собственного сердцебиения в ушах я слышала полицейскую сирену. Или мне только казалось?
— Пончик тебя починит, — машина вильнула, я застонала, просто не могла это контролировать. — Если оторвемся. Но в Красном Городе они нас не найдут, детка.
— Ещё раз… — ответила я сквозь боль, — … назовешь меня деткой, и я тебя…
Не договорила, язык стал заплетаться, и я, наконец, отрубилась.
— Пончик, ты мне жизнью обязан! Вперед! — рявкнул Шака.
Заткнитесь. Почему вы такие громкие? И причем тут пончики?
— Не тебе вообще-то… — буркнул незнакомый голос.
— Ты прекрасно знаешь, что это был я.
