– Пожалуйста, мэм… – начал Джим.
Если бы он не был настолько голоден, то побежал бы обратно и спрятался среди деревьев, но он чувствовал запах еды, который был сильнее и слаще всего, что он когда-либо ел.
– Я ищу работу. Нет ли у вас какой-нибудь работы для меня? – нерешительно произнес он. Тут на него нахлынули воспоминания о Нике.
«Что я наделал? – подумал он. – Что случилось с Ником?»
Но голод тут же прогнал мысли. Сначала поесть, потом думать. Так лучше.
– Я могу помочь поставить палатку. Могу чистить конюшни – будут блестеть как новенькие. И мне не нужны деньги, миссис.
– Не хочешь денег? – усмехнулась мадам Джаглини. – Никогда такого не слышала.
– Если вы будете кормить меня, миссис, – сказал Джим, и всю его уверенность как ветром сдуло, – я буду делать все.
Он поглядел на маленький фургон, и старое желание снова взыграло в душе. Как же здорово, должно быть, жить в этом зеленом фургоне с блестящим медным дверным молоточком и курящимся камином? Мальчик спрятал руки в карманы. Больше он ничего сказать не мог. С поля к фургону прибежал мальчик и замер на миг, глядя на Джима.
Мадам Джаглини поднялась на ступеньки.
– Антонио, проводи мальчика в дом.
Джим пошел за мальчиком Антонио в фургон, глазея по сторонам на яркие подушки и занавески, на маленький огонь, потрескивающий в горелке, и на другие милые и красивые вещи. Он никогда не видел ничего, что было бы так похоже на дом, о котором он мечтал. Сейчас он понимал, какие у него грязные руки, какие поломанные и черные ногти, насколько оборвана его одежда.
Мадам Джаглини дала ему немного еды и наблюдала, как он ест. По белым кругам вокруг глаз она поняла, откуда пришел мальчик, и вздохнула.
– У нас очень напряженный день. Нам нужно сделать костюм для Самого Сильного Человека в Мире. Прошлый Самый Сильный Человек в Мире сбежал с Летающей Леди и забрал с собой костюм из ткани для кушаков. – Дети захихикали. – Ты не умеешь шить, верно? – спросила она у Джима.
Джим мог бы сказать ей о том, что провел не одну неделю за пошивом мешков в работном доме, но не осмелился, опасаясь, что это вопрос с подвохом.
– Я мог бы попытаться, – сказал он.
Маленькие дети захохотали над ним. Вошел мистер Джаглини, потер ему руки, взъерошил волосы, словно уже привык к тому, что он сидит с ними за столом. Над головой Джима взлетела туча черной пыли, и Антонио нарочито отодвинулся от него, закашлявшись.
– Мальчик говорит, что хочет работать, – сказала мистеру Джаглини жена.
Мистер Джаглини сел напротив Джима и уставился на него. Затем наклонился вперед.
– А теперь скажи мне правду, – попросил он. – Ты сбежал из дому? – Его черные глаза словно сверлили Джима насквозь. Джим почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы, и попытался вытереть их.
– Я жил на угольной барже, – произнес он. – Думаю, шкипер умер, сэр. Думаю, он попал в ловушку. Это… я… сделал…
Мадам Джаглини и ее муж переглянулись.
– Он может чистить инвентарь вместе с Антонио. Давай посмотрим, как он справится. – Джаглини пригладил усы и быстро вышел из фургона.
Джим поглядел ему вслед, в голове бурлили слова, из которых он не мог подобрать и произнести ни одного.
21
Цирковой
К полудню большая палатка уже стояла, и на арене насыпали опилки. Мадам Джаглини не было почти целый день, она вернулась на закате, как раз когда вокруг поля зажглись фонари, висевшие на деревьях. Палатку освещал желтый свет от газовой горелки. В сумерках Джим и Антонио стояли у ворот на поле, колотя в барабаны, а цирковая труппа шла вокруг палатки, дудя в охотничьи рога и трубы. Над головами у них сновали летучие мыши, похожие на большие черные тряпки.
На дороге послышался скрип колес. Дети обрадовались.
– Люди идут, люди идут!
У откинутого полога палатки стояла мадам Джаглини и собирала деньги, выкрикивая:
– Заходите! Заходите, и вы увидите величайшее представление на земле! Увидите летающих лошадей Аравии! Увидите мадам Бомбардини, летящую по воздуху! Увидите Самого Сильного Человека в Мире!
Джим и Антонио вбежали в палатку, пробрались под ряды скамеек и сидели там на корточках, под ногами топочущей от нетерпения публики. На них сыпались кусочки апельсиновой кожуры и ореховые скорлупки. Антонио улыбался Джиму.
Теперь все будет хорошо. Все будет хорошо. Сегодня Джим будет спать в зеленом фургоне, где на двери есть медный молоточек, а завтра будет помогать разбирать большую палатку. Будет маршировать в процессии вместе со всеми, со своим барабаном. Собирайтесь! Собирайтесь! Он закрыл глаза, позволяя музыке и голосам окутать его, как коконом.
Антонио слегка толкнул его локтем в бок. Зарокотали барабаны. Заволновалась толпа. Мистер Джаглини вышел на арену и щелкнул кнутом, призывая всех замолчать. Оркестр затрубил, и на арену выбежали красивые лошади, сильные и стремительные, грохочущие копытами и встающие на дыбы. Джаглини снова щелкнул кнутом, и все лошади встали на задние ноги, и в круг галопом влетела еще одна лошадь, на спине у нее стояла женщина в короткой муслиновой юбочке. Толпа возликовала, и она сделала эффектное сальто.
– Раз, два, три! – крикнул Джаглини.
– Четыре! Пять! Шесть! – ревела толпа.
Женщина переворачивалась снова и снова, и каждый раз становилась на ноги, улыбаясь и гордясь собой. Джим кричал от восторга и хлопал в ладоши. Ему хотелось встать и закричать:
– Ура цирку Джаглини!
Именно в тот момент, когда лошади развернулись, взмахнув хвостами и встав на дыбы, демонстрируя красивые длинные ноги, Джим увидел то, что не думал увидеть больше никогда в жизни. Полог шатра вдруг приподнялся. Со своего места мальчик мог разглядеть только лицо мадам Джаглини, на котором читались любопытство и нетерпение. Увидел ее руку, протянутую за монетой. А рядом с ней было другое лицо, похожее на призрак, едва различимое в свете фонаря, – почерневшее квадратное лицо, с волосами, похожими на растрепанный тростник, и выпуклыми, похожими на лампы, глазами.
22
Снова в бегах
Далеко за спиной Джим слышал бой барабанов, звук труб и тромбонов, рев толпы. Мальчик остановился, чтобы оглянуться, и увидел свечение огромной палатки и темные силуэты фургонов, расставленных по краям поля. Но с такого расстояния он уже не мог разглядеть, который из них принадлежит Джаглини.
Он снова повернулся и побежал, пока не понял, что больше у него нет сил. Он добежал до амбара, стоявшего неподалеку от дома фермера. Дверь была открыта. Он заполз внутрь и спрятался в кучу соломы. Последней мыслью, прежде чем сон одолел его, было воспоминание о том, что сказал ему давным-давно Креветка.
«Я лучше буду спать в сарае, полном крыс, как пару раз мне уже доводилось это делать».
Джим прислушался к шорохам, звучавшим вокруг него.
«Что ж, – подумал он, – крысы – очень даже милая компания, братишка. По крайней мере, они знают, где тепло и сухо, вот так-то».
Его разбудил крик жившего на ферме петуха и лучи солнца, пробивавшиеся сквозь крышу сарая. Джим лежал тихо, напряженно прислушиваясь, как фермеры выходят в поля. Когда их голоса стихли вдали, он вышел из амбара. Вокруг него закудахтали куры, а затем разбежались. Пошатывающаяся на ходу старуха вышла из дома, неся два больших ведра. Она прошла мимо сарая, где затаился испуганный Джим, юбками подметая помет столпившихся вокруг нее кур. Направлялась она в коровник. Джим слышал, как она разговаривает с коровами, слышал негромкое мычание животных.
Он снова осмелился вылезти из амбара. Старуха оставила открытой кухонную дверь. Джим заглянул внутрь. Увидел на столе хлеб, оставшийся после того, как позавтракали мужчины, пироги, сыр и большой кувшин молока. Возможно, если бы он попросил женщину, она дала бы ему еды. А может, заперла бы его в дальней комнате и позвала бы Грязного Ника. Джиму казалось, что он больше никогда никому не сможет доверять. Мальчик окинул взглядом двор и, прошмыгнув в кухню, стал запихивать в рот как можно больше еды и набивать ею карманы. Услышав скрип на лестнице, он сделал большой глоток из кувшина и отчаянно схватил последнюю пригоршню сыра. Повернувшись, Джим увидел девочку на ступеньках, прикрывавшую ладошкой рот. Он уронил кувшин и побежал. Девочка с криком бросилась за ним, кувшин покатился по выложенному плиткой полу. Старуха вышла из коровника, залаяли собаки на ферме. Джим бежал, как заяц, за которым гонятся гончие, пытаясь выбраться на дорогу.
Мальчик понятия не имел, где находится. Река была далеко, и он уже не видел никаких признаков деревень. Мимо прогрохотал дилижанс, и он юркнул к росшим вдоль дороги деревьям, отворачивая лицо от пыли и любопытных взглядов пассажиров. Что, если одним из них окажется Грязный Ник, которого раздирает жажда мести?
Мальчик продолжал идти вперед. Поврежденная нога очень сильно болела. Он прошел мимо семьи нищих, которые брели босиком и несли на спинах узелки.
