«Что ж, по крайней мере тебе не нужно ничего нести, – сказал он сам себе. – Можешь считать, что тебе повезло, братишка».
Он шлепал по дороге разваливающимися ботинками. Гвозди вывалились, и подошвы теперь походили на высунутые языки.
«Выброси их в канаву», – сказал он сам себе, зная, что не сможет сделать этого. Это были ботинки Лиззи, оставшиеся с давних времен. Они были единственной вещью, которую он мог назвать своей, не считая собственного имени. Мальчик снял их и положил по одному в карман. Теперь он не слышал даже своих шагов. Время от времени во вспаханных полях раздавался крик чибиса. Джиму казалось, что он идет уже целую вечность вдоль тихих дорог, над которыми раскинулось огромное серое небо. Он постоянно прислушивался, поскольку ему казалось, что Грязный Ник выглядывает из-за каждого дерева, а его насмешливый свист чудился ему в пении каждой птицы.
– Иди вперед, братишка, – напомнил он себе. – Дорога обязательно куда-нибудь приведет.
Наконец он подошел к указателю. Это была магическая штука, и мальчик это почувствовал. Он провел пальцем по буквам, читая их одну за другой.
– ГОРОД ЛОНДОН, – произнес он. – Ты возвращаешься домой! – прошептал он. – Рози живет в городе Лондоне, Джим!
Он съел немного еды под этим магическим указателем и снова пустился в путь, на этот раз стараясь идти быстрее. Солнце садилось, заливая окрестные поля красным светом, но воздух становился все более туманным и грязным. Лондон был близко, и мальчик знал об этом.
23
И снова Креветка
Все было вроде как знакомым, но в то же время не таким. Джим шел рядом с рекой, верфью и складами, но домов не было. Повсюду, куда бы он ни взглянул, люди работали молотками или лопатами, взваливали на тележки огромные камни, подносили к воде большие деревянные доски. Остовы домов распадались, превращаясь в горы пыли. А дом Рози и лодочный сарай, где он впервые смотрел на реку, исчезли.
Джим смотрел, не веря своим глазам, на окружавшие его развалины. Ему казалось, что весь город разрушили, чтобы построить новый.
– Что происходит? – спросил он у одной женщины, которая напомнила ему Рози: у нее были полные руки, а голова и плечи были замотаны коричневым платком.
– Строят новый док для всех тех лодок, – ответила она, не отводя взгляда от рабочих. – Чудесно! Говорят, здесь работает более двух тысяч человек. Ты представляешь! Я и не знала, что в целом мире наберется две тысячи человек! – И она рассмеялась хриплым, похожим на скрежет, смехом.
– А что стало со всеми домами? – спросил у нее Джим. – И с людьми, которые здесь жили? И где Рози?
Женщина снова рассмеялась, потирая руки.
– Рози? Я знаю дюжину Рози, и все они потеряли свои дома. Понятия не имею, куда подевалась хотя бы одна из них.
Джим пошел прочь от нее. Она была в таком восторге от строителей, что могла стоять и смотреть на них целый день, мальчик в этом не сомневался.
«Ты сам по себе, братишка, и не ошибись. У тебя никого нет».
Джим, не узнавая ничего вокруг, совершенно растерялся. Он так привык к путешествиям на «Лили» в молчаливой компании Грязного Ника, что забыл, каково это – находиться в городе, с его грязными улицами, постоянной толчеей и зловонием толпы. Он шел вперед в безумной надежде увидеть Рози. Он увидел женщину, продающую морепродукты, подбежал к ней, спросил, не может ли чем помочь.
– Помочь мне? – рассмеялась та. – Чем ты можешь мне помочь, мальчишка?
– Я могу танцевать и кричать: «Креветки! Моллюски!» – сказал он ей. – К тебе придет больше людей, они будут покупать у тебя. Я так делал для Рози.
– А когда они придут, ты обчистишь их карманы, и нам обоим достанется, – сказала женщина. – Нет уж, спасибо. Убирайся.
Джим отошел от нее. Затем начал подпрыгивать, поглядывая на женщину, чтобы удостовериться, что она смотрит на его беспомощный танец. Он был так расстроен, так устал и так голоден… Ему совсем не хотелось плясать. Нога болела. В глубине души он чувствовал себя очень несчастным, и ему казалось, что душа у него почернела от грусти. Женщина покачала головой и пошла прочь.
– Дайте нам немного креветок, леди! – плаксиво кричали ей вслед уличные мальчишки. Она не обращала на них внимания.
Джим сел на корточки, а рядом с ним присел один из мальчишек.
– Ты напоминаешь мне Попрыгунчика Джима, – сказал он. – Он приходил сюда раньше.
Джим поглядел на него.
– Ты, случайно, не знаешь мальчика по имени Креветка, а?
– Конечно, знаю! – рассмеялся мальчик. – Креветку все знают.
Мальчик вскочил и побежал прочь, а Джим изо всех сил пытался поспеть за ним, проскакивая между тележками и ларьками, стоявшими на рыночной площади. Темнело, и на ларьках зажигали красные восковые свечи, освещавшие фрукты и рыбу. Мальчишка схватил несколько яблок, пробегая мимо одного из ларьков, Джим поступил так же. Они похватали еще сыр и пироги, мальчик снял кепку и сложил в нее весь улов. Джим приободрился. Ему даже не верилось, что он снова увидит Креветку, спустя столько времени. И продолжал бежать, понимая, что все это время в голове у него звучал голос Креветки.
«Подожди, я тебе еще расскажу обо всем, что делал, братишка! – думал он на бегу. – Устанешь слушать, точно говорю тебе».
С тыльной стороны рынка было несколько сложенных в кучу деревянных ящиков, в которых раньше лежал индийский чай и пряности из Занзибара, и маленький мальчик стал пробираться между ними. Он остановился рядом с перевернутым ящиком, набитым соломой. На соломе в густой тени лежал тощий, бледный, похожий на призрака мальчик – груда костей, одетая в грязные лохмотья.
– Вот Креветка, – сказал Джиму мальчик. – Только ему плохо сейчас. Очень плохо.
Он высыпал из кепки украденную еду.
– Креветка, – сказал он, – я принес тебе поесть и все такое, как и обещал. Только я не могу остаться, мне нужно еще кое-что сделать. Но тут кое-кто пришел повидаться с тобой. – Он пригласил Джима занять его место, а сам убежал прочь.
Джим с трудом пробрался между ящиками.
– Креветка! – произнес Джим. Он чувствовал себя ужасно неловко. – Это я, Попрыгунчик Джим. Помнишь?
Мальчик не ответил. Джим слышал только его хриплое дыхание.
– Ты в порядке? – Он почти не видел его, только рыжие космы торчали над бледным лбом. Его пальцы затрепетали, словно бледные моли, когда он потянул на себя мешок.
Джим опустился на колени и, разломив апельсин, выдавил сок в рот Креветке.
– Когда тебе станет лучше, – сказал он, – мы будем ходить всюду вместе, как ты и хотел.
Он старался говорить бодро, но в глубине души был ужасно напуган. Мальчик долго сидел, прислушиваясь к тому, как хрипит и булькает в горле у Креветки. Рынок продолжал шуметь до позднего вечера, и задолго до того, как он затих, Джим забрался в ящик из-под чая рядом с Креветкой, чтобы попытаться его согреть.
24
В поисках доктора
На следующее утро Джим начал искать мешки и солому, надеясь устроить Креветку поудобнее. Ему удалось приподнять приятеля, чтобы тому было легче есть. Но мальчик почти не притронулся к еде.
– Креветка, – испытывая некоторую неловкость, произнес Джим, – что с тобой?
– Старость, братишка.
В глубине души Джим опасался, что это может быть холера. Он знал, что от нее многие умирают.
– Что случилось, Креветка?
– Отметелили меня, вот что. Тот старый джентльмен дал мне гинею, честное слово. Наверное, думал, что это фартинг, но дал мне гинею, вот те крест. Думаю, ему понравилось мое милое лицо.
– Я тебе верю.
– И я побежал по улице. Какой-то гаврик сказал, что я обманул старого джентльмена и должен вернуть деньги. Когда я отказался это сделать, они начали пинать меня и бить, словно тряпичную куклу. Но я не собирался отдавать свою гинею, понятно? Мне ее подарили. Я скорее отдал бы ее матери, чем тем гаврикам. Поэтому я сунул ее под мышку. Ну да все равно, побили меня как следует. Когда я пришел в себя, куртки у меня не было, и гинеи вместе с ней. И шнурков тоже. Потом парни притащили меня сюда.
– Тебе надо в госпиталь.
Креветка испугался:
– Не хочу я в госпиталь. Не хочу.
Он был настолько напуган, что попытался выбраться из ящика, перевернув котелок с водой, которую принес ему Джим.
– Я не поведу тебя туда, – пообещал Джим. – Только если ты попросишь.
Вскоре Креветка задремал. Джиму было страшно смотреть на него, все напоминало о тех днях, когда болела мать. Он боялся оставить его одного и боялся остаться с ним. Когда Креветка проснулся, то закашлялся так, что едва не переломился пополам. После приступа он откинулся назад, измотанный и уставший.
– Думаю, я муху проглотил, Джим, – сказал он. – Наверное, спал с открытым ртом, – и он снова начал проваливаться в сон.
Джим рассказал ему о дедушке Рози и Грязном Нике, и о Снайпе тоже. Рассказал ему о той страшной ночи, когда он думал, что убил Грязного Ника, о цирке и о том, как Грязный Ник появился в большой палатке.
