– Папаша, ты лучше не говори под руку, – процедил уголком рта дядя Гриша. – Что она у тебя, дура – из-под купола падать?
Аглая кричала сверху:
– Я не нахожу!
– Ищи, как хлеба ищут! – кричал в ответ распорядитель.
А Елисей шептал:
– Господи, Господи Иисусе Христе.
– Нашла! – держась уже за две лонжи, Аглая слетела вниз.
Дядя Гриша назидательно потрепал ее за ухо. Рыжая спешилась двойным сальто назад. Сказала Максиму:
– Подожди меня, – и повела кобылу в пыльное нутро цирка.
А Максим спросил:
– Где вы были в ту пятницу в восемнадцать часов двадцать минут?
Аглая застыла. У нее все еще были лонжи в обеих руках. Казалось, она сейчас вспорхнет и скроется.
– Чего? Я подозреваемая, что ли?
– Нет, – следователь слегка потупился. – Просто спросил.
– Я была дома. Кроме меня, там никого не было. Как это называется? Алиби? Никто не может подтвердить.
– Еще биллинги есть, – вставил Елисей.
– Биллинги есть, – подтвердил Максим. – Можно установить местоположение.
В этот момент жонглер уронил все свои булавы. Одна из них, звеня и подпрыгивая, подкатилась к ногам Аглаи. Аглая нагнулась и подала булаву жонглеру. А следователю сказала, будто дразня:
– По биллингу можно определить местоположение телефона, а не человека.
– Верно, – сказал Максим. – А еще знаете, что у погибшей было под ногтями?
По бортику на передних лапах пробежала собака в шапке. За ней на задних лапах – собака без шапки.
– Как же вы меня мучаете, – вздохнула Аглая.
– Шерсть, – сказал Максим. – Серая пряжа.
На манеж вышла Рыжая Глаша. Она была в мотоциклетном костюме и с мотоциклетным шлемом в руках. Поманила Максима пальцем, и он встал. Белая Глаша отвернула обшлаг свитера, оторвала зубами маленькую ниточку и протянула следователю. Рыжая Глаша взяла Максима за руку и сказала:
– Пойдем.
И они пошли. А Белая Глаша прошептала:
– У меня ее телефон, пап.
И когда Елисей попытался произнести какие-то слова в том смысле, что надо передать телефон Линары следствию, дочь покачала головой.
– Я им не отдам. Телефон, блокнот и пачка бергамотового чая. Все, что мне от нее осталось.
– Ты же не любишь бергамот, – улыбнулся Елисей.
– Ненавижу.
Глава 11
Рыжая Глаша тащила Максима за руку, как ребенка, а он почему-то подчинялся.
– Есть хочешь?
– Ну, я не знаю, – замялся Максим.
– Надо есть, пойдем пожрем.
Максим был выше Рыжей Глаши почти на две головы, но она решительно втащила его в стеклянные двери соседствующего с цирком торгового центра. «Сколько же здесь сто́ит обед?» – подумал Максим. На первом этаже торговали парфюмерией. От множества пряных запахов у Максима закружилась голова. Он подумал, как же этот торговый центр не прогорает, если вот выходной день, а на парфюмерном этаже покупателей хорошо если один-два человека.
– Подержи, – у входа на эскалатор Рыжая Глаша сунула Максиму в руки мотоциклетный шлем, а сама схватилась за поручни, оторвала ноги от ступеней и поплыла по воздуху, вытянув тело параллельно движущейся лестнице.
Максим подумал, что никогда так не сможет. На верхнем этаже торгового центра ресторанов было штук двадцать. Рыжая Глаша решительно повела Максима к тому, где на горах из подсвеченного колотого льда лежали горы морепродуктов. Максим не пробовал большинство из них.
– Любишь гадов?
– Нет.
– А креветки с пивом?
– Креветки с пивом люблю.
Рыжая Глаша засмеялась.
Через несколько минут у Максима в руках был поднос, на котором громоздились севиче из гребешка, дюжина устриц, маленькие осьминоги на гриле и листья салата, заправленные черным соусом, состав которого Максим не знал. Такой же поднос был в руках и у Рыжей Глаши. Шлем она надела на голову, чтобы освободить руки. Максим понятия не имел, как будет есть всю эту морскую гадость, но почему-то возразить Рыжей Глаше не смог. Они дошли до столиков, Рыжая Глаша поставила поднос и сняла шлем. И да – это она заплатила за обед. Небрежно поднесла айфон к кассовому терминалу и жестом велела Максиму спрятать бумажник.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Как это вообще едят?
– Берешь устрицу, – облизнулась Рыжая Глаша, – жамкаешь в нее лимон или шмяк лук-шалот с уксусом, отковыриваешь вилкой и выпиваешь.
Максим проглотил устрицу. Она не имела никакого вкуса, кроме вкуса морской воды.
– Так ты, значит, следователь.
– Следователь.
– Ты какой следователь?
– Старший. Следственного комитета, – Максим отправил в рот несколько кусочков севиче, но они тоже имели вкус морской воды.
– И что ты расследуешь?
– Много чего расследую.
– Здесь что расследуешь? – Пока Максим давился морепродуктами, Рыжая Глаша уплела все со своей тарелки и принялась подворовывать из тарелки Максима.
– Я не могу разглашать.
– Ну и не разглашай. – Быстрым и почти незаметным движением Рыжая Глаша схватила с тарелки Максима финдеклер, который притворялся отечественной хасанской устрицей, и проглотила содержимое раковины.
И тут, сам не понимая почему, Максим начал вдруг разглашать этой почти незнакомой девушке тайну следствия, которую должен был хранить. Он рассказал Рыжей Глаше, что студентка Института современного искусства выпала из окна, что обстоятельства этого падения странные, что дверь в комнату, из окна которой девушка выбросилась, была заперта, что у погибшей полные карманы карандашей и линеров, но нет ни блокнота, ни папки для рисования. Что неизвестно куда пропал мобильный телефон погибшей, а под ногтями у нее серая шерсть.
– Ты на нашу Гланю думаешь, потому что она в сером свитере? Ешь креветки.
Максим очистил креветку, отправил в рот, и это наконец-то был знакомый вкус, только здешние креветки были значительно нежнее тех, что Максим покупал в супермаркете замороженными и варил в кипятке. Нет, он не подозревал в убийстве Белую Глашу, он просто должен был все проверить. А Белая Глаша в момент смерти подруги была неизвестно где, и да – у нее был серый свитер, и надо было просто проверить, не совпадают ли шерстяные волокна ее свитера с волокнами под ногтями погибшей, хотя это ничего не будет значить, но просто проверить.
– Ты знаешь, что женщин убивают, как правило, мужики?
Максим кивнул – да. По статистике, убийцы женщин – чаще всего мужчины. Но все равно надо проверить шерсть. Хотя это жуткая тягомотина. Писать постановление, потом криминалисты будут телиться три недели.
– Вели им сделать экспертизу сегодня.
Максим стал рассказывать, что криминалистам нельзя велеть сделать экспертизу быстрее установленных сроков.
– Просто вели им, ты пробовал просто велеть?
– Нет.
– Попробуй. Люди слушаются, если им просто велеть. Ты же меня слушаешься. Ешь креветки.
И Максим стал есть креветки. А Рыжая Глаша допрашивала его:
– И сколько получает следователь?
– Шестьдесят тысяч.
– То есть ты на коррупцию живешь?
– Нет, у меня не получается.
– То есть ты на шестьдесят тысяч живешь? Это хуже, чем на коррупцию.
Максим кивнул. Он попытался было рассказать Рыжей Глаше про бытующую в СК поговорку: «Тебе ксиву дали, крутись, какая еще зарплата», но не смог сформулировать, а просто проговорил:
– …тебе ксиву дали, крутись…
И Рыжая спросила:
– Тебе начальство отдает преступные приказы?
Максим кивнул:
– Иногда.
– И ты чего?
– Прошу отдать приказ в письменном виде.
– И чего?
– Второй год без премии.
– А чего не уйдешь?
– Куда?
– Куда можно уйти из следователей?
– Ну, в адвокатуру. Туда следаков берут со свистом. Только надо сначала рапорт написать.
– То есть уволиться? – уточнила Рыжая.
– Ну да. Адвокаты не хотят принимать экзамены, пока не уволился. Потому что а ну как не уволишься – выходит, они потратили время.
– Почему ты не уволишься?
Максим промолчал.
– Ты просто боишься, – сказала Рыжая. – Ешь креветки.
