– Как ты можешь быть уверен?
– Даже если бы я не был уверен, но ты бы знала, что все равно есть шанс, пусть совсем крохотный, но все же шанс, что Дарин жив, разве ты бы не пыталась спасти его? – Ответ я прочел в ее глазах. – Это не важно, уверен я или нет, Лайя, – сказал я. – Пока ты стремишься спасти его, я буду тебе помогать. Я дал клятву. И не нарушу ее.
Я взял руки Лайи. Прохладные. Сильные. Так бы и держал их. Поцеловал бы каждую мозоль на ее ладони, нежно покусывая запястья, чтобы у нее перехватило дыхание. Притянул бы Лайю ближе и посмотрел, хочет ли она, как и я, уступить огню, пылающему между нами.
Но для чего? Для того чтобы она скорбела, когда я умру? Это неправильно. Эгоистично.
Я медленно отстранился, глядя в глаза, чтобы она знала, до чего мне не хочется отказываться от нее. В ее взгляде вспыхнула боль. Смущение.
Смирение.
Я рад, что она поняла. Я не мог стать ей близок, во всяком случае, в этом смысле. Не мог позволить и ей сблизиться со мной. Это принесло бы Лайе одни страдания.
А она уже и так настрадалась вдоволь.
11: Элен
– Оставь ее в покое, Князь Тьмы. – Я почувствовала, как сильная рука взяла меня под локоть и, потянув вверх, увела от стены. Каин?
Белые пряди волос выбились из-под капюшона. Истощенное лицо Пророка пряталось в тени черного одеяния. Красные глаза гневно смотрели на существо. Каин назвал его Князем Тьмы, как в старых сказках, которые, бывало, рассказывала мама Рила.
Князь Тьмы тихо зашипел, и Каин прищурился.
– Я сказал, оставь ее. – Пророк шагнул вперед и встал передо мной. – Она не будет служить тьме.
– Разве? – Князь Тьмы хмыкнул, развернулся, взмахнул плащом и исчез, оставив запах пожарищ. Каин повернулся ко мне:
– Рад нашей встрече, Кровавый Сорокопут.
– Рад встрече? Рад встрече?
– Пойдем, мы же не хотим, чтобы Комендант или ее лакеи нас подслушали.
Меня все еще трясло от того, что я увидела в глазах Князя Тьмы. Когда мы вместе с Каином покинули особняк Витуриа, я сумела взять себя в руки. Как только мы прошли ворота, я повернулась к Пророку. Лишь долгие годы благоговения перед святыми удержали меня от отчаянного порыва вцепиться в его одежды.
– Ты обещал. – Пророк знал все мои мысли, поэтому я и не пыталась скрывать дрожь в голосе и слезы. Хоть в этом было какое-то облегчение. – Ты обещал, что с ним все будет хорошо, если я сдержу свою клятву.
– Нет, Кровавый Сорокопут. – Каин повел меня по широкой улице патрицианского квартала. Мы подходили к одному из особняков, прежде роскошному, но сейчас выгоревшему дотла. Несколько дней назад его сожгли во время восстания книжников, самого крупного и жестокого за всю историю Империи. Каин шагнул в еще дымящиеся руины. – Мы обещали: если ты сдержишь клятву, Элиас выживет после Испытаний. И он выжил.
– Какой толк в том, что он выжил тогда, если через несколько недель он все равно умрет от моей руки? Я не могу не исполнить приказ Маркуса, Каин. Я поклялась в верности. Ты заставил меня поклясться в верности.
– Знаешь, кто жил в этом доме, Элен Аквилла?
Поменял тему, ну конечно. Неудивительно, что Элиаса всегда раздражали Пророки. Я заставила себя осмотреть руины. Дом был мне незнаком.
– Здесь жили маска Лорен Марианус, его жена Ина, – Каин отодвинул ногой обугленную балку и поднял грубо вырезанную деревянную лошадку, – их дети: Люция, Амара и Дариен. Шесть рабов-книжников. Одного из рабов звали Сайад. Он любил Дариена как родного сына. – Каин перевернул лошадку и бережно поставил обратно. – Сайад вырезал эту игрушку для мальчика два месяца назад, когда Дариену исполнилось четыре года.
У меня в груди все сжалось. Что с ним случилось?
– Когда ворвались книжники с факелами и смолой, пятеро рабов попытались спастись бегством. Сайад помчался за Дариеном. Он нашел мальчика. Тот в страхе забился под кровать, сжимая в руке лошадку. Сайад вытащил ребенка. Но огонь распространялся слишком быстро. Они оба погибли. Все погибли, даже те рабы, которые пытались сбежать.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Потому что в Империи полно домов, подобных этому. И судеб, подобных этим. Ты думаешь, что жизнь Дариена или Сайада значит меньше, чем жизнь Элиаса? Нет.
– Знаю, Каин. – Я огорчилась, что ему пришлось напомнить мне о ценности моего народа. – Но какой смысл во всем, что я делала во время Первого Испытания, если Элиас все равно умрет?
Каин повернулся ко мне, источая такую мощь, что я отшатнулась.
– Ты будешь преследовать Элиаса и найдешь его. За это время ты многое узнаешь: о себе, о твоей земле и твоих врагах. Эти знания необходимы для того, чтобы Империя выстояла. Они необходимы и для твоей судьбы.
Меня чуть не стошнило от этих слов прямо ему на ноги. Я доверяла тебе. Я верила тебе. Я сделала то, что ты хотел. И сейчас мои худшие страхи воплотились в жизнь. Выследить Элиаса и убить… И даже не это самое ужасное в моих кошмарах. Хуже всего то, что я чувствовала, когда это делала. То, отчего сны настолько меня подавляли. Я испытывала удовлетворение, когда пытала своего друга, и удовольствие, когда слышала смех Маркуса, стоящего рядом и с одобрением наблюдавшего за пытками.
– Не позволяй отчаянию овладеть тобой. – Голос Каина смягчился. – Будь верна своему сердцу, и Империя выживет.
– Империя. – Всегда только Империя. – А что будет с Элиасом? Со мной?
– Судьба Элиаса в его руках. А сейчас подойди, Кровавый Сорокопут. – Каин поднял руку к моей голове, как будто благословляя. – Верить во что-то более великое, чем ты сам, и есть истинная вера.
У меня вырвался вздох, и я вытерла слезы с лица. Истинная вера. Хотела бы я, чтобы верить было не так тяжело.
Я смотрела, как он удаляется, уходя в глубь разрушенного дома. Затем он скрылся за обугленным столбом. Я и не думала идти за ним. Я уже знала, что Каин исчез.
* * *
Казарма Черной Гвардии располагалась в торговом квартале города. Единственным отличительным знаком на длинном каменном здании был вытисненный на двери серебряный сорокопут с расправленными крыльями. Когда я вошла, шестеро гвардейцев-масок отложили свои дела и поприветствовали меня.
– Ты, – обратилась я к тому, кто стоял ближе всех. – Пойди и найди лейтенанта Фариса Канделана и лейтенанта Декса Атриуса. Когда они придут, выдели им помещение и оружие.
Гвардеец не успел и рта открыть, я повернулась к следующему.
– Ты, – сказала я. – Принеси мне все отчеты о той ночи, когда сбежал Витуриус. О каждой схватке, каждом взрыве, каждом убитом солдате, каждой разграбленной лавке. Мне нужно любое свидетельство очевидцев. Всё, что есть. Где комната Сорокопута?
– Вон там, сэр. – Солдат указал на черную дверь в конце коридора. – Там лейтенант Авитас Харпер. Он прибыл незадолго до вас.
Авитас Харпер. Лейтенант Харпер. По спине пробежал холодок. Мой мучитель. Конечно. Он ведь тоже служит в Черной Гвардии.
– Что, черт возьми, ему нужно?
Гвардеец взглянул на меня с мимолетным удивлением.
– Думаю, выполняет приказ. Император назначил его в ваш отряд.
То есть Комендант его назначила. Харпер – ее шпион.
Харпер ожидал в комнате командира, сидя за моим столом. Он отдал честь с обескураживающим спокойствием, как будто это не он пять дней пытал меня в подвале.
– Харпер. – Я села напротив него. Нас разделял стол. – Доложите.
Некоторое время Харпер молчал. Я раздраженно вздохнула.
– Вас назначили на это дело, так? Расскажите мне все, что знаете о местонахождении предателя Витуриуса, лейтенант. – Я вложила как можно больше надменности в свои слова. – Или из вас охотник столь же бесполезный, как и допросчик?
Харпер на насмешку не отреагировал.
– У нас есть одна зацепка: убитый маска сразу за городом. – Он выдержал паузу. – Кровавый Сорокопут, вы уже выбрали солдат для этой миссии?
– Ты и двое других, – ответила я. – Лейтенант Декс Атриус и лейтенант Фарис Канделан. Они сегодня же будут посвящены в Черную Гвардию. И если понадобится, мы вызовем подкрепление.
– Мне незнакомы эти имена. Вообще-то, Сорокопут, кого посвящать в Черную Гвардию выбирает…
– Харпер. – Я наклонилась к нему. Он не будет мне указывать. Никогда. – Я знаю, что ты – шпион Коменданта. Император мне сказал. Я не могу избавиться от тебя. Но это не значит, что я буду тебя слушать. Как твой командир, я приказываю тебе заткнуться и помалкивать насчет Фариса и Декса. А теперь доложи мне обо всем, что мы знаем о побеге Витуриуса.
Я ожидала возражений. Но он в ответ лишь пожал плечами, и это почему-то взбесило меня еще больше. Харпер изложил подробности бегства Элиаса: скольких солдат он убил, где его видели в городе.
Посреди рапорта раздался стук в дверь, и, к моему облегчению, вошли Декс и Фарис. Светлые волосы Фариса торчали в разные стороны. Симпатичное лицо Декса выражало крайнюю степень напряжения. Плащи у обоих были опалены, а доспехи забрызганы кровью – все это явно указывало на то, что последние несколько дней они не прохлаждались. Увидев меня, изможденную, в синяках и ранах, оба округлили глаза. Но затем Декс сделал шаг вперед.
