— Если договорились, тогда все! — он поднялся и с гордым видом бегемота прошествовал к двери (Инга семенила за ним с видом комнатной собачонки), как вдруг обернулся:
— Она у тебя не воровка?
Инга даже руками всплеснула, но он не смутился:
— Знаю, что говорю! У меня в выставочном наборе одних бриллиантов на пятьсот тысяч долларов! Я должен быть уверен, что эта падаль деревенская, которую ты с какого-то вокзала подобрала, не ворует!
Инга встала в воинственную позу («да я сама отвечаю, да головой, и т. д., и т. п.», словом, обычный треп). Он вдруг расслабился:
— Ну, ты хоть и пользуешься хорошей славой, а лазером ее все равно пометят! Да и охрана у меня будет — таракан не проскочит!
Инга расслабилась — пожалуйста, помечайте хоть дустом! Лазер означал унизительнейшую из всех процедур: пальцы модели, участвовавшей в презентации драгоценностей, помечали лазером (или не лазером, а какой-то гадостью, которая отсвечивает через специальный аппарат) и если она пыталась прикоснуться к драгоценностям или их спрятать на себе, специальным аппаратом это можно было определить (это свечение давало радиосигнал, который потом высвечивался на экране аппарата). Словом, в технических тонкостях я не очень и разбиралась, просто знала, что это унизительно и гадостно! И вот такое хотели сделать со мной! Когда они оба вышли из кабинета, я упала в кресло возле стола Инги и разрыдалась:
— Чего ревешь? — лицо Инги было лицом самого счастливого в мире человека, — тут прыгать до потолка надо, а не реветь! Я его уболтала! Контракт наш!
— Но он… но я…
— Дура ты. Дура! Да кто ж слушает, что говорят эти жирные боровы? Самое главное, что тебя выбрали! Это самая крупная ювелирная фирма не только в России! Они на втором месте во всей Европе! Да ты смело можешь считать, что с таком контрактом покорила Москву! В полном смысле слова! И ты будешь их лицом! Да ради этого ты должна не только руки этой гадость вымазать, но и жопу — дустом! Не будь идиоткой! Ты сейчас совершила такое, что не под силу никому!
— А если я не хочу ничего покорять?
— Не сходи с ума! Не хочешь покорять по моим условиям — купи билет и вперед домой, флаг в зубы! Только во второй раз ты сюда никогда уже не вернешься! А сестре твоей, между прочим, было не легче! Но она всего достигла!
— Ри никогда так не поступала! Она сильная и гордая!
— Откуда ты знаешь, как она поступала? И потом, она до сих пор терпит! Вон муженек ее, трахается с кем попало, как кролик с порченными мозгами, а она все терпит и ходит с гордо поднятой головой!
— Ты не смеешь!..
— Ой, да заткнись ты! В нашем бизнесе нет места гордости! И если я скажу целовать его жирную жопу пятьсот раз — значит, ты будешь целовать пятьсот раз! Я хочу открыть тебе одну вещь: в Париже, куда стремится большинство дур, твою профессию называют очень просто — вешалка. Вешалка — это вешалка и есть. Суть отражает как нельзя более точно! И если уж ты избрала этот кусок хлеба, изволь соответствовать! Назвалась груздем — полезай в кузов! А теперь иди и умой морду, а не то все подумают, что ты не получила контракт и репутация моего агентства будет подмочена.
Инга была права на все сто. Я встала и решительно направилась к двери. Она окликнула меня уже в дверях:
— А тушь для ресниц смени! Все глаза в комках! Эту — в помойку! (Инга была профессионалом в полном смысле слова) — и еще: худеть тебе придется серьезно. Сейчас оденься, сделай человеческий макияж (а не кошмар с китайского базара) и пойдем к диетологу.
Я чуть не ляпнула, что китайские базары она наверняка должна знать лучше меня, но вовремя сдержалась. Мне и так было достаточно на сегодня неприятностей!
Закрывшись в гримерке (к счастью, больше в ней не было никого — тех, кто рвался на ювелирный кастинг вместе со мной, Инга быстро успела отправить по другим местам, она в этом смысле не церемонилась) я достала мобильник. На душе мне было так тошно, что я едва не жалела, что в гримерке никого нет! Но полдень буднего дня — горячее время. Часть девочек была на работе, часть — в танцклассе. А остальные быстро разбежались по другим кастингам, чтобы успеть еще хоть что-то схватить. Если быстрые ноги, сумка мобильная (то есть все для переодеваний под рукой), уши направлены в нужном направлении (услышать, что где), а голова на плечах, можно за один день обежать до семи кастингов!
Некоторые в таком темпе умудрялись даже кое-где подрабатывать. Конечно, глупо было мне депрессировать! На моем месте любая прыгала бы до потолка от счастья! Но… Но может быть, я была не такая, как все остальные? Или это счастье не совсем мое? Может, я была устроена иначе? По крайней мере, я точно знала, что о происшедшем сегодня не захочу говорить Ри. Мне почему-то думалось, что гордый мой идол меня не поймет. И никогда не войдет в мое положение. Но в то же время я не могла быть одна! Я нажала кнопку знакомого номера. Голос Вал. Евга обдал меня льдом:
— Что тебе нужно? Зачем звонишь? Говори быстро. У меня деловая встреча!
Давясь слезами, я начала говорить, но он прервал меня на полуфразе:
— Ты получила контракт?
— Да. Получила. Почти. Но… — я попыталась снова.
— Так чего ты звонишь и беспокоишь меня? Зачем говоришь о всей этой ерунде? Просто нелепость!
Я чувствовала себя так, словно он ударил меня по лицу.
— Твоя работа — не детский сад. Сопли и слезы здесь неуместны. К тому же, если ты получила контракт и никаких проблем нет, не зачем мне звонить! Больше не звони никогда с такой ерундой! Не отнимай у меня время! — и закончил разговор так быстро, что я никак не успела на него отреагировать.
Я чувствовала себя оплеванной. Я чувствовала себя не только побитой, но и оплеванной! В тот момент я ненавидела Вал. Евга так сильно, как никогда! Эта безумная, обжигающая, чудовищная ненависть даже высушила мои слезы. Поддонок! Самый настоящий поддонок! Точно такой же, как этот жирный бегемот! Но ничего, им не взять меня просто так, голыми руками! Я еще заставлю их всех заплатить за это! Ненависть привела меня в форму почти мгновенно, и подействовала бодряще — как хороший макияж. Это было даже потрясающим ощущением! Я быстро привела себя в порядок, точно зная только одно: больше никогда в своей жизни я не буду звонить Вал. Евгу.
После беседы с этой дурой — диетологом Инга потащила меня еще куда-то, и еще. Мне даже пришлось провести часик в танцклассе вне очереди. Потом были пробы макияжа (вот так сразу) и еще куча дел. Когда я освободилась, было уже пять часов. Я переоделась в повседневную одежду и поехала к ведьме.
18
СТРАНИЦА НИНЫ В СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ
4 ЯНВАРЯ 2013 ГОДА.
Ведьма жила в шикарном районе — прямо на Ленинградском проспекте. Огромные серые дома этого района всегда наводили на меня тоску. Сейчас же, двигаясь в огромном потоке машин, я испытывала эту тоску особенно остро! Во-первых, мне было страшно. Во-вторых, я почему-то боялась, что об этом узнает Ри. В-третьих, мне вдруг все время (перед глазами все время, как наваждение какое-то, как вопиющий кошмар) мне мерещилась старенькая, покосившаяся деревенская церквушка в моем родном городке. Это была заброшенная часовенка из сгнивших досок, с заколоченными окнами и покосившимся крестом, пришедшая с упадок во время советской власти. В советские годы бога не было, зато были пятилетки, и на месте бывшего села вырос наш городок, застроенный стандартными пятиэтажками и девятиэтажками, жители которых обслуживали пять окрестных заводов.
Это был промышленные гиганты с доменными печами, дымящимися трубами и вечным смогом, в котором не место было маленькой покосившейся церквушке. Потом советский строй закончился, с ним закончились и заводы. Из пяти заводов осталось только два (вернее, полтора), а в последние годы еще начал возрождаться третий. Но церквушку никто не восстанавливал. Ведь большинство жителей разбежалось, кто куда, а оставшимся не была нужна церковь. В часовенке играла детвора еще с моих времен (и я сама в детстве там играла). Мы бесились, выламывая доски с прогнивших окон, поражая своими дикими воплями всю округу. И вот однажды произошла сцена, которая запала мне в душу так глубоко, что я до сих пор продолжаю ее помнить.
Помню серый, пасмурный день, но без дождя. Низкое свинцовое небо, нависшее над городом. Еще помню, как ветер пригибал к земле траву. И как скрипели доски часовни. Помню, как мальчишки решили выломать доску и залезть внутрь через двери. Помню, как что-то рухнуло в глубине, с диким грохотом, и вверх, сквозь отверстия сгнившей крыши, поднялась стая ворон. И помню старуху в черном платке, вдруг напавшую на нас с клюкой, древнюю старуху, совсем морщинистую. Клюкой она огрела одного из мальчишек по спине, и все разбежались от нее с дикими воплями. А она продолжала стоять, страшно так грозя прямо в небо клюкой, а по лицу ее текли слезы… Несмотря на то, что она прогнала мальчишек, старуха совсем не казалась мне страшной. Напротив, мне вдруг стало ее жалко, и я подошла поближе. Старуха обернулась в мою сторону и опустила клюку:
