сосуды внутри твоих лёгких полопаются, — объясняет татуированный. — А в лёгких мно-о-го сосудов. Но самое прикольное не в этом. В заполненные кровью лёгкие перестанет поступать кислород. А если в них перестанет поступать кислород…
Он делает паузу, позволяя мне самой додумать, что я почувствую. Но я не позволяю фантазии разыграться. Я думаю о том, что в рукавном замке косухи, образовывающем карман, лежит декоративный вибронож. Глупый атрибут, претендующий максимум на звание безделушки для дурочек, типа меня. Проблема заключается в том, что мои руки за спиной скручены пластиковым зипом-локом. А он так устроен, что от любой попытки пошевелить связанными конечностями, только сильнее затягивается.
— Где растворитель? — ещё раз спрашивает придурок, поднося «кусаку» к моему лицу. — Ты понимаешь, что я не остановлюсь? Ты же умная девочка?
* * *
Лис очень умный, но очень странный. Среди тех, кого я знаю лично, наверное, самый странный. Ходят слухи, что его приглашали консультантом в «Биотеч», на полный пакет. Но он отказался. Легенда. Байка. Трёп. Никто не отказывается от работы на корпу. Работа на корпу, это нормальная квартира на втором ярусе сити вместо бокса в человейнике, оплата труда в разы больше безусловки. А если ты ценный сотрудник, то и безусловку будут компенсировать и водный лимит поднимут. Да много чего.
— Лис, а правда, что тебя приглашали в «Биотеч»?
— «Байотех» — поправляет меня Лис. — Правильно произносится «Байотех».
— Да чи не пофиг, — отмахиваюсь. — Так, правда?
— Было дело, — не отрываясь от сборки уже наполненных мной капсул, соглашается он. — Только не в «Байотех», а в «Фарматикс». Сразу после середухи. Химия мне всегда легко давалась.
— А почему ты отказался?
— Потому что регулярность формирует сознание.
— Ты это постоянно говоришь. Что это вообще означает? Какой в этой фразе смысл?
Лис запаковывает очередную капсулу и только потом объясняет:
— Если какое-то событие происходит регулярно, то, в конце концов, ты к нему привыкаешь. И даже считаешь нормой. От некоторых таких событий люди могут испытывать неудобство, но всегда настаёт момент, когда отсутствие события, ставшего регулярным, начинает вызывать дискомфорт.
— Да ладно! Как можно привыкнуть к чему-то, что тебе не нравится?
— Можно. Мы же привыкли к тому, что вода распределяется по боксам человейников, исходя из принятого за необходимый минимум количества? Хочешь больше — плати.
— Но так ведь было всегда, — возражаю я.
— Так не было до войны, — возражает Лис, — а война закончилась много поколений назад.
— Ты б ещё доинформационную эпоху вспомнил.
— Но привыкли же и считаем нормой? Даже не пытаемся изменить ситуацию, хотя это и не нравится, правда? — Лис запечатывает очередную капсулу и, видя, что я не отвечаю на его вопрос, продолжает: — Другая грань привычки — безусловный социальный минимум, который ты получаешь. Это то, что происходит регулярно и если у тебя это отнять, ты будешь, скажем так, недовольна тем, что лишена минимального комфорта.
— Ну, конечно, я буду недовольна. Минималка — это чтобы жить…
Лис перебивает:
— И кроме минимума ничего в этой жизни не иметь.
— Так это потому, что я больше ничем и не занимаюсь, — киваю на фиолетовую горку на столе. — Кристаллики вот, пакую тебе. Да и то, для имиджа. Потому что иногда могу кому-то знакомому в клубешнике презентовать.
— А среди твоих знакомых и друзей есть хоть один, который чем-то занимается не для имиджа?
Я молчу. Не потому что вспоминаю, а потому что ответ очевиден.
* * *
Я молчу. Потому что повторять в десятый раз нет смысла. Если этот обмудок не верит, что у меня нет второй составляющей наркотика, то будет продолжать делать больно до тех пор, пока я не скажу ему где вторая часть. Если понял, что я не вру, и всё равно продолжает, значит, это доставляет ему удовольствие.
Татуированный нажимает на кнопку и прямо перед моим носом раздаётся короткий ослепляющий щелчок разряда. Я испуганно дергаю головой и ударяюсь затылком о железный прут забора, к которому прикована.
Ору дурниной:
— Да нет у меня растворителя! Я одну часть продаю, кто-то — другую. И мы, блядь, не знаем друг друга!
Стараясь не обращать внимания на немеющие руки, тянусь пальцами левой к рукавному замку правой, чувствуя, как лента зипа впивается в кожу. Расстегнуть рукавной замок я, конечно же, не смогу. Но если нащупаю сквозь ткань куртки кнопку на рукояти ножа…
— Я же в любом случае получу с тебя хоть что-то, — говорит татуированный, не убирая шокер от моего лица. — Если не растворитель…
Он замолкает на середине фразы, а я чувствую, как его не занятая рука нахально протискивается между моих бедер и поднимается вверх, упираясь в промежность.
— …то кое-что другое.
Я закусываю губу, потому что лента зипа слишком сильно впивается в кожу рук. Но татуированный истолковывает это по-своему.
— Не криви мордаху. Тебе понравится.
Кнопка под пальцами. Нажать — это ещё раз напрячь кисть. И тогда лента оков вопьётся в кожу ещё сильнее. Но я нажимаю, чувствуя, как нож начинает мелко дрожать, разрывая ткань рукава. Сложность в том, что руку нужно будет изогнуть ещё сильнее, чтобы вытащить нож из образовавшейся дыры.
* * *
— Да, это сложно, заставлять себя делать что-то. Но развитие и подразумевает наличие сложностей, — объясняет Лис. — У китайцев нет базового безусловного дохода. Именно поэтому они впереди планеты всей. Их технологии — то, к чему мы с нашей моделью общества придем не скоро. Или не придем вообще. За то у нас есть выбор, делать что-то или не делать ничего. Но устроен он так, что всячески толкает тебя ко второму варианту.
— Да если б у меня была возможность…
— У тебя есть возможность. Ты только что сказала, что ничем не занимаешься. А знаешь почему?
— Почему? — буркаю я, уже понимая, что он со своими аргументами припер меня к стенке.
— Потому что именно так и устроена возможность выбора. Сначала тебе не нужно выбирать. И пока тебе не нужно — регулярность формирует сознание. А когда твоё сознание сформировано, ты перестаёшь видеть эти самые возможности, — объясняет Лис. — И даже если видишь, то выбираешь не цепляться за них. Потому что минимум у тебя был, есть и будет. А рядом со словом «возможность» не стоит слово «гарантированная». В Китае эти слова тоже редко складываются в словосочетание. Но отсутствие гарантированного базового дохода заставляет цепляться за возможности обеими руками. У китайцев дисплей в чипах не светится каждый понедельник, отключая необходимость что-то делать уведомлением об обновлении безусловки.
Лис замолкает. Я думаю над его словами и понимаю, что он
