Костер становился все выше, веселее играла музыка. Раненым помогли подобраться к общему кругу, в центре которого пылал огонь, где было шумно и тепло. А Ния вдруг вспомнила, как горел заповедный лес, как плакали деревья, как дымный туман стелился над пожарищем.
— Так вот почему подожгли лес, — прошептала она. — Им важно было, чтобы ты не ушел.
Наверное Лаэрту не приходила в голову эта мысль, потому что в глазах отразился страх от осознания, что именно его присутствие в заповедном лесу и стало причиной пожара.
— Нет-нет, ты не виноват, — поспешила успокоить Ния. — Ведь лес сам пустил тебя к нам. Помнишь? Когда ты появился в поселке, мы с дедушкой долго удивлялись: почему лес подпустил так близко беглецов, за которыми гнался целый отряд? Обычно все обходят наш поселок дальними тропами, а вы оказались совсем рядом…
Лаэрт покрутил карандаш в пальцах и спрятал его в карман вместе со сложенным листком.
— Тебя никто не будет винить, — добавила Ния, но после этих слов лицо ее безмолвного собеседника стало еще мрачнее.
Риф подошел к ним и, чуть смущенно глянув на музыканта, обратился к девушке:
— Ния, ты скоро? Жан сыграет что-нибудь веселое…
— Да, сейчас… Пойдем?
Последний вопрос был адресован Лаэрту, но тот покачал головой. Ния поднялась, расправила юбку и отправилась вслед за Рифом к костру. Едва она подошла, мелодия переменилась, к гитаре Жана присоединился бубен, и люди захлопали в такт звонким ударам. Ния вошла в круг. Шаг, другой, взмах руки… Девушка закружилась, юбка взметнулась, словно раскрывшийся цветок, до колен приоткрыв босые ноги танцовщицы, которые двигались быстро-быстро. Глаза Нии сияли, волосы ловили отблески пламени, и казалось временами, что рядом с высоким костром танцует одинокий лепесток огня.
Музыка умолкла ненадолго, сменившись неторопливым перебором, девушка опустилась на бревно между Илларией и дедушкой Йорханом. Она только сейчас заметила, что Тима нет в общем кругу — вероятно, он решил побыть вместе с Лаэртом. Ния вглядывалась в темноту, пытаясь рассмотреть силуэты сидящих на перевернутой телеге мальчишки и мужчины, но за границей освещенного костром круга не видела ничего, кроме сплошной синеватой мглы.
А наутро оказалось, что Эльнар ушел. Девушка долго искала его, пока воевода не сообщил ей, что музыкант покинул лагерь еще до рассвета. Позже кто-то видел, как Тим с дорожной сумкой на плече догнал его неподалеку от города, и дальше мальчик с Лаэртом пошли вместе.
— Он оставил тебе записку, — сказал воевода.
— Кто, Тим? — быстро спросила Ния.
Ярден покачал головой и протянул ей сложенный вчетверо листок бумаги. Он был не запечатан — Лаэрт знал, что никто не прочтет его письмо раньше, чем оно попадет в руки Нии.
Он старался писать аккуратно, чтобы буквы не плясали, перепрыгивая друг друга, чтобы несколько слов, нацарапанных карандашом на пожелтевшей бумаге, было легко прочитать:
"Эльнара, которого ты помнишь, больше нет. Прости".
Часть вторая
Дрова потрескивали в костре, над поляной куполом раскинулось темное ночное небо. Ребятня расселась в круг чуть в стороне от взрослых, и, как всегда, в центре их пестрой ватаги была Ния. Девушка куталась в тулупчик, накинутый на простое платье, и мечтательно смотрела на танцующее пламя поверх детских голов.
— Сегодня я расскажу вам сказку об огненной птице…
С тех пор, как жители Карены во главе с Ярденом захватили власть в городе и окрестностях, прошло много долгих месяцев. Дождливая осень как-то незаметно перешла в снежную, морозную зиму.
Из-за беспорядков в самой столице, король так и не решился направить войска, чтобы восстановить власть наместника во взбунтовавшейся провинции. Верные люди сообщали, что до самой весны, а то и до лета можно жить спокойно, и все же в холмистых степях, на лесных дорогах вкруг Карены постоянно разъезжали верховые дозоры, готовые в любое мгновение помчаться в город с предупреждением об опасности. Соседние области, следуя примеру Карены, бунтовали, и вскоре королевские чиновники оставили весь северный район от Подгорного до непролазных чащоб на границе.
Захваченные в Карене пленники предприняли попытку бегства. Возглавил их бывший начальник полиции Каренского округа, но убежать не удалось, а главный полицейский получил арбалетную стрелу под лопатку и вскоре умер. И все же некоторым счастливчикам из бывших аристократов удалось покинуть город. Среди них был и Рене Ольвин. Беглецов разыскивали по всему округу, но вскоре с наступившими холодами поиски были прекращены.
По первому снегу ушел из Карены дедушка Йорхан.
— Друзья в Вышегорске просят помощи в одном важном деле, — объяснил он, но так и не признался, что за дело, а когда Ния попросилась с ним — отказал.
— На кого ребятню оставишь? — лукаво улыбнулся старик. — К тому же, кто еще умеет слушать лес так, как ты?
— Но ведь лес сгорел! — возразила Ния.
— Не так-то просто уничтожить заповедный лес. Я думаю, весной он оживет, и тогда Ярден решит вернуться в наш поселок.
Так и случилось. Весной в лесу зазеленела трава, над обгоревшей корой деревьев-великанов появились новые ветви с молодой листвой. Конечно, лес стал менее густым — выгорел почти весь подлесок, и кругом виднелись почерневшие мертвые стволы. И все-таки это был их лес, возрождавшийся на пепелище, а поэтому все жители лесного поселка согласились с решением воеводы вернуться домой. Полуразрушенные жилища восстановили быстро, и вскоре перебрались в них окончательно.
А не прошло и недели с новоселья — вернулся дедушка Йорхан. Он по-прежнему не рассказывал, зачем ездил в Вышегорск и что там делал, но привез оттуда две тщательно завернутые в полотно картины, которые никому не показывал.
Одну из них Ния увидела случайно: это был совсем небольшой рисунок, изображавший гусли, лежащие на чьих-то коленях, и руки играющего на них музыканта.
И обстановка — едва различимая на заднем плане мебель, и зрители — все выполнено нечеткими, широкими мазками, словно что-то неважное, составляющее лишь цветовой фон. И даже гусли. Только руки с длинными пальцами казались живыми.
Пальцы левой руки касались струн, пальцы правой на мгновение замерли над гуслями, и создавалось впечатление, что пока ты не смотришь на картину, пока отвлекаешься, моргаешь — руки движутся, извлекая мелодию, которую будто бы слышно…
Такие картины, Ния знала, назывались "живительными", потому что чаще всего мастера создавали их, чтобы помочь врачевателям в борьбе с болезнью.
— Кого-то лечили? — спросила Ния.
Старик не ответил, но девушка все равно узнала эти руки, потому что когда-то, десять лет назад, запомнила их навсегда.
— Сегодня я расскажу вам сказку об огненной птице. Живет она в высоких синих горах и зовется жар-птицей. В горах она вьет гнездо и выращивает птенцов, а летает так быстро, что может за сутки облететь всю землю. Днем ее можно принять за солнечный луч, а ночью — за падающую звезду. Иногда птица спускается отдохнуть и почистить перья, и тогда под деревом, где она сидела, остаются перышки, яркие и горячие, как огонь. Оказавшись на земле, перья быстро сгорают, потому найти их непросто, а удержать в руках и того труднее. Но их все же стоит поискать, потому что перья жар-птицы волшебные, и если, зажав перо в кулаке, загадать желание, оно непременно исполнится. Только это должно быть желание настоящее, чтобы не только для себя — и для других добра пожелать, и никому зла не нагадать.
— А если кто-то загадает что-нибудь плохое? — спросила Ида.
— Такое желание тоже исполнится, — Ния вздохнула. — Но тот, кто его загадал, сгорит изнутри. Может сгореть сразу, на месте, и тогда от него останется лишь горстка пепла, а может сгорать постепенно, промучиться и день, и два, и год… А бывает, что жар-птица сама дарит людям свои перья. Но не для желаний — подаренное перо приносит человеку дар, называемым талантом. И такой человек может стать художником, музыкантом, певцом или стихотворцем. А может и великим лекарем или даже пекарем, потому что для любого дела нужен свой особый талант.
Дети еще некоторое время молчали, потом старшая дочь воеводы заметила:
— Короткая у тебя сегодня сказка.
— Да, короткая, — Ния пожала плечами. — Ночь сегодня холодная, поэтому все мы раньше пойдем спать. А завтра, если будет хорошая погода, я расскажу вам сказку длинную-предлинную. Договорились?
— Да, договорились!
И ребята, на радость родителям, послушно отправились по домам. Только маленькая девочка с торчащими в стороны светлыми косичками осталась сидеть на бревне.
— А ты, Лина, почему не идешь спать?
Девочка подвинулась к Ние, прижалась к ней плечом.
