Джейн. – А что изменилось? Что, люди стали другими? Перестали воспринимать себя центром мироздания? Перестали считать свои желания высшей ценностью, ради которой можно из кого угодно вынуть душу, лишь бы получить немного удовольствия? Дай вам недостающие технологии – перепахаете Аврору, как когда-то поступили с Землей. Лишь бы дотянуться до очередной черной жижи и железок, из которых можно построить больше небоскребов, вездеходов и прочего металлолома.
– Ну давай не будем ничего строить и создавать, – раздраженно отозвался Артур. Может быть, в словах Джейн и есть здравое зерно, да только его пойди откопай из-под кучи пустой философии. – Залезем на деревья, они тут как раз высокие. Отрастим хвосты и будем в гармонии с природой прыгать по веткам и жрать гусениц.
– Да при чем тут гусеницы? – Вспылила Джейн. – Я говорю о том, что нельзя считать вещи главным мерилом жизни! Ну дозвонишься ты до других выживших. Они прилетят, дадут вам больше заводов, больше сырья, больше машин. И что тогда? Опять расселяться по галактике? Опять колонизировать планеты, которые мы еще не успели угробить?
– Ты так говоришь, как будто это плохо. – Огрызнулся Артур.
– Да плохо не это. – Тихо ответила девушка, потеряв вдруг весь свой кипучий задор. – Плохо то, что люди, так ничего и не поняв, опять построят космоверфи. Потом решат, что им нужно защититься от других, построивших такие же космоверфи. Создадут тяжелые боевые крейсеры. А затем какой-нибудь умник снова изобретет очередной нейтринный ускоритель. И все повторится. Опять. А все оттого, что людям более понятен новый вездеход и дом с кондиционером. А не собственная душа. Ощущение единения с гармонией мира, которую не измерить ни линейкой, ни микроскопом. Это слишком тихо, чтобы люди такое услышали.
– Знаешь, звучит очень наивно. Так уж устроен человек. Ему то, что можно измерить линейкой, интереснее, чем абстрактная любовь к миру. – Отозвался Артур. Раздражение ушло, а ему на смену пришла легкая грусть. Слишком уж мечтательно светятся глаза Джейн, слишком уж много надежды сквозит в ее голосе, когда она говорит об этих прекрасных и несбыточных миражах.
– Так, может, нам и не стоит покидать Аврору и спешить навстречу космосу, пока мы недостаточно наивны для него? – Грустно ответила девушка.
Некоторое время они сидели в тягостном молчании. Просто поразительно, на сколь разных языках они разговаривают. Тишину нарушил неугомонный Кусь. Убедившись, что разговор окончен, мохнатый протрусил к столу. Запрыгнул, проигнорировав сидящую рядом девчонку, зашуршал пакетом с сухпайком.
– Вот уж кому до лампочки, что технологии, что единение с миром. Думаю, умей он говорить, он бы живо разъяснил, что главное в жизни – это колбаса. – Попытался разрядить обстановку Артур. Джейн едва заметно усмехнулась.
Некоторое время они развлекались, предлагая кошаку колбасу, сыр и прочие одобренные им продукты. Допили остатки чая из термоса.
Артур смотрит на лакающего пахучий напиток Куся. Настроение у парня откровенно паршивое. Что бы там ни говорила Джейн, он ни за что не поверит, будто выжившие – если такие все же найдутся – отнесутся к жителям Авроры враждебно. Не может планета, которая людям Дали так и не стала по-настоящему родной, стать западней, из которой им не дано вырваться. Вот только что толку от этого неверия, если главный и единственный ключ к заветной цели валяется на полу не подлежащим ремонту барахлом.
– Что теперь будешь делать? – Спросила Джейн. Девушка смотрит сочувственно. Хотя вряд ли ее и в самом деле огорчила неудача, постигшая незадачливого ремонтника.
Артур в ответ лишь пожал плечами.
– Да ничего я с этой штуковиной больше не сделаю. – Неохотно признался он после недолгого молчания. – Можно, конечно, в техбюро оттащить… Но старики ее просто в утиль сдадут. А затем приедут демонтировать остальное. А Куся и его матушку, скорее всего, просто пристрелят – если только тем не хватит мозгов держаться подальше.
– А ты этого не хочешь?
– Не хочу.
Кусь, налакавшись чая, снова развалился поперек стола, подставив пушистое пузо тусклому ламповому свету.
– Старики в Дале и слышать не захотят о попытке восстановить этот центр. – Пробормотал Артур. Сам не понимая, то ли пытается что-то объяснить Джейн, то ли разговаривает сам с собой. – Они просто доживают оставшийся им век и уже не хотят ничего менять. Разговоры со звездами для них – пустой звук. А Куся, даже если прознают, что здесь завелись на удивление спокойные котяры, усадят в клетку и будут пытаться дрессировать. В сугубо научных целях.
– А тебе зачем этот центр нужен? Неужто тебе в твоей Дале комфорта и гаджетов не хватает? Хочешь, чтобы с другой планеты еще привезли?
– Да не в гаджетах дело. – Раздраженно ответил Артур.
– А в чем? – Джейн смотрит внимательно и требовательно, будто принимает у него странный экзамен. Отвечать? Не отвечать?
– Знаешь, наш город… Он живет только по инерции. Те люди, которые могли бы хотеть власти, понимают, что есть только мэрия. Ее называют так же, как называли до войны, но это просто полтора десятка ребят, которые распределяют энергию и тому подобную ерунду. Есть люди, которые могли бы хотеть богатства и роскоши. Но ни богатству, ни роскоши взяться неоткуда, и они это, ясное дело, прекрасно понимают. Моя бабушка мечтала изучать местных животных. Но всем наплевать на ее мечты, потому что никто не будет ради нее снаряжать экспедиции и тратить энергию и материалы на зоопарки и лаборатории.
– И ты хочешь, чтобы эти люди получили возможность убивать друг друга за власть и сажать зверей в клетки?
– Нет. – Пробормотал смешавшийся от неожиданного вопроса Артур. Под таким углом он на проблему никогда не смотрел. – Я мечтаю о звездах. Я хочу увидеть другие планеты. Сам, а не на старых картинках навеки замолчавшего галанета. Просто я до сих пор верю, что это может осуществиться. Наверное, я последний человек Дали, чья мечта еще жива.
– Давай допивай чай и собирайся. – Неожиданно скомандовала девушка.
– Куда?
– В деревню. Поговорим с нашими стариками.
– О чем? – Скептически уточнил Артур. Только бы новая знакомая не вообразила, что сейчас самое время вербовать его в их странную секту! Неужто все амеры с таким же прибабахом? А ведь бабушка говорила, что их, при жизни на лоне природы, наверняка понесет в религиозность и мистицизм, будто настоящих индейцев в дельте Амазонки.
–
