В Басманный суд везли одного, в клетке, оборудованной в "Газели". По ту сторону решетки — конвойный-автоматчик. Как только тронулись, сержант предложил сигарету.
— Знаешь, я не верю, что это вы организовали, — тяжело вздохнул мент, чиркнув спичкой. — Хотя, жалко, конечно, что гада этого не взорвали. Будь у меня руки подлиннее, лично бы его придавил.
В коридоре суда среди объективов телекамер и вспышек фотоаппаратов отыскал глаза матери. Тогда я еще не знал, что в один день со мной взяли отца, не знал, что ей пришлось пережить, разрываясь сердцем между московской и новосибирской тюрьмами…
По возвращении на Петровку первым делом из обуви выломали металлические супинаторы и срезали с одежды все металлические застежки — приговор суда вступил в силу. Еще через сутки — "с вещами на выход". Через полтора часа скитаний по запруженной машинами Москве воронок въехал в узкий шлюз тюремных ворот "Матросской тишины".
Евгений Ростиков ВРЕМЯ СОЖЖЕНИЯ КНИГ
Накануне Нового года, 19 декабря, один из районных судов г. Минска после недолгого заседания принял решение об "уничтожении" 13 наименований книг, принадлежащих ЗАО "Христианская (православная) инициатива" — тому самому, которое в 2000 году выпустило массовым тиражом сборник "Война по законам подлости", где были собраны материалы на самые разные темы: от проблем, возникающих в процессе создания Союза Беларуси и России, расширения НАТО на Восток, чернобыльской трагедии, до бушевавшей тогда чеченской войны.
Книга вызвала яростный протест белорусских и международных еврейских организаций, поскольку в некоторых статьях, собранных в книге "Война по законам подлости", их авторы касались роли евреев в подготовке и проведении Октябрьского переворота, других кризисных моментах истории России. В контексте Второй мировой войны, в которой погибли десятки миллионов человек и ее жертвами едва не стали целые народы и народности, в книге рассматривались и проблемы так называемого Холокоста. Ведь попытки узнать всю далеко неоднозначную правду о нем предпринимались не только в Иране, но и США, Канаде, Англии…
Сначала районный суд г. Минска, а потом и городской, несмотря на оказываемое на них "мировыми", в том числе и российскими СМИ обычное в таких случаях безапелляционно-истеричное давление, не нашли в действиях руководителя "Православной инициативы" Владимира Чертовича ничего такого, что можно было бы квалифицировать как противозаконное. А сведения, приведенные в книге "Война по законам подлости", суд счел предметом, достойным не судебного разбирательства, а научной дискуссии для историков, философов, политологов и гебраистов.
Но война против "Православной инициативы" со стороны еврейской общественности на том не закончилась. Снова и снова рассылали они свои протесты и требования во все инстанции, так или иначе связанные с деятельностью этой структуры и её гендиректором Владимиром Чертовичем, человеком уникальной породы. Слесарь, инженер-механик, замдиректора одного из заводов Минска, он в 1993 году создает и возглавляет при Белорусском Экзархате Православной церкви ЗАО "Православная инициатива". Энергия Чертовича и его вера в необходимость задуманного дела даже в то бурное раскрепощенное время вызывали восхищение. Уже через год в центре Минска в помещении бывшего затрапезного кафе был открыт магазин "Православная книга", равного которому и по сей день нет, не только в Беларуси, но и в других странах СНГ. Магазин освятил Патриарший Экзарх всей Беларуси Митрополит Минский и Слуцкий Филарет.
И именно Белорусский Экзархат, который в 2006 году вышел из числа соучредителей и акционеров "Православной инициативы", вместе с Комитетом государственной безопасности Республики Беларусь подготовили заявление в республиканскую прокуратуру, по которому было возбуждено расследование и, в конце концов, состоялся упомянутый в начале этой публикации приговор суда. Причем в ходе судебных заседаний были проигнорированы не только многочисленные обращения в защиту "Христианской инициативы" (предприятие пришлось переименовать по требованию всё того же Экзархата), в том числе таких видных общественных деятелей Беларуси и России, как Михаил Савицкий, Владимир Гостюхин, Игорь Лученок, Леонид Ивашов, Николай Бурляев, Савелий Ямщиков, но и экспертное заключение, подготовленное известными в республике учеными, преподавателями Белорусского государственного университета, кандидатами философских наук Александром Бобром, Николаем Смирновым, Василием Пешковым и Александром Титовцом, гласящее, что "следует признать: все без исключения 1430 наименования литературы, представленные на реализацию в магазине "Православная книга", по своему содержанию являются нравственными, патриотичными, объективными именно потому, что они опираются на православную традицию, соответствующую ментальности белорусского народа и тем самым способствуют консолидации белорусского общества". Не возымел действия на суд и экспертный отзыв таких известных российских ученых, как В.Ю.Троицкий, В.И.Большаков и С.Н.Семёнов, которые посчитали, что, например, "книги Олега Платонова могут быть рекомендованы к самому широкому распространению и представлены во всех общественных библиотеках", потому что "взвешенные, основанные на фактах размышления по данной теме таких авторов, как А.И. Солженицын и О.А. Платонов, позволяют вывести дискуссию на новый уровень и в цивилизованные рамки".
Нет, основой для решения суда послужил совсем другой отзыв, составленный сотрудниками Брестского государственного университета Е.Розенблат, А.Мощук и А.Бодак. Вот образцы их "откровений": "Книга материалов международной Тегеранской конференции, изданная в РБ неслыханным для современного книгоиздания тиражом в 10 тыс. экземпляров, является ярчайшим образцом антисемитской и экстремистской литературы". Или: "Книга Дж.Коннера, впервые опубликованная в 1936 году, представляет собой ярчайший образец так называемого христианского антисемитизма". Еще до этого, 14 октября 2008 г., решением Минскгорисполкома Чертовича лишили лицензии на право торговли. А уже на следующий день на "Православную книгу" и сеть ее филиалов, открытых во всех областях республики, синхронно нагрянули инспекторы из Министерства по налогам и сборам РБ, которые тут же "доначислили налогов и пени" на сотни миллионов рублей.
Что ж, в Центре Симона Визенталя и в других еврейских общественных организациях могут быть вполне довольны современной белорусской юстицией и выдвигать новые требования к ней — ведь, как известно, аппетит приходит во время еды. А указанное судом уничтожение "неправильных книг", как утверждают, будет осуществляться путём их публичного сожжения на Октябрьской площади под окнами Администрации президента Республики Беларусь. Символичное наверняка будет зрелище…
Денис Тукмаков ECCE HOMO
В мой сумрачный век всё летит кувырком. Ось Мира в прецессионном безумстве давно уже ходит ходуном, бешено вьется волчком, но всеблагой Митра-Тауроктон не в силах ее приструнить, и центробежный хаос швыряет меня в крайности. В такой центрифуге мои ценности, моя вера, сама моя суть трещат по швам и разлетаются в клочья. Я больше не цельный, я пролит. В зрачках, как цифры на дисплее бензоколонки, проносятся, сменяя одна другую, вечные истины. Все настройки сбиты, целик смят, Верх и Низ несутся вскачь в карнавальной пляске.
Я вдруг принялся верить в то, что вчера еще казалось вздором, гадкой нелепицей и наговором. Я отчего-то уверовал как-то вдруг, что людей можно убивать.
Я ясно увидел справедливость и красоту в убийстве людей. Злых, мерзких тварей, что отравляют мою жизнь. Преступников, выродков рода человеческого, ответственных за жуткие злодеяния, за десятки, тысячи, миллионы смертей, за крушение царств, за торжество порока.
Я уверовал, что можно убивать врагов — с белозубым оскалом крошить их на подступах к нашим позициям, резать горло в рейде по глубоким тылам, превращать в крошево в адском фейерверке бомбардировки из всех калибров.
Я решил, что смерти достоин каждый, кто, живя здесь, желает гибели моему Отечеству, кто в голос ржет над моими святынями, кто поплевывает презрительно на мой народ. Этим гнусным шакалам, думалось мне, хорошо бы пустить пулю в лоб, чтоб в их последнем взоре читался страх за свою шкуру.
Я смаковал смерть ненавистных мне людей, которых я видел лишь на фотоснимках или в хронике боевых действий. С удовлетворением отмечал я, что день прожит не зря, когда откидывал копыта — хоть в лондонском госпитале, хоть в московском переулке — очередной подонок, зверюга, чужой.
Да, я взглянул на них и увидел чужими, иной формой жизни, угрожающей моему миру, агрессивной и неантропоморфной. Я решил, что можно убивать людей, потому что я их и за людей не считал! Давить таракана! Без жалости, даже без особой ненависти, почти механически, как если бы и правда по полу бежал себе, бежал таракан.
