— Ну, хватит глазеть, — осклабился он, — помогите-ка втащить ее внутрь.
Мы стали проталкивать полку в дверь, но она пролезала с трудом, и из нее выпали четыре гвоздя и доска.
— Ничего, — сказал Ченда, — подправим на месте.
Только он не подправил. Во-первых, потому, что полка не стояла и ее пришлось прислонить к стене. Во-вторых, стоило ему ударить молотком, чтобы забить выпавшие гвозди, как полка покосилась и начала разваливаться.
Мирека ударило доской по плечу, а я поцарапался о торчащий гвоздь.
— Если кто и выиграл, так это Боржик, — сказал Мирек.
— Или ты, — ответил я великодушно.
Огромную Чендину полку мы вынесли на улицу, и там она окончательно рассыпалась, нам даже не пришлось по ней ударять.
Но Ченду нам было жаль, и мы пытались его утешить.
— Не огорчайся, парень, понимаешь, поспешишь — людей насмешишь, — сказал я.
— Верно, верно, — подхватил Мирек. — Выпендриваться надо меньше.
Нам, конечно, и в голову не приходило, что завтра с Чендиным бахвальством будет покончено.
Вторым уроком у нас был чешский язык, и мы снова разбирали пословицы.
— Волков бояться — в лес не ходить, — сказала учительница. — Эта пословица также выражает многовековую народную мудрость. Она означает: раз боишься волков, не ходи в лес. Итак, нужно ли чего-то бояться?
— Нет! — дружно ответил весь класс.
Мирослава недовольно покачала головой: все далеко не так просто, как мы думаем. Существуют два вида страха. Один страх естественный, а другой пустой. Естественный страх свойствен всем людям, и нам тоже.
— Приведу пример, — сказала она. — Разве, допустим, вы не боитесь, что я вызову вас к доске, когда вы не знаете урок?
— Да, да, боимся! — закричали мы наперебой.
— Вот видите, это естественный страх. Он обычно возникает у человека, если тот беспокоится за что-то для него важное.
— А что такое пустой страх? — спросил Мирек.
— Пустые страхи тоже бывают, — сказала учительница. — У того, кто верит в предрассудки или привидения, а то и у того, чья совесть нечиста.
— Как это — совесть нечиста? — изумился Мирек.
— Допустим, вы получили плохую оценку и боитесь сказать об этом дома. И вот у вас появляется страх, как бы папа с мамой не узнали об этом от меня, вы боитесь, потому что совесть у вас нечиста.
— Я никогда не боюсь! — заявил Ченда.
Я прошептал, чтоб он не задавался, но было уже поздно — Мирослава Драбкова рассердилась и вызвала Ченду к доске. Ченда мало что знал, получил двойку, и учительница сказала, что лучше бы он чего-нибудь боялся, иначе совесть его будет нечиста из-за годовых отметок в дневнике.
— Скоро прозвенит звонок, — сказал она, — поэтому я хотела бы убедиться, хорошо ли вы меня поняли. Чего не нужно бояться?
— Привидений! — запищали девчонки.
— В привидения давно уж никто не верит, — сказала учительница. — Так чего нам не следует бояться?
— Пустых страхов, — ответил весь класс.
— Верно, пустых страхов. Вы, ребята, должны прилежно учиться, чтобы ничего не бояться и не врать дома, а иначе ваша совесть будет нечиста!
Ченда рассматривал большую красную двойку и шепнул мне, что он ничего не боится, просто его зло берет — теперь папа наверняка не возьмет его в субботу на футбол.
— Ну, а почему мы не должны бояться? — спросила учительница. — Вспомните, что я говорила вначале.
Никто не поднял руку, тогда Мирослава вызвала Богоушека.
— Мы не должны бояться, — покраснел Богоушек и начал заикаться, — потому что иначе не сможем ходить в лес.
Все засмеялись, а учительница сказала, что работать с нами — тяжкий труд.
— Вы не должны верить в суеверия и прочие глупости, вы должны старательно учиться, тогда вам нечего будет бояться, а иначе в конце года дела ваши будут плохи.
Все облегченно вздохнули, когда прозвенел звонок, но, прежде чем отпустить нас домой, Драбкова напомнила про завтрашний диктант — после обеда нам следует заниматься и подумать о нашем сегодняшнем разговоре.
После школы мы все, Ченда, Мирек и я, занимались дома, тем более что на улице шел дождь, а вечером сговорились встретиться у Мирека, чтобы посоветоваться о дальнейшем строительстве клуба.
Мы с Чендой встретились возле дома Мирека. Его мама не любит, когда мы к ним таскаемся, и Ченда радостно сообщил, что в субботу он на футбол идет: папа уже купил билеты, а купленные билеты обратно не принимаются.
— Явились наконец, — приветствовал нас Мирек, — я уж боялся, вы раздумали.
— Дался вам этот страх, — пробормотал Ченда.
Мы вежливо поздоровались с Мирековой мамой, и она сказала, что хотя она безумно рада, что мы пришли повидаться с Миреком, но Мирек сейчас занят — он вытирает посуду, а потом должен спуститься в подвал за углем.
— Мы ему поможем, — горячо предложил Ченда.
Мирекова мама с минуту колебалась, но, подумав, сказала, что это очень мило с нашей стороны, — что ж, пока Мирек вытирает посуду, мы можем принести уголь.
— Только нужно взять фонарь. В подвале не горит свет.
Я нес ведра, Ченда взял фонарь и ключ.
— Наш подвал легко узнать, — объясняла Мирекова мама, — возле двери немножко просыпан уголь.
Мы шли осторожно и медленно, фонарь был слабый, к тому же Ченда светил паршиво.
— Свети как следует, — ворчал я, — тут можно ноги переломать!
— Как определить, какая дверь их, — возмущался Ченда, — если почти перед каждой просыпан уголь!
— Попробуй ключом!
Я поставил ведра на пол, Ченда пробовал отпирать замки, а я светил.
— Свети как следует, — для разнообразия ворчал теперь на меня Ченда.
— При чем тут я? — защищался я. — Фонарь, того и гляди, погаснет.
Когда Ченда сунул ключ в четвертый замок, фонарь и в самом деле погас. Счастье еще, что это была наконец нужная дверь. Мы осторожно продвигались в темноте. Ченда, вытянув руки, шел впереди, а за ним я.
— Ой! — зашипел Ченда.
— Что такое?
— Ударился, — объяснил Ченда, — тут какая-то тележка.
— Так будь осторожнее!
И тут Ченда налетел на меня, лязгая зубами.
— На-на-на эт-этой те-те-тележке т-т-труп!
— Что за дурацкие шутки!
— Я при-прикоснулся к его ли-ли-лицу, — заикался Ченда. — По-по-попробуй сам!
Я думал, Ченда меня разыгрывает, и спокойно принялся шарить вокруг себя.
— А теперь я прикоснулся к его носу! — заорал Ченда.
Я тоже испугался и, должно быть, здорово заорал, потому что пальцы мои коснулись холодной, закоченелой руки.
— Бежим скорее! — визжал Ченда. — Нужно сообщить в милицию!
Мы пулей вылетели из подвала, несмотря на кромешную тьму. Ченда был весь белый, и колени у него дрожали.
— Сначала надо сказать об этом Мирековой маме.
— Только бы ее кондрашка не хватил, — беспокоился Ченда.
Но Мирекову маму кондрашка не хватил. Когда Ченда, заикаясь, сообщил, что у них в подвале труп, она рассмеялась.
— Что? Труп? Опять наш папа привез!
Мы здорово испугались. Нам и в голову не могло прийти, что папа Мирека время от времени привозит домой трупы.
— Вы что, сбрендили? — усмехнулся Мирек, а его мама объяснила, что в подвале на тележке лежит не труп, а манекен, из тех, что стоят в витринах.
Наверное, он сильно поврежден, вот отец и привез его домой.
— Неужели вы не знаете, что мой папа художник-оформитель, — потешался над нами Мирек.
Ченда все еще был испуган, первым пришел в себя я.
— Вот видишь, Ченда, а в школе ты говорил, что никогда не боишься!
— Ну да, — забормотал Ченда и покраснел, — только про такой страх у нас в школе речи не было.
— Кончай теперь свои придирки! — подсыпал соли Мирек.
На этом наше совещание о дальнейшем строительстве клуба закончилось.
9. КАК Я ЧУТЬ НЕ РАСПЛАКАЛСЯ
Покончив с Чендиными придирками и оборудованием клуба, мы трое, Ченда, Мирек и я, договорились это дело отпраздновать, поставив в известность Алеша: наш предводитель наконец-то избавился от своих желудочных недугов и явился в школу.
Разумеется, он первым делом спросил про клуб.
— Небось, пока я болел, вы пальцем не шевельнули. Ну ничего. За время болезни мне пришло в голову несколько выдающихся планов, как превратить сарай в приличный клуб. Нас ожидает уйма работы, но я считаю, если вы не будете лениться, а послушаетесь меня, за три недели клуб будет готов.
— Ха-ха, — сказал Ченда.
— Ха-ха, — сказал Мирек.
— Ха-ха, — сказал я.
Алеш подозрительно нас разглядывал.
— Что это означает? Бунт на корабле?
— О, никак нет, капитан! — шутовски пояснил Ченда. — Нам показалось смешной та серьезность, с которой ты упомянул о своей ужасной болезни.
— Не говоря о том, — перебил я Ченду, — что все свои планы, Алеш, можешь оставить при себе: клуб уже готов.
