— Попить дайте, сударыня. Плиз! — сделав жалобный вид, простонал он.
Пить ему дали, но лучше бы он потерпел с питьем. Вода, смягчив горло и вроде уютно влившись в желудок, вдруг выскочила обратно единым комком.
— Это хорошо, — сказала Настя. — Пей еще!
Семка заставил себя выпить еще несколько глотков, и его вновь вывернуло наизнанку.
— Пей, — снова подсунула ему флягу Настя.
Он послушно выпил, и ничего не произошло. Потянулся к фляге уже сам, попил еще.
— Хорошо-то как!
— Тогда отдыхай.
— Слушаюсь и повинуюсь. Только два слова скажу. Вот такие длинненькие оранжевые грибочки пуляются то ли пылью, то ли газом каким отравляющим.
Сил сказать хоть что-то еще ему недостало. Но сказанное было самым главным, об опасности он предупредил.
— Укладывайте больного. Есть ему пока не давать, а пить заставлять, даже если уснет — будить каждые десять минут и поить. Алена, пошли, работа стоит.
— Я чуть приду в себя и.
— Это, рядовой, позвольте нам решать, пришли вы в себя окончательно и можно ли вам работать, — ехидным тоном сделала ему выговор Анастасия.
Кольцову и возразить было нечего, так опростоволосился! Такую карьеру запорол! Уже до младшего лейтенанта дослужился, и бах, опять в рядовые. Обидно.
Войцеку надоело держать Семку в подвешенном над землей состоянии, он уложил его на походную циновку, заставил еще раз напиться и занялся грибами. От их запаха Семку вновь замутило и стошнило. Он осторожно перевернулся на другой бок, и ему стало еще хуже, потому что лежал он рядом с мешком, набитым рыбой, и запах от мешка шел. ну крепкий запах! Нет, с этими ароматами нужно что-то делать! А пока он организовал ветерок для проветривания, да и грибы сушить нужно побыстрее.
От слабости Семка провалился в полудрему и вновь увидел себя со стороны. Но не давешнего, а того, который сейчас лежал на циновке. Он себе даже там, на скале, не понравился, хотя был тогда еще ухоженным и чистеньким. А сейчас рвань-рванью, заплатка на заплатке! И рожа красная. Ну и в целом. девушки таких не любят, им кого поинтересней и покрасивей подавай. Лицо какое-то немужественное, брови выгорели. Волосы, что ли, обрезать? А то с этой выщипанной абрашей пролысиной он не краше чучела. Хотя толку мало будет, а волосы он растил лет пять, если не больше. В жестокой борьбе с семьей и школой. Жалко.
Подошел Войцек, заставил напиться.
— Фу, я же лопну, — попробовал воспротивиться Семен.
— Нажалуюсь, тебя опять разжалуют, — пошутил Войцек.
— В кого? Я и так уже рядовой, ниже чинов не бывает.
— Настя придумает.
Кольцов отчего-то испугался этой шуточной угрозы и ополовинил флягу. И почти сразу задремал. И во сне увидел вовсе уже несусветное. То есть не сам себя со стороны, а наоборот. То есть лежит он с закрытыми глазами и дремлет, но видит, как, оставаясь лежащим и спящим, все равно поднимается, потягивается и начинает бродить по лагерю. По большей части принюхиваясь и не особо присматриваясь. В результате прошел сквозь Войцека и по горящему костру тоже прошелся. Понюхал дым, понюхал рыбу, понюхал грибы. И кажется, что-то придумал. Что придумал Семка номер два, Семка номер один не понял, но вместе со вторым номером обрадовался. И уснул уже крепко. Правда, вскоре Войцек его вновь разбудил и заставил пить из фляги. Семен послушно напился, с трудом поднялся и отправился в кусты. Очень вовремя, потому что далеко ходить ему было трудно, а тут еще и девчонки вернулись. Кольцов на всякий случай поспешно улегся, а то вдруг его за хождения действительно разжалуют ниже рядового. Но его первым делом укорили именно за это.
— Ты погляди, лежит себе довольный, бездельничает, — сказала Алена.
Семка слегка растерялся, но ответил:
— Сами же велели.
— Да шучу я, шучу. Ты действительно полежи пока. Я же вижу, что не совсем без дела лежишь, сквознячок организовал. Даже рыбой уже не так воняет. Ой! А ею совершенно не пахнет.
Семка потянул носом и сам удивился: действительно не пахнет.
Настя глянула на него подозрительно, подошла вплотную к рыбному мешку и принюхалась.
— Твоя работа?
Семен собрался было все отрицать, но задумался.
— Не знаю, — пожал он плечами. После фыркнул и заявил: — Во сне сотворил чудо.
С него потребовали объяснений, но толком он ничего объяснить не сумел. Сказал, что долго думал, а после всяких потрясений увидел сон, ну и. Тут девчонки вспомнили о том, что не знают подробностей его отравления, пришлось все не спеша и подробно рассказывать. Девчонки его рассказу очень удивились. Похоже, даже стали сомневаться в его правдивости. С другой стороны, забыли, что собирались
его не кормить, а когда вспомнили, было уже поздно — Семен наравне со всеми умял целую миску похлебки из рыбы, грибов и каких-то травок.
— Да вы не переживайте, — сказал он, когда Настя с Аленой спохватились. — У меня же не пищевое отравление было, а... э... воздушно-капельное. Да и не отрава это, судя по всему, а галлюциноген какой-то. Так что все, что я вам рассказал, имеет самое простое объяснение: у меня были глюки!
— И ты из-за них умудрился как-то ликвидировать запахи, — с подозрением сказала Настя. — Ох, сержант, вечно с тобой что-то происходит такое, что и не знаешь, как к этому относиться.
— У нас с каждым что-то случалось, — обиженно проворчал Кольцов. — Даже Антон Олегович недавно влип.
— Не влип, а провалился, — машинально поправила его о чем-то задумавшаяся Настя.
— Спите, ефрейтор, вас скоро ждут великие дела по заготовке грибов.
14
До хлебной рощи оставалось полдня пути, и они остановились на обеденный привал.
На симпатичном таком бугорке, хорошо проветриваемом настоящим природным ветром. Уже второй день кряду их одолевали полчища кровососов, на фоне которых привычные уже капельки выглядели родными и милыми. А уж по-настоящему родным комарам они бы только обрадовались. Те хоть пищат, прежде чем укусить. К тому же выше двух-трех метров над землей не летают. А капельки летают, пусть обычно только по ветру и как-то еще при его отсутствии, хотя и не про них речь, на них и внимание перестали обращать. Появились и ранее встречавшиеся крохи-мотыльки с квадратными крыльями, способные летать даже против несильного ветра и ужасно кусачие.
Но их хотя бы видно, а вблизи даже слышно. Ну и кусают они пусть чувствительно, зато после укусы не чешутся. А вот ниточки, наверное, близкие родственники капелек, почти прозрачные, тонкие, как нитка, и потому совершенно незаметные, крыльев не имеющие, отчего-то летают куда пожелают. И залезают под одежду, в волосы, в нос, в уши, в рот норовят влететь, только успевай отплевываться. Укус их не чувствуется, да, видимо, они и не кусают в буквальном смысле слова. Но после их попадания на кожу остается тоненький рубчик, и свербит это место — хоть воем вой.
В общем, пока организуешь защиту, натерпишься мук. А ее не всегда можно устроить. Вот и шли они, а порой летели, закутавшись так, что одни глаза и кисти рук оставались голыми. И все равно натерпелись.
— И откуда их понабралось здесь? — спросил Семен, смазывая зудящие места соком какого-то дерева, который позволял зуд ослабить.
— Живут они здесь, — философски объяснил Войцек.
— И чем питаются? Нам когда что-то с кровью внутри попадалось? Две недели назад, когда от лагеря еще толком не отошли.
— А рыбы? — резонно возразил Кисконнен.
— Рыбы в воде живут, — не менее резонно ответил Семка. — У них там свои паразиты и кровососы, типа пиявок.
— Может, они всеядные? — пробормотала Алена рассеянно.
Семен собрался возразить, но выражение лица Алены ему не понравилось, что-то она учуяла. Мешать вопросами он не стал и на Войцека чуть шикнул, чтобы не отвлекал. Алена закончила слушать и удивленно на всех посмотрела:
— Семка, ты прав. Мы две недели ни единого животного не видели. Зато сейчас к нам приближается. приближаются полчища. С той вон стороны несутся. И прямо на нас.
— Сворачиваемся, быстро! — распорядилась Настя. — Готовность к взлету одна минута!
— А обед?
— С собой забираем. Каша готова, а жабу после дожарим.
— Это не жаба, — возмутилась Алена. — Оно вообще не земноводное, скорее пресмыкающееся.
— После расскажешь, — велела Настя, но сама стала сыпать вопросами, как крупой:
— Скажи лучше, далеко эти стада? Как быстро двигаются? Насколько там крупные особи? Хищники или травоядные?
— Минут пять у нас есть, — ответила на главный вопрос Алена, собирая посуду. — В такой массе я отдельных зверей не чувствую. Но мне кажется, что там и хищники есть, и всякие другие.
Отвечая, Алена успевала заниматься разными делами, а мальчишки тем временем сворачивали все расстеленные для удобства отдыха коврики и циновки.
— Костер стоит потушить, — сказал Войцек, когда все было собрано и оставалось лишь самим сесть сверху и взлететь.
