и до самой ночи торчали в связной, поедая крекеры и вяленое мясо.
Сэл считала это забавным и закатывала глаза всякий раз, когда кто-то замечал, что места метеоролога и программиста за столом опять пустуют:
– Зачем еда, когда есть любовь.
Что же произошло на самом деле, мы узнали две недели спустя, когда метеоролог и программист с признаками явного недоедания на лицах и дикими глазами ввалились на вечеринку по случаю дня рождения биолога.
Да, эти две действительно сблизились, но в интеллектуальном, почти духовном смысле, когда между их умами установилась связь. Они как будто вместе принимали наркотики, и, хотя трип вышел незабываемый, он их опустошил, превратив законы Вселенной в удручающее ничто. По крайней мере, так сказала ботаник, когда они распахнули дверь кухни, уставились на всех собравшихся со святым забвением в глазах, а потом снова быстро закрыли дверь. Во время исследовательской поездки по Амазонке ботаник пробовала аяуаску[1]. Чисто в исследовательских целях, чтобы понять последствия наркотиков, расширяющих сознание.
– Давай-ка делись тем, что ты там выращиваешь в теплице, – обратилась географ к ботанику, что заставило всех рассмеяться.
Ботаник молча улыбнулась и опрокинула стопку водки.
Нам нравится вспоминать этот момент, потому что он стал последним, когда все в нашем мире казалось простым. Все мы за одним столом, пьем охлажденную в ведерке со льдом водку, смеемся над ботаником, которая тайно выращивает психоделики.
Дверь открылась второй раз, метеоролог с программистом вошли в кухню. Ни одна не произнесла ни слова, занимая свое место.
Их нехарактерно мрачное настроение повлияло на всю атмосферу. Даже как будто стало холоднее, словно кто-то щелкнул выключателем. Наши сердца забились чаще.
– Ваша еда, – инженер указала на две тарелки.
– Мы уже поели, – с маниакальной ноткой в голосе ответила метеоролог.
Программист яростно закивала:
– Вообще-то мы думаем пойти прогуляться. Никто не хочет присоединиться?
Сэл отложила вилку и смерила их пристальным взглядом.
– Идете на прогулку? Прямо сейчас?
– Мне бы правда не помешало подышать свежим воздухом, – с явно фальшивой радостью объявила программист.
Она никогда не покидала станцию добровольно, разве что для обязательных ночных дежурств. Мы все это прекрасно знали, но именно ее тон заставил нас встать и начать одеваться.
Мы натянули зимние штаны, парки, перчатки, балаклавы и капюшоны. Было всего минус двадцать восемь градусов, но мы обязаны быть готовы к любому развитию событий. Все выстроились в ряд, чтобы Сэл осмотрела каждую и кивком подтвердила, что мы одеты должным образом. Это был беспрецедентный для нас случай: мы покидали станцию после того, как выпили.
– Разве кто-то не должен остаться? – спросила картограф.
Она не любила оставлять свои карты без присмотра.
– Пойдем все, – отрезала Сэл, и мы сразу всё поняли.
Зимнее солнце село много часов назад. Когда мы вышли, было темно хоть глаз выколи и ветрено. Мы полезли в карманы за дополнительными фонариками, передатчиками и компасами, которые всегда носили с собой. Направив основной свет на снег, мы последовали за Сэл туда, где за станцией возвышался купол теплицы.
– Достаточно далеко? – проорала Сэл, и ее голос унесло ветром.
– Нет! – ответила метеоролог. – Нужно выйти вне поля зрения станции!
– Уверена?! – снова крикнула Сэл.
– Так точно! – ответила метеоролог.
Никто из нас не бывал на Луне, но тогда, следуя за Сэл прочь от станции, мы ощущали галактическое одиночество, которого прежде никогда не испытывали, как будто наблюдали, как растворяется в темноте изгиб Земли. И все же мы продолжали брести, пока станция не скрылась из виду. У нас перехватывало дыхание. Мы оказались словно отрезаны, неприкаянны.
– Проложим курс и найдем дорогу обратно, – попыталась успокоить нас Сэл. – Нам известны координаты.
Координаты мы знали лучше, чем собственные имена. Всего за неделю до этого картограф потратила вечер на то, чтобы вывести их на наших телах иглой, пламенем и синими чернилами. Даже в темноте мы чувствовали, как цифры покалывают кожу. Мы встали кругом и сцепились руками.
– Я обнаружила зашифрованный отчет, – наконец произнесла метеоролог.
– Все, что сохранится у нас на станции, шифруется кодом, – объяснила программист, – вот почему мы сначала ничего не поняли. Но как только мне удалось взломать код, все сразу стало ясно.
– Это было сообщение с базы? – спросила биолог.
– Нет, – ответила программист. – Это предупреждение от прошлой миссии.
Мы не видели ее лица, но четко слышали ужас в ее голосе.
Программист рассказала, что предыдущая миссия так и не вернулась с «Белой Алисы» на юг. Как и нас, бригаду высадили сюда с припасами на два года и приказом наблюдать за климатом. Но по мере приближения даты возвращения база перестала отвечать на сообщения. Припасы быстро истощались.
– База так и не вышла на связь.
– И что случилось? – спросили мы.
У нее задрожал голос, поэтому далее инициативу перехватила метеоролог и рассказала нам, что мужчины выживали как могли: выслеживали дичь по всей тундре и охотились, пытались выращивать семена из хранилища. Однако посевы погибали, а охотиться становилось нечем. К тому времени наступила зима. Исчерпав топливо для генератора, они начали сжигать собранные ветки и обломки мебели, чтобы согреться. Наконец и еда закончилась.
– И что тогда? – спросила Сэл.
– Они умирали от голода, – проговорила метеоролог, – и были в отчаянии.
Она сделала долгую паузу, а когда продолжила, то ее голос прозвучал непривычно тихо.
– Последним выжившим был метеоролог. Во имя своего спасения ему пришлось совершать немыслимые поступки, и когда он остался на станции один, то у него пропало желание жить. Поэтому он оставил зашифрованный файл, чтобы предупредить следующую миссию, и написал, что намерен уйти в тундру и больше не возвращаться.
– Вы не понимаете? – срывающимся голосом произнесла программист. – Мы – живой эксперимент. База бросит нас тут, и нам придется выживать самостоятельно.
Мы прибыли на «Белую Алису» из самых лучших побуждений. Мирно трудиться бок о бок во имя окружающей среды. Однако находка метеоролога открыла нам будущее, такое же темное и холодное, как далекая планета. Настанет день, когда отчаяние заставит нас ополчиться друг против друга.
И только Сэл не была потрясена.
– Я только ступила на станцию, как сразу поняла, что эта миссия выглядит сомнительной. Как думаете, почему я вас так муштровала? Почему не знала покоя? Я боялась, что однажды нам придется принять подобное решение. – Затем Сэл произнесла вслух то, что мы уже начали понимать: – Уйти или остаться одним. Выбор все еще за нами.
Сэл всегда была нашей провожатой, но в ту ночь нам не пришлось за ней следовать. Небо было ясным, Полярная звезда сияла щемящей красотой. Мы думали о координатах, вбитых в нашу кожу, направляющих нас к месту, где пересекалась их ось. Мы шли строем, обратив лица к яркому свету.
Мы собирались найти новый дом.
* * *
Самые старые записи о здешних миссиях лежали в библиотеке, напечатанные на карточках с рукописными примечаниями. Квалификационные удостоверения. Медицинские осмотры. Общий анамнез. Оценка зрелости. Шкала оценки психического статуса.
Мы собрались в библиотеке и, открыв картотеки, принялись бережно перебирать пожелтевшие документы, пока картограф разворачивала карты. По большей части солдаты, размещенные здесь до нас, носили старомодные имена середины прошлого века. Уолт. Бакстер. Альфи. Норман. Марсель. Ролли. Сесил.
Мы представляли их мужчинами с коротко подстриженными волосами и начищенными ботинками, с белокурыми женами, которые ухаживают за их белокурыми детьми в переулках Среднего Запада. Звездно-полосатый флаг на крыльце, спящая на солнышке собака. Семьянины, даже в военных шлемах все еще выглядевшие мальчишками, которых призвали в армию, чтобы защищать нашу страну от ядерного уничтожения.
Имя: Клинт (фамилия ОТРЕДАКТИРОВАНА).
Место проживания: Акрон, Огайо.
Возраст: 25.
Состояние здоровья: удовлетворительное.
Оценка зрелости: уравновешенный.
Причины поступления на службу: большой интерес к авиации, в настоящее время служит в вооруженных силах; любовь к Богу и стране.
В одной из коробок с эфемерами ботаник обнаружила порванный по краям и выцветший от времени плакат. Она показала его нам, и мы увидели пошаговые инструкции, что делать, если радар засек приближение снаряда:
1. ОТПРАВИТЬ СООБЩЕНИЕ НА БАЗУ: ЗДЕСЬ БЕЛАЯ АЛИСА.
2. ОТСЛЕДИТЬ КООРДИНАТЫ ВРАЖЕСКОГО СНАРЯДА.
3. ОТПРАВИТЬ КООРДИНАТЫ НА БАЗУ, В ПЕНТАГОН, В КАПИТОЛИЙ.
4. УКРЫТЬСЯ НА МЕСТЕ И ЖДАТЬ ДАЛЬНЕЙШИХ ИНСТРУКЦИЙ.
– Не сработало бы, – заметила Сэл. – Даже если бы радар что-то засек, баллистическая ракета долетела бы до Штатов за десять минут.
– Тогда зачем строить
