— А другого звука, например, выстрела, вы не слыхали?
Она покачала головой.
— Я была так потрясена… А затем раздался отчаянный крик. В дверях показалась роскошно одетая дама. «Что вы с ним сделали? — воскликнула она. — О, вы убили его!»
Я была так напугана, что не могла проронить ни слова. Я уже не помню, как пронеслась мимо неё и выбежала на улицу.
— Дверь была открыта? — поинтересовался Леон.
— Да… Скажите, вы не выдадите меня? — спросила она в отчаянии.
Он наклонился и погладил её по руке.
— Юный друг мой, — сказал он тихо, — вам абсолютно нечего бояться. Посидите здесь, пока я оденусь, а потом мы с вами пойдём в Скотленд-Ярд, и вы им всё расскажете по порядку…
— Но они же арестуют меня!
Она была близка к истерике.
— О, какой ужас! Как я ненавижу Лондон! Зачем я покинула Австралию… Сперва собаки, потом негр, а теперь ещё и это!
Леону эта тирада показалась довольно интересной, но сейчас не было времени её анализировать. Прежде всего нужно было успокоить девушку.
— Поверьте, вас никто не станет обвинять в убийстве! Ни один полицейский чиновник не подумает даже…
— Но я ведь убежала, — возразила она.
— Ну и что? На вашем месте и я бы поступил бы подобным образом… Подождите немного…
Он был уже почти одет, когда услышал стук захлопнувшейся парадной двери. Спустившись вниз, он убедился, что девушка исчезла.
Когда он вошёл в комнату своих приятелей, Манфред был уже на ногах.
— Мы всё равно не смогли бы удержать её, — перебил он сетования Леона. — Ты ведь знаешь, где она служит. Позвони туда по телефону.
Леон отыскал в справочнике номер «Бюро ночной Переписки», но на вызов никто не ответил.
Он вышел на улицу и направился к дому мистера Гарслея. К его удивлению, у входа не оказалось ни одного полисмена, тогда как дежурный полисмен спокойно стоял на своем посту за углом. Не было никаких признаков свершившейся трагедии. Парадная дверь была заперта. Когда он нажимал кнопку звонка, к нему подошёл дежурный полисмен. Очевидно, он знал Гонзалеса.
— Приветствую вас, мистер Гонзалес, — сказал он. — Не вы свистели ночью?
— Нет. Я только слышал свисток.
— Я тоже. Кстати, на свисток прибежали полисмены с соседних постов. Мы рыскали здесь минут двадцать, но так и не нашли свистевшего.
— Кажется, я смогу помочь вам.
В эту минуту он услышал, что изнутри кто-то отворяет дверь, и чуть было не лишился чувств от изумления, так как открывший ему дверь оказался самим мистером Гарслеем. Он был в халате. Половина недокуренной сигары торчала во рту.
— О! — сказал он удивлённо. — Что случилось?
— Могу я поговорить с вами несколько минут? — спросил мистер Леон, едва овладев собой.
— Разумеется, — произнёс мнимый мертвец. — Час, правда, довольно ранний, но если дело срочное…
Не переставая удивляться, Леон последовал за ним по лестнице. Слуг не было видно, как и никаких следов трагедии, описанной девушкой.
В просторном кабинете Леон изложил причину своего визита.
— Девушка, видно, спятила, — сказал Гарслей, печально покачав головой. — Я действительно пригласил стенографистку, но никто до сих пор не явился. Когда вы позвонили в дверь, я подумал, что это она… Нет, никто не приходил. Да, я слышал полицейские свистки, но к такого рода ночным сигналам я отношусь довольно безучастно… Скажите, а какова с виду эта девушка?
Леон описал её внешность со всем старанием. Директор театра только покачал головой.
— Никогда не слыхал о такой, — сказал он и добавил участливо: — Уж не подшутили ли над вами, мистер Гонзалес?
Леон вернулся к друзьям в самом скверном расположении духа. Утром он отправился в ночное бюро Люли, чтобы поговорить с его владелицей.
Необходимо было соблюдать известную осторожность, чтобы не поставить девушку в неловкое положение. К счастью, он был знаком с одним из самых богатых клиентов мисс Люли и мог воспользоваться его именем для получения нужных сведений.
— Мисс Фаррер на этой недели дежурит ночью, и до вечера её не будет, — пояснила она. — Кажется, мистеру Гарслею нравится работа мисс Фаррер, потому что прежде он давал все свои заказы другому бюро, в котором она тогда служила. Когда же она перешла к нам…
— Что вам известно о ней?
Мисс Люли секунду колебалась.
— Она из Австралии. По-видимому, её семья когда-то была очень зажиточной. Мне так кажется, хотя она никогда не рассказывала о своих семейных делах. Однажды её навестил один из компаньонов адвоката мистера Колчета…
Леон записал её адрес, а затем отправился в Сити, где располагалась контора Колчета. На этот раз счастье улыбнулось ему, так как адвокат не раз пользовался услугами Трёх Справедливых, а однажды доверил им довольно щекотливое дело.
Самому мистеру Колчету было лет шестьдесят. Вначале он, как правило, бывал неразговорчив и невозмутим, как изваяние. К удивлению Леона, после его рассказа лицо старого адвоката заметно омрачилось.
— Нехорошо это, очень… очень нехорошо…
— Но что же тут нехорошего? — спросил Леон.
— Она не наша клиентка, хотя мы связаны с Мельбурнским союзом присяжных поверенных, ведущих дела этой девушки. Её отец умер в лечебнице для умалишённых, оставив свои дела довольно запутанными. За последние три года часть его поместий, однако, значительно повысилась в цене, поэтому я не вижу необходимости в её службе, разве только она ищет способ отвлечься от тяжёлых воспоминаний. Мне известно, что больше всего её потрясла душевная болезнь отца.
— Она навещала вас?
— С ней разговаривал один мой коллега. В Сиднее продавалось с торгов имущество, пропущенное при составлении описи состояния её отца. Ему, если не ошибаюсь, принадлежала только десятая доля. Мы пытались было войти в контакт с душеприказчиком, неким мистером Фленом, но, узнав, что он сейчас путешествует по Востоку, были заручиться её подписью для перевода денег.
— Мистер Флен?
Мистер Колчет, как деловой человек, уже начинал терять терпение.
— Двоюродный брат покойного и единственный родственник девушки. Кстати, он находился в поместье своего кузена в то самое время, когда тот сошёл с ума…
Леона озарила блестящая догадка. Но для соединения всех событий в единую цепь недоставало одного звена…
— Моё личное мнение, — сказал на прощание адвокат, — что эта девушка не совсем… — Он постучал себя по лбу. — Она рассказывала моему коллеге, что за ней несколько недель подряд ходил по пятам какой-то негр, а потом чёрная гончая собака… По всей вероятности — мания преследования…
Эльза Фаррер жила в очень приличном доме по Ландберрийскому шоссе.
Пожилая хозяйка, встретившая Леона, очень обрадовалась, узнав о цели его визита.
— Я так довольна, что вы приехали… Я не знаю, что мне делать с ней. Всю ночь она ходила по своей комнате, А сегодня утром она отказалась от завтрака. Что-то с ней неладное… очень уж она странная…
— По вашему она не совсем в своём уме? — спросил Леон резко.
— Именно так, сэр. Я уже думала пригласить моего врача, но она и слышать об этом не хочет…
— Могу я подняться наверх?
— Пожалуй, я лучше сперва скажу ей…
— По-моему лучше идти без предупреждения, — сказал Леон. — Как пройти в её квартиру?
Леон постучал в дверь.
— Кто там? — послышался встревоженный голос Эльзы.
Он не ответил и, повернув ручку, вошёл в комнату.
— О! — воскликнула она в ужасе, — вы тот самый… вы пришли арестовать меня?
Он заметил, что на полу валялось множество газет. Очевидно, она искала в них отчёты о ночном происшествии.
— Не понимаю, — сказал Леон, — за что вас арестовывать? Ведь мистер Гарслей не только не умер, но даже не ранен.
Она вскинула на него большие удивлённые глаза.
— Даже не ранен? — переспросила она медленно.
— Я застал его в добром здравии и хорошем настроении.
Она провела рукой по глазам.
— Нет… нет… я же видела его… это… какой-то кошмар…
— Ещё он сказал мне, — произнёс Леон, пристально глядя ей в глаза, — что он никогда вас не видел.
В её глазах светились изумление, недоверие, страх…
— А теперь, мисс Фаррер, присядьте и расскажите мне о себе. Многое я уже знаю. Например, мне известно, что ваш отец лишился рассудка.
Удивлению её не было границ. Леон настойчиво продолжал:
— Теперь скажите мне, мисс Фаррер, из-за чего ваш отец лишился рассудка? У вас в роду были сумасшедшие?
Спокойствие Гонзалеса передалось ей. Она стала говорить внятно и уверенно.
— Нет, причиной было падение с лошади. Полученное при этом сотрясение мозга отразилось много лет спустя…
— Я так и знал… А где были вы, когда его увозили в лечебницу?
— В Мельбурне, в школе, — сказала она. — Мне тогда было семь лет, и с тех пор я ни разу не видела отца. Он пробыл в этом ужасном месте очень долго, и они не позволили мне навещать его.
