– Что же делать? – с болью в голосе вырвался мучавший его вопрос.
– Жить, – смиренно ответила Ийсма, – просто жить и надеяться на лучшее.
– Нет, Ийсма, жить рабом я не согласен, – голос Сомова налился решимостью, – И тебе не позволю. Мы рождены свободными, и мы будем жить свободными. Я это обещаю. Или я выполню свое обещание или умру.
– Храбрый Вик, – грустно улыбнулась пожилая женщина, – Как бы я хотела, чтобы и мой сын был таким же, как ты. Где он сейчас мой бедный мальчик?
Наступила осень, и пришло время для состязаний гладиаторов. У ворот замка с утра пораньше выстроились коляски для господ и телеги для груза и рабов. Почти все семейство Ихара собралось ехать в столицу, чтобы поддержать на соревнованиях своего родича. Повсюду слышались крики, шум, смех. Сомов смотрел на эту веселую суету равнодушно, его больше не интересовала победа Лексора и тем неожиданней для него прозвучали слова орка:
– Поедешь со мной в Макабр. Собирайся.
Закончились недолгие проводы, орки расселись по коляскам, и выстроился авангард из десяти хорошо вооруженных всадников, во главе которого на черном норовистом жеребце гарцевал сам Лексор. Вид знакомого коня вызвал у Виктора нестерпимое желание обхватить скакуна ногами и помчаться навстречу свистящему ветру, но ему плетью указали на телегу и велели сидеть смирно.
Несмотря на осень, стояла хорошая и все еще по-летнему теплая погода. Природа вдоль дороги играла с разноцветными красками на листьях деревьев и была прекрасна, а вот сама дорога была разбита и безобразна. Телега с рабами, тащилась одной из последних и собирала всю пыль, поднятую впереди едущими повозками. Песок скрипел на зубах и колол глаза, а все внутренности болели от бесконечной тряски по камням и ухабам. Не останавливаясь, проехали несколько захудалых деревень с покосившимися глинобитными домами. В деревнях было полно орков, которые будь они людьми, Виктор назвал бы простолюдинами. Они выходили на обочину дороги, снимали тюрбаны и кланялись проезжающим господам. Эти усталые худые орки крестьяне выглядели ненамного лучше рабов Вендора. И глядя на них Сомов был немало удивлен – вот тебе и хозяева мира.
После полудня добрались до горной реки с шумным бурным течением и берегами, утопающими в густой растительности. Через реку был перекинут арочный каменный мост, от которого в обе стороны расходилась короткая булыжная мостовая. Повозки пошли ровно и перестали пылить. Когда въехали на мост Виктор был погружен в невеселые раздумья о своей дальнейшей судьбе. Станет ли он когда-нибудь свободным человеком? Надежда, конечно, есть. Если сгинувший где-то Хэк остался в живых, если не забыл о своем спасителе, если найдет средства и способ его выкупить, если неудачник Лексор победит, наконец, на соревнованиях, если жадный Вендор согласится впервые в жизни отпустить раба на волю… Но не слишком ли много если?
Ровно на середине моста Сомов свечой взвился с телеги в воздух, перелетел невысокий каменный парапет и с всплеском ушел под воду, подняв тучи брызг. Вынырнув из неожиданно холодной воды и отфыркиваясь, он с тревогой оглянулся назад. Течение стремительно уносило его прочь, а вереница повозок продолжала свое неторопливое движение. Никто не поднимал тревоги, никто не бросался в погоню, лишь всадник на вороном жеребце неподвижно стоял на мосту и смотрел ему вслед.
Виктор уходил в свой очередной побег. Уходил вплавь. Решение он принял спонтанно, как только сошлись все необходимые условия. Оказалось, что внутренне он всегда был готов к побегу и только ждал благоприятного момента. А условия сейчас были идеальными. Преследовать его некому, из охраны орков не пошлешь, да и следопытов среди них нет. Пока соберут погоню, пройдут долгие часы, а может даже и сутки, ведь орки как раз на полпути между замком и портовым городом. Это значит, что у студента огромная фора по времени. Река быстрая и несет его не медленнее, чем несла бы лошадь и вода в отличие от животного никогда не устает. Можно сплавиться по ней за сутки на сотни километров, а отыскать следы на таком расстоянии, да еще по обоим берегам реки задача просто невыполнимая. Получается, что он наконец-таки сбежал и сбежал гарантированно без преследования. И Виктор радостно, во весь голос, запел на русском языке:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я свободен! Словно птица в небесах.
Я свободен! Я забыл, что значит страх.
Однако ликовать ему пришлось не долго. Дно реки было усеяно валунами и Сомов уже несколько раз сильно ушиб себе ноги. Появился риск получить более серьезную травму. К тому же вода в реке оказалась настолько холодной, что у Виктора уже зуб на зуб не попадал от дрожи, и песня смолкла сама собой. Замерзший юноша выдержал час, прежде чем выбрался на берег у небольшого завала из бревен. Первым делом он снял, выжал одежду и голышом растянулся на горячем камне подставив продрогшее тело лучам солнца. А как только отогрелся, принялся вытаскивать бревна из завала. Соорудил хлипкий плотик из двух бревен, перехватив их посередине веревкой, которой подпоясывался, взобрался на это ненадежное сооружение и пустился в дальнейшее плавание. Бревна опасно гуляли вразнобой, грозясь прищемить человеку конечности, уходили под воду, но это все равно было лучше, чем плыть самому. Когда стемнело, Виктор выбрался на берег, отыскал небольшое углубление, куда меньше задувал ветер, сгреб опавшие листья в кучу и зарылся в них, как крот с головой. Осенние ночи прохладные и студент дрожал до самого рассвета. Утреннее солнце не торопилось согреть выстуженное за ночь тело, и Витя принялся пополнять энергию слизнями, собирая их с влажных камней. Этого было ничтожно мало, чтобы насытиться, но желудок перестал быть пустым. Спустившись к реке, Сомов потрогал воду, и она показалось ему просто ледяной, но он без колебаний взобрался на плотик и упрямо поплыл дальше.
Когда впереди показалась большая деревня орков, раскинувшаяся на обоих берегах, Сомов испугался и торопливо выбрался из воды. Прячась в кустах и наблюдая за деревней, он понял, что незаметно миновать ее по реке не выйдет. Вариант ждать ночи и потерять весь день исключался. Оставался один выход – дальше уходить пешком. Но обойти деревню мешали нескончаемые поля, на которых трудилось много орков. И совсем некстати стало саднить горло, а горячее солнце, почему-то никак не могло согреть, появился озноб и слабость. К вечеру Сомов почувствовал себя настолько плохо, что решил остановиться. На дне оврага, по которому протекал ручей с водой, он соорудил из веток и травы нечто напоминающее гнездо, где и провел ночь. Утро не принесло облегчения, а стало лишь хуже. Тело колотила непрерывная дрожь, кашель разрывал легкие, любая активность, даже вылазка из гнезда к воде вызывала учащенное дыхание и сердцебиение. Стоило только подняться, как сразу же хотелось лечь обратно. Идти в таком состоянии было немыслимо, оставалось только лежать и надеяться, что организм сам справится с недугом.
В этом беспомощном состоянии его и нашли орки. Слезящимися глазами Виктор разглядел, что это были не следопыты, а два обычных крестьянина, скорее всего из деревни, от которой он так и не смог далеко уйти. Орки с опаской рассматривали человека и не осмеливались подходить ближе. Видимо их, как и многих других отпугивали белые волосы человека, заставляя считать его тем, кем он на самом деле не являлся.
Еще вчера Виктор беспокоился о том, что его могут поймать, а сейчас был даже рад тому, что его нашли. По крайне мере нашли живым.
– Ты кто? – издалека выкрикнул один из орков.
– Мне нужна помощь, – еле слышно произнес Виктор и не узнал свой голос настолько сильно сели голосовые связки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Один орк осторожно приблизился, помог человеку сесть, задрал рукав его рубахи и увидел клеймо на плече.
– Раб, – произнес он, и этим коротким словом было сказано все.
Оба орка сразу успокоились, стали уверенными и деловыми.
– Спасибо за помощь, ребята, – просипел Сомов, когда ему связывали руки и ноги.
Дальнейшее в памяти сохранилось урывками. Его приволокли в деревню и оставили валяться в грязном воняющим навозом хлеве вместе с животными. Приходили какие-то орки и с любопытством его рассматривали. Детишки орков тыкали в него палкой и смеялись, когда в ответ он беспомощно мычал от боли. А спустя несколько дней его вытащили из хлева, забросили словно тюк на телегу и повезли. Как везли, он не запомнил совсем, потому что постоянно терял сознание от непереносимой боли, а когда ненадолго вынырнул из забытья, и мелькнули знакомые очертания замка Вендора, ему было уже все равно. Болели все мышцы тела так сильно, что даже дышать было невозможно. Он задыхался и умирал.
