– Вот, – закричала маменька, выруливая в переднюю, – смотри!
Я уставился на длинные, тонкие, похожие на лапшу ленточки красновато-рыжеватого цвета.
– Ты хотела это?
– Да!
– Николетта, это называется мочало. Им торгуют в банях. Да и то сомневаюсь, что сейчас можно где-либо отыскать сей раритет.
– Мочалки продаются повсюду, – топнула ножкой маменька.
– Мочало!
– Без разницы.
– Вовсе нет. Мочалка…
– Вава! – прошипела Николетта. – Человек, купивший вместо мочалки губку, не имеет права делать мне замечания. Ясно? Немедленно верни мешок в магазин и принеси необходимое. В банях, говоришь, торгуют? Вот и поезжай в Сандуны.
– Но зачем тебе мочало?
– Нужно!
Приведя последний аргумент, маменька, гордо задрав голову, удалилась. Я задумался, что теперь предпринять.
– Слышь, Ваняша, – сказала Тася, выходя в прихожую, – совсем она сбрендила. Знаешь, за каким фигом ей эта дрянь нужна? Спать на ней собралась, чтобы тяготение не чувствовалось, а еще я фольгу сегодня весь вечер под ее кроватью расстилала.
Я потряс головой. Спать на мочале? Фольга на паркете? Может, позвонить Грише? Он, конечно, бабник, фанфарон и болтун, но отличный психиатр.
– Ну что, Ваня, – появилась в передней Вера, – повезло тебе? Сбылся мой прогноз?
– Ты еще здесь? – заорала Николетта. – Нет, подумать только…
В голове у меня быстро застучали молоточки. Руки схватили мешок с губками, ноги сами понесли меня к машине. Похоже, Николетте совсем плохо. Прямо из автомобиля позвоню Гришке.
Приятель неожиданно серьезно откликнулся на ситуацию:
– Приехать могу лишь к одиннадцати вечера, ты ее не зли, потому что будет только хуже. Сгоняй в баню и купи мочалок.
– Еще не факт, что ими в Сандунах торгуют.
– Езжай в Краснопресненские, – посоветовал Гриша, – я хожу туда регулярно, и всегда у банщиков мочало есть.
Я поблагодарил приятеля и покатил в супермаркет. Теперь события начали разворачиваться в обратном порядке. Сначала я вытащил мешок и тут же налетел на сержанта Федорчука.
– Чегой-то назад прете? – поинтересовался он.
– Губки, – мрачно ответил я.
– Невкусные оказались?
– Наоборот, – буркнул я, – истинный деликатес, боюсь, все разом проглочу и растолстею.
Федорчук покачал головой, а я поспешил в магазин. Кассирша, услыхав мою просьбу, наотрез отказалась выполнить ее, пришлось вызвать Раису Сергеевну и напомнить ей о правилах торговли.
– Издеваетесь, да? – воскликнула директриса. – Сначала берете, мы их час пробиваем, а теперь назад приволокли!
Около четверти часа мы горячо спорили, и я взял верх.
– Прими у него товар, – ледяным тоном велела Раиса Сергеевна кассирше, – да погляди, чтобы не испорченный оказался. Знаем мы таких! За ними глаз да глаз нужен.
Я перевел дух, облокотился было о стену и вздрогнул: чья-то робкая рука подергала меня за куртку.
– Говорите, губки от всего помогают?
Я застонал. Ну какого черта я пошутил с сержантом Федорчуком? Похоже, у юноши нет и намека на чувство юмора.
– От разных болячек, да? – приставал сержант.
– Здесь разорвано! – заявила кассирша.
– Где?
– Тут.
– Значит, так было.
– Не возьму в нарушенной упаковке, – уперлась девица.
– Любую болезнь вылечат? – зудел Федорчук.
– Да, – я отмахнулся от него и стал осматривать губку.
– Не приму, – вредничала кассирша.
– А импотенцию исправит? – слегка покраснев, продолжал сержант.
Я вцепился в резиновую ленту, на которую следует выкладывать продукты. Ну как избавиться от Федорчука?!
– Импотенция, геморрой, СПИД, атипичная пневмония – все проходит, – выпалил я, – бога ради, сейчас я не могу разговаривать.
Федорчук покашлял и исчез за стеллажами. Я продолжал препираться с кассиршей. Вторая девочка, бойко пробивавшая тем временем чеки остальным покупателям, постоянно хихикала. Снова появилась Раиса Сергеевна, в воздухе стали мелькать молнии.
К консенсусу мы пришли не в один момент, но в конце концов, подписав кучу бумажек, я получил назад свои деньги и, стараясь унять сердцебиение, двинулся на выход.
– Мама родная! – взвизгнула кассирша.
Я в панике обернулся. Ну а теперь в чем дело? Предстоит новый раунд переговоров? Но возглас девушки относился не ко мне. Вскочив на ноги, она тыкала пальцем в сторону столика, где обычно упаковывают в пакеты купленные продукты.
Там стоял сержант Федорчук. Перед ним на серой столешнице маячила баночка майонеза и бутылка кетчупа. В левой руке дурачок держал губку, намазанную красно-белой субстанцией. Скривившись, он разинул рот, откусил кусок и начал мерно шевелить челюстями. Я не знал, как поступить. Сказать ему, что неудачно пошутил? Или попросту уйти прочь?
– Господи, – прошептала Раиса Сергеевна, – вам вкусно?
Сержант сделал судорожно-глотательное движение.
– Нет, – пожаловался он, – это ваще-то не пиво! Прямо назад лезет.
– Так зачем едите? – прошелестела кассирша.
– Для здоровья, – с набитым ртом пробубнил сержант. – Говорят, от всего помогает.
Поняв, что больше никогда не посмею переступить порог этого супермаркета, я вышел на улицу и порулил в Краснопресненские бани.
Можете мне не верить, но кряжистый мужик в белом халате на просьбу продать пять кило мочала молча отвесил мне сколько надо, так же без слов взял деньги и захлопнул окошко.
Я, едва не ослепший от головной боли, опять приволок набитый мешок домой, отдал его Тасе, пошел в ванную, хотел было взять в аптечке таблетку анальгина и, сам не понимаю как, разбил зеркальную дверку шкафчика. Водопад сверкающих осколков ссыпался в умывальник. Решив убрать их, я сильно порезал палец, снова полез в аптечку, вытащил пузырек с зеленкой и уронил его. Мгновенно все вокруг окрасилось в цвет старой лягушачьей кожи.
Ощущая полнейшее бессилие, усталость и изматывающую головную боль, я вышел в коридор и крикнул:
– Лена, помоги мне! Скорей!
Но вместо домработницы передо мной возникла Вера.
– Как денек прошел? Оправдался мой прогноз? Звезды предсказывали феерическую удачу.
– Со стопроцентным попаданием, – ехидно ответил я, – только что я разбил зеркало, порезал палец, разлил зеленку.
– Зеркало! – схватился за голову материализовавшийся из воздуха Николай. – Семь лет удачи не видать! Надо срочно исправить положение. Вера, таз, воду, свечу!
Вокруг меня началась круговерть. Честно говоря, после тяжелого, невероятно утомительного дня сил сопротивляться уже не было.
– Бросьте осколки в воду, – командовал Николай, – капайте туда воск, живо! Ваня, опусти руки! Нет, не так!
– Лучше я пойду лягу, – сопротивлялся я.
– Нет!!! – закричал Николай. – Семь лет будешь притягивать к себе горе!
– Ерунда, я не верю ни в приметы, ни в гороскопы, – отбивался я, – кстати, сегодня ваша жена прогнозировала мне везение, редкостное, невероятное, и что?
– Так тебе невероятно подфартило, – заявила Вера.
– И в чем?
– Осколки упали в раковину, а в обычный день один из них точно бы попал прямехонько в сонную артерию и перерезал ее, – не растерялась шарлатанка, – не всегда везение – выигрыш в лотерею, иногда это просто возможность остаться живым, понял!
После этой фразы я потерял всяческую способность к сопротивлению и был скручен присутствующими. Николай бросил осколки в таз, накапал туда воск, нашвырял какой-то травы, потом велел мне присесть на скамейку и опустить в таз руки. На голову мне надели шапку.
– Чтобы не случился энергетический удар, – пояснил Николай. – Теперь на шею повяжем белую ленту с магическими знаками, а в зубы сунем трубочку, выточенную из дерева.
– Это еще зачем? – безнадежно спросил я.
– Надо свистеть, чтобы отогнать духов зла, – закивала Вера. – Сейчас мы выйдем, а ты десять раз свистнешь и можешь вынимать руки. Воду потом выплеснем на землю, осколки закопаем, и несчастья пройдут стороной. Старое, поколениями испытанное средство.
– Можете не уходить, – вздохнул я, – сейчас я быстро посвищу – и дело с концом.
Понимаю, что после этой фразы вы станете считать меня в худшем случае идиотом, а в лучшем – мямлей, неспособным дать никому отпор. На самом деле все обстоит иначе. Я слишком хорошо знаю Николетту и понимаю, что представляют собой Николай и Вера. К сожалению, подобных людей не переубедить ни криком, ни разумными доводами, если сейчас я окажу яростное сопротивление, то ничего, кроме скандала, не добьюсь. Несколько часов в доме будут идти военные действия, а у меня невыносимо болит голова, и лучше я проведу это время в кровати, рядом с любимыми книгами. Ну разве тяжело посидеть пару минут около тазика с водой, дуя в свисток? Можете считать мое поведение пораженческим, но таким образом я избавлюсь от воплей. Михаил Кутузов тоже отдал Наполеону Москву для того, чтобы затем начисто разгромить врага.
