Капитану 1-го ранга В.Ф. Рудневу поручалось организовать надежную связь между столицей наместничества — Порт-Артуром и посланником Павловым в Сеуле (японцев уже тогда подозревали в умышленной задержке телеграмм), а также собрать сведения о деятельности Японии, готовившейся к оккупации Кореи.
В сложившейся обстановке особую важность приобретала информация, которую «Варяг» мог получить в Чемульпо — этом средоточии японских интриг в Корее. В день прибытия, 17 декабря, В.Ф. Руднев, как полагается, телеграфировал в ГМШ о прибытии и предстоящей десятидневной стоянке. Однако стоянка оказалась вдвое короче, и уже 23 декабря «Варяг» отправился обратно, оставив последние наставления «Гиляку».
«С момента прихода до 23 декабря крейсером было собрано много сведений, которые, к сожалению, не могут быть помещены здесь, так как копии погибли вместе с крейсером».
«24 декабря крейсер вернулся в Порт-Артур, совершив тяжелый переход в мороз при сильном северо-западном ветре. Весь бак и левый борт были покрыты сплошным льдом».
27 декабря по радио получили приказ Начальника эскадры — экстренно закончить приемки, приготовиться к походу и на следующий день по приказу Наместника выйти в Чемульпо. «Варяг» назначался старшим стационером и поступал в распоряжение посланника Павлова. В ведение В.Ф. Руднева поступала и охрана миссии — забайкальские казаки, десантный отряд с броненосца «Севастополь».
Последняя инструкция
Инструкцией Наместника предписывалось среди прочего:
— поддерживать хорошие отношения с иностранцами;
— не мешать высадке японских войск, если бы таковая совершилась до объявления войны;
— ни в каком случае не уходить из Чемульпо без приказания, которое будет передано тем или иным способом.
Обратите внимание особенно на второй и третий пункты этой инструкции.
В предписании Начальника эскадры добавлялось, что извещение о важнейших изменениях в политической обстановке и «соответствующие им приказания» командир крейсера получит от посланника или из Порт-Артура.
Приняв на борт двух сотрудников русской миссии, «Варяг» 28 декабря в 12 час. 50 мин. снялся с якоря и взял курс на Чемульпо{388}.
«28 декабря по получении экстренного приказания крейсер снова ушел в Чемульпо, чтобы нести там обязанности старшего станционера и состоять в распоряжении нашего посланника в Сеуле действительного статского советника Павлова».
Стационер в Чемульпо. Старший стационер
«29 декабря крейсер пришел в Чемульпо и застал на рейде: крейсер II ранга “Боярин”, мореходную канонерскую лодку “Гиляк”, английские: крейсер I класса “Cressy” и крейсер II класса “Talbot”, итальянский крейсер “Elba”, японский крейсер III класса “Chiyoda” и северо-американскую лодку “Vicksburg”.
Командиры крейсера II ранга “Боярин” и канонерской лодки “Гиляк” доложили о спокойствии на берегу, об отправке десанта в числе 26 человек в Сеул на смену посланного ранее с лодки “Гиляк” и об отправке провианта в запасе для десанта при миссии. С ближайшим поездом выехал в Сеул к посланнику, с которым было решено ограничить численность десанта до 56 человек, а остальных отправить на крейсере “Боярин” обратно в Порт-Артур. Десант был назначен из состава команды эскадренного броненосца “Севастополь” под командой лейтенанта Климова.
По возвращении на другой день из Сеула отправил крейсер II ранга “Боярин” с частью десанта в Порт-Артур».
Вечером на «Варяг» была доставлена шифровка посланника, извещавшего, что, по сведениям корейского императора, десять японских военных кораблей направляются в Чемульпо. С этим сообщением и другими депешами посланника 1 января 1904 года ушел в Порт-Артур «Гиляк».
«1 января 1904 года отправил мореходную канонерскую лодку “Гиляк” в Порт-Артур с бумагами и депешами посланника. В тот же день пришел французский крейсер II ранга “Pascal”.
5 января пришла мореходная канонерская лодка “Кореец”.
7 января пришел из Тонкина французский крейсер “Amiral de Gueydon”, но при входе на рейд, взяв неверный курс, коснулся мели, почему 17 января ушел в Нагасаки в док».
Тревожная неопределенность
Японские корабли не появлялись, и 8 января Руднев послал «Корейца» для обследования наиболее удобной для высадки десанта бухты А-Сан, расположенной в 20 км от Сеула и линии фузанской железной дороги[291]. «Кореец» вернулся лишь к вечеру — ни кораблей в бухте, ни войск или следов их высадки на берегу он не обнаружил.
8 тот же день, 8 января, успокаивая общую настороженность, командир «Чиоды» капитан 1-го ранга К. Мураками пригласил на обед командиров всех кораблей в Чемульпо. В подтверждение миролюбия Японии он перевел гостям последние сообщения из японских газет, где говорилось о переговорах с Россией, совещании Императора с японским посланником в России, встрече русского посла Нелидова в Париже с японским послом, обмене телеграммами между адмиралом Алексеевым, русским послом в Японии Розеном и Министерством Иностранных Дел в Петербурге{389}.
На следующий день, 9 января, стало известно о секретном предписании японского консула поставщикам в порту снабжать русские корабли на рейде, невзирая на политические обстоятельства и даже в случае войны. Очевидно, это был еще один шаг к усыплению бдительности русских.
А сведения становились все тревожнее…
Все это не оставляло сомнений в том, что готовится обширная десантная операция. Донесение об этом Руднев немедленно отправил в Порт-Артур на только что пришедшем оттуда пароходе «Сунгари».
Это было последнее донесение, полученное из Чемульпо{390}.
Во избежание инцидентов команду на берег не увольняли, и местом отдыха оставалась палуба корабля, на которой разрешались «вольные прогулки» и, как всегда, для матросов играл оркестр. По субботам и воскресеньям в корабельную церковь «Варяга» приезжали матросы с «Корейца».
Между тем, поступавшая информация все сильнее тревожила В.Ф. Руднева, и вечером 15 января в сопровождении врача М.Л. Банщикова и штурмана Е.А. Беренса он выехал на сутки в Сеул.
На рейде уменьшалось число европейских кораблей — 10 января ушел «Кресси», через неделю — «Амираль де Гейдон», но все чаще появлялись тяжелогруженые японские пароходы. Разгрузка их шла непрерывно. Еще более интенсивные перевозки осуществлялись через южный, близкий к Японии порт Фузан. Фактическая оккупация Кореи уже началась.
Решенной считали войну и морские атташе западных держав в Петербурге, обратившиеся 7 января 1904 года в ГМШ за разрешением присутствовать в будущих боях на кораблях эскадры. Полного успеха в предстоящей борьбе пожелал Начальнику эскадры и побывавший 8 января в Порт-Артуре германский капитан 1-го ранга Шредер с крейсера «Ганза».
15 и 18 января наш морской агент в Японии капитан 2-го ранга А.И. Русин сообщил шифротелеграммами, что число зафрахтованных Японией для военных целей пароходов достигло 60. Главная база Сасебо заминирована. Расходы на последние военные приготовления достигли 50 млн. иен. В любую минуту можно ожидать общей мобилизации.
В этой обстановке «ввиду неопределенности политического положения» Наместник 18 января и отдает приказ всем кораблям эскадры в Порт-Артуре о начале кампании.
От «Варяга» после телеграммы от 14 января не поступало никаких сведений, и лишь 19 января была получена оказавшаяся последней шифрованная телеграмма посланника Павлова для Наместника и Министра Иностранных Дел, в которой сообщалось о все увеличивающихся в портах Кореи японских складах военных припасов, снаряжения и провизии.
А могло быть иначе: волкодаву следовало сказать: «Фас!»
Становилось очевидным, что японцы не удовольствуются оккупацией лишь Южной Кореи, и 20 января Наместник вторично обращается в Петербург с предложением о мобилизации войск Дальнего Востока и Сибири и, повторим это во второй или третий раз, о необходимости противодействия силами флота явно готовящейся высадке японских войск в Чемульпо.
Тем более что достаточно мощный крейсер в Чемульпо уже был. А через сутки могла быть там и вся эскадра.
Анализ сражений русской и японской эскадр утром 27 января у Порт-Артура и днем 28 июля 1904 года у Шантунга с полной очевидностью свидетельствует о том, что наша — еще не поврежденная, в полном составе, не испытавшая горечь поражений — эскадра, этот «вооруженный резерв», «морская милиция» — по выражению капитана 2-го ранга А.Н. Немитца — разнесла бы вдребезги, как — по японскому выражению — разбивают яшму, эскадру Того, состоявшую из прирожденных моряков, с ее однородностью, сплаванностью и английской постройкой. Тем более что «Ниссин» и «Кассуга» вступить в строй еще не успели.
