и крови, нужно вырасти в капитуле Железных Рук или их потомков.
Во время отработки ударов Котар обратил внимание на ближайшую площадку, где сошлись в поединке два на одного сразу трое десантников: пара неофитов и ветеран — мясная гора по имени Барух. Последний превосходил размерами и Котара в его лучшие годы. Мускулистые руки толщиной с бедро Котара, мощный корпус с рельефными мышцами, ноги, словно сплетённые металлические тросы. Единственная уязвимость, которую отметил Котар, — нейроимплантат. Барух тоже когда-то получил черепно-мозговую травму, и теперь почти все кости головы, возможно, некоторая часть серого вещества были заменены на металл и схемы. У Баруха слегка подрагивали руки, чего Котар даже за собой не отмечал, хотя получил, наверное, все ранения и увечья из возможных.
Соперники Баруха были очень молоды. Котар не дал бы и сорока лет на двоих. Но тем не менее, благодаря гормональному перестроению и вживлению новых органов оба выглядели настоящими атлетами, лучшими образчиками рода людского. Разве что кожа одного неофита была необычайно мертвенно-бледного оттенка, а на месте глаз, словно бы впадины, куда не попадал ни один луч света.
Неофиты раз за разом пытались одолеть рослого наставника, но даже вместе у них ничего не выходило. Барух не позволял себя окружить, постоянно атаковал, а если и оказывался под ударом, то перемещался так, чтобы противники мешали друг другу. Он раз за разом получал тяжёлые удары, которые наверняка пробивали кирпичные стены и могли убить простого человека на месте, но словно и не замечал их. Его же собственные атаки окрашивали мат под ногами красным. У одного неофита уже всё лицо опухло, а изо рта протянулась тонкая струйка крови.
— Ну, чего же вы?! — кричал Барух. — Шевелитесь, ленивые гроксы, чёрт бы вас побрал! Я даже не вспотел!
Бледнокожий неофит бросился в ноги Баруха, чтобы не дать тому двигаться, тогда как боец с разбитым лицом должен был этим воспользоваться. Но Барух не позволил плану воплотиться, сам перешёл в наступление: встретил бледнокожего ударом колена по голове, а избитого поймал за руку, а потом кинул прочь из круга.
Неофит упал неподалёку от Котара и бросил на того усталый взгляд.
Котар сказал:
— Смысл этой схватки в том, чтобы вы нашли иной путь к победе. Пытаться одолеть врага лицом к лицу даже при численном превосходстве — не всегда лучшее решение. Вы поймёте это, встретившись, например, с орками. Они только рады подраться.
— Эй, Саламандра! — воскликнул Барух. — Ты что это делаешь?! Мне ещё не надоело швырять щенков!
— Мне кажется, с них хватит, — отозвался Котар, глядя, как тяжело бледнокожий поднимается с мата.
Лицо залито кровью, движения как у пьяного, возможно, — сотрясение.
— Я — их инструктор, и я решу, что и когда для них лучше!
Котар поднял руки вверх.
— Надеюсь, как-нибудь сойдёмся в поединке, Саламандра, — проговорил Барух. — Восстанавливайся быстрее. Тогда и посмотрим, так ли вынослив ваш брат, как про него говорят.
— С тобой я честно биться не буду, Барух, — произнёс Котар. — Это безнадёжно. Быть может лет сто назад, а сейчас точно нет.
Барух хмыкнул и проговорил:
— Лет сто назад и я выходил против трёх неофитов, а не двух.
— Ну… наше время уходит, — подытожил Котар. — Но это нормально. Все мы когда-нибудь погибнем.
Барух кивнул, а Котар направился к тренировочным камерам. Взял себе со стойки короткий меч, щит, вошёл в небольшую комнату и кивнул пока ещё неподвижному роботу. Тот походил на подвешенную бочку с несколькими парами лап, которыми сжимал разное холодное оружие. От уровня сложности, заданной через панель управления, зависело, что именно использует робот.
Некогда Котар с некоторой ленцой отбивался от всего доступного арсенала, а теперь активировал сопернику только пару конечностей.
Вращающаяся на холостом ходу циркулярная пила зашелестела на полную мощность, а манипулятор робота плотоядно клацнул толстыми пальцами.
Котар повёл плечами, издал короткий боевой клич и бросился в бой.
8
Прошло то время, когда приходилось спать с открытыми глазами, ожидая шалости Ийданы. Девочка вообще стала куда самостоятельнее и ответственнее, чем раньше, а поэтому у Котара появилось больше свободного времени. Тратил он его на чтение книг из коллекции магистра Савы, а также на прогулки по Белами-Ки в те часы, когда на станции встречалось меньше всего служащих.
Пиратский форт не мог поразить атмосферой древности и загадки, как "Пентакль", но кое-что достойное внимания Котар всё-таки нашёл.
Створки дверей скрылись в пазах в стенах, и Котар сделал первые шаги в месте, которое без всяких натяжек можно было назвать музеем.
Почти каждый экспонат приковывал внимание. Котар так и застыл на несколько мгновений у выхода, разглядывая оружие, доспехи, черепа невиданных созданий и их скелеты в полный рост.
У неизвестного Котару существа при жизни были очень мощные передние лапы, на которые оно, скорее всего, и опиралось в минуты передышки. Когда надо, существо использовало их, чтобы ускориться, в ином случае — для защиты или охоты. Если оно и питалось травой и плодами, то далеко не всегда, иначе зачем ему такие развитые клыки? Также на голове существа сохранился костяной гребень. Не такой острый, как у рептилий с Ноктюрна, этот гребень при ударе не пронзал, но сминал и оглушал. Котар обошёл скелет кругом и отметил мощный хвост, который тоже наверняка можно было использовать для самозащиты. Только за счёт веса в несколько тонн, удар существа наверняка показался бы ничуть не слабее лобового столкновения с грузовиком.
И если бы неизвестная зверушка была одна, но в музее Котар увидел десятки подобных трофеев, некоторые, — некогда летучие, — висели у потолка.
Котар сделал шаг в сторону и посмотрел на экспонат под стеклом витрины. Им оказались обломки психосилового меча, примерно такого же, который Котар потерял в бою на Вайстали. Никаких подписей или указателей рядом не было, и Котар решил, что этот музей не для посетителей, а для владельца. Котар часто слышал о кабинете Георга Хокберга и о коллекции, сгинувшей в пожаре, и, похоже, магистр Сава тоже питал слабость к антиквариату.
Осмотрев силовые доспехи четвёртого типа со шлемом, украшенным декоративными металлическими крыльями, Котар перешёл к следующей памятной вещи. То — задетое языками пламени и продырявленное пулями знамя. На нём был изображён следующий символ — на белом фоне багрового цвета пентаграмма, вписанная в круг с восемью пиками по всем сторонам света и на
