вода. Кто-то в этот миг до смерти боится призвать что-то лишнее, что-то, не дай Бог-Император, обладающее злой волей. Кто-то молится. Кто-то дрожит. Но что, если…
Сава повёл плечами, и справа в воздухе появились контуры потерянной руки.
— Что, если, — продолжал Сава, — не открывать окно или крутить вентиль, а быть проводником, частью цепи? — Огонёк из левой ладони перетёк в призрачную правую. — Тогда можно будет забирать себе совсем немного, никто и не заметит. Но даже это немногое делает псайкера куда сильнее.
Краски мира вокруг Савы потускнели, он стоял в мерцающем ореоле, который колебался, как воздух над костром. Сава поглядел на Котара, но тот хоть и хмурился, но кивнул, чтобы магистр продолжал.
— Самое прекрасное в этом методе то, что псайкер не истощает собственные резервы, а использует чужие.
— То, что вы предлагаете, требует постоянной бдительности, — проговорил Котар. — Прорыв с той стороны произойдёт неминуемо. Вопрос времени. Не говоря уже об одержимости…
— Именно поэтому, кроме вопросов, касающихся предсказаний, я хотел бы преподать вам уроки обращения с варпом и самозащиты. Тебя это устроит, Котар? Не призовёшь меня к ответу, как чернокнижника и еретика?
— Посмотрим.
Сава усмехнулся и сказал:
— Ты тоже начал меня забавлять, Саламандра. Эти споры напомнили мне о давних временах, когда пионеры оккультных наук делали первые робкие шаги в неизвестной области. — Сава помолчал немного, а потом добавил: — Читал об этом.
Он коротко описал процесс насыщения силой варпа, попросил попробовать и Котара, и Ийдану. Девочка справилась даже быстрее, — Котару сначала пришлось пересилить себя. В конце концов, после нескольких попыток получилось, он почувствовал себя значительно лучше, но тревога, мигающая в сознании, словно аварийный люмен, не давала опьянеть от лёгкости.
— Настоящий горный поток, не так ли? — спросил Сава. — Дух захватывает!
— Я всё жду, когда кто-нибудь из нас допустит ошибку, — отозвался Котар.
— И это будет Ийдана, — подсказал Сава.
— Нет! — запротестовала она. — А если и да, то разберусь!
— Ни один библиарий на моей памяти, — даже самый слабый, — ни разу не потерял контроль, — продолжал Сава. — Что не мешало прочим тугодумам обвинять нас во всех грехах и судить за каждую вольность.
— Их можно понять, — сказал Котар. — Они наверняка видели последствия "вольностей".
Сава отмахнулся и проговорил:
— Ерунда! Скажи это Волкам или Шрамам, и тебя поднимут насмех. И те, и другие те ещё лицемеры, но хотя бы не ограничивают своих мастеров. Они называют подобное "силами природы", — Сава усмехнулся. — Всё сразу становится "нормально", "по правилам", "таковы традиции".
Котар нахмурился. Сава заметил это и продолжил:
— То, что я пытаюсь донести, было известно тысячи лет назад, но потом утеряно из-за глупости и страха недальновидных личностей. Это не изобретение еретиков, — подобной методикой пользуются многие верные Трону псайкеры из тех, кто хочет хотя бы чего-то достичь на своём поприще.
Урок продолжился.
После Котар проводил Ийдану в выделенную ей каюту, навестил других псайкеров, а потом отправился на поиски храма Бога-Императора. Не то чтобы во время занятий он совершил нечто такое, в чём стоило покаяться, но на коленях перед образами святых Котар хотел поразмыслить над всем, что услышал в тот день. Может быть, даже попросить совет у Бога.
Поиски затянулись. Котар уже начал подозревать нехорошее, когда заметил несколько фигур в белых мантиях и капиротах. Один фанатик нёс аквилу. То были члены культа Святого Свежевателя, и если уж они до сих пор не нашли место, где можно славить Бога-Императора, то сами бы организовали нечто подобное. Котар проследил за ними и не прогадал, — через несколько минут культисты спустились в трюм, ещё через несколько добрались до неприметной двери, за которой ряды скамей, кафедра, проповедник и прихожане.
Никаких статуй, росписи на стенах или потолке, — всего лишь несколько икон, короче говоря, очень бедно. Но здесь чувствовалось главное.
Вера.
Проповедник вещал:
— …Бессмертный Император встретит меня
И я буду объят Его Святостью
Если пронесу верность Ему сквозь мученья.
Аминь.
Культисты прошагали по проходу между скамьями, остановились у кафедры и принялись раздеваться.
Проповедник воскликнул:
— Братья и сёстры, поприветствуйте наших гостей, братьев Геннадия, Жерара и Себастьяна! Они пришли сюда, чтобы показать тысячную долю всех страданий, которые перенёс Бог-Император ради нас с вами!
Культисты стащили с голов капироты, сняли мантии, рубахи. Вместо поясов у каждого — плеть с тремя хвостами. И если бы просто кожаные плети, но нет, — в хвосты были вплетены металлические шипы.
Культисты опустились на колени, попеременно молились, раскачивались и сотворяли знамения аквилы. Так продолжалось совсем недолго, а потом свист, тяжёлое дыхание, сдавленные стоны и резкий запах меди. Некоторые прихожане побледнели, глядя на процесс самобичевания, другие даже привстали с мест, чтобы запечатлеть картину в памяти.
Иногда шипы так глубоко вонзались в и без того обезображенные рубцами спины, что выходили не без усилий.
Котар заметил, что совсем неподалёку, на ближайшей скамье справа, девочка-подросток взялась за живот и закрыла рот.
— Не могу… — только и выдавила она.
Девочка хотела уйти, но мать схватила её за рукав и рванула обратно.
— Смотри! Бог терпел и нам велел!
Котар потянулся к девочке, как смог избавил её от приступа тошноты и расслабил. Подобная помощь требовалась не только ей, но на счастье священнодействие подходило к концу. Силы покидали истерзанных культистов вместе с кровью. Некоторые уже не сдерживали криков во время очередного удара, и лучше всего переносил муки только молодой человек с тонзурой в обрамление седых волос на голове. Но и он через пару минут упёрся лбом в заляпанный кровью пол.
Покачиваясь и дрожа, самобичеватели поднялись. Они не стали обрабатывать раны, оделись, один из них принял из рук проповедника аквилу и встал чуть в стороне. Молодой человек с тонзурой занял место у кафедры, прочёл литанию об искуплении грехов, а потом указал на Котара.
— Бог-Император всегда отвечает на наши молитвы, если мы истово верим в Него и искренни в наших чувствах и мыслях. Он прислал сюда своего Ангела.
Прихожане обратили внимание на Котара. Кто-то упал ниц, другие отшатнулись, третьи смотрели на Ангела Смерти как на привидение.
— Я прошу, — продолжал самобичеватель, — хотя бы пару слов.
Котар прошёл за кафедру, постукивая на ходу посохом, обвёл взглядом богобоязненных людей, вдохнул воздух, насыщенный металлическими ароматами, и сказал:
— Бог-Император часто испытывает и
