которая, очевидно, смущала его, хотя его жена, по-видимому, не сомневалась, что ее сестра давно справилась с чувством ревности и гнева.
— Насколько я понял, миссис Джерроу гостила у Рэвенскрофтов примерно за три недели до их самоубийства?
— Да, это так. Она погибла недели за три до этой трагедии. Долли часто ходила во сне. Однажды ночью она вышла из дому и свалилась с утеса, пойдя по заброшенной тропинке. Ее нашли на следующий день, и, кажется, она умерла в больнице, не приходя в сознание. Ее сестра очень горевала, но не думаю, что это явилось причиной самоубийства ее и ее мужа, с которым она счастливо прожила много лет. Потеря сестры или свояченицы едва ли может привести к двойному самоубийству.
— Если только, — заметил Эркюль Пуаро, — Маргарет Рэвенскрофт не была виновна в гибели своей сестры.
— Господи! — воскликнул доктор Уиллоби. — Надеюсь, вы не предполагаете…
— Что Маргарет последовала за своей сестрой-сомнамбулой и столкнула ее с обрыва?
— Я отказываюсь даже допускать подобное, — заявил доктор Уиллоби.
— С людьми никогда ничего не знаешь наверняка, — промолвил Эркюль Пуаро.
Глава 15
Юджин и Розенталь, парикмахеры и косметологи
Миссис Оливер взирала на Челтенхем с явным одобрением. Как ни странно, она никогда не бывала там до сих пор. Как приятно видеть дома, которые выглядят как настоящие добротные здания.
Думая о днях своей молодости, миссис Оливер припомнила, что она или ее тети знали людей, живущих в Челтенхеме. Возможно, отставных военных или моряков. В такое место люди должны стремиться после долгого пребывания за границей. Здесь царила чисто английская атмосфера безопасности и хорошего вкуса, располагающая к приятной, беззаботной болтовне.
Заглянув в два антикварных магазина, миссис Оливер нашла заведение, куда она направлялась — вернее, куда направил ее Эркюль Пуаро. Оно именовалось «Салон причесок «Роза Грин». Она вошла внутрь и огляделась. Парикмахеры обслуживали четверых или пятерых клиентов. Одна из парикмахеров — пухленькая девушка — шагнула к миссис Оливер, устремив на нее вопрошающий взгляд.
— Миссис Розенталь сказала, что сможет принять меня, если я приду сегодня в половине двенадцатого, — обратилась к девушке миссис Оливер, протягивая ей карточку. — Я не по поводу прически — мне нужно посоветоваться с ней кое о чем.
— Да, — кивнула девушка. — Мадам кого-то ожидает.
Она проводила миссис Оливер вниз по лестнице и толкнула вращающуюся дверь. Очевидно, они перешли из салона причесок в жилище миссис Розенталь. Пухлая девушка постучала в дверь и сказала:
— К вам леди. — Заглянув внутрь, она нервно осведомилась: — Как ваше имя?
— Миссис Оливер.
На окнах комнаты висели занавески из розового тюля, стены были оклеены обоями, разрисованными розами. Миссис Розенталь, показавшаяся миссис Оливер приблизительно одного с ней возраста или немного старше, очевидно, допивала утренний кофе.
— Миссис Розенталь? — осведомилась миссис Оливер.
— Да.
— Вы меня ожидали?
— Да, хотя не вполне поняла, в чем дело. Телефон работает так скверно. У меня есть около получаса. Хотите кофе?
— Нет, благодарю вас, — ответила миссис Оливер. — Я не задержу вас надолго. Просто мне нужно спросить вас о том, что вы, возможно, помните. Насколько я поняла, вы давно занимаетесь парикмахерским делом?
— О да. Теперь, слава богу, мне не приходится работать своими руками — я только отдаю распоряжения девушкам.
— Но возможно, вы все еще консультируете клиентов?
— Пока что да, — улыбнулась миссис Розенталь. У нее было приятное, умное лицо и аккуратно причесанные каштановые волосы с седыми прядями. — Я по-прежнему не понимаю, о чем идет речь.
— Ну, я хотела расспросить вас о париках.
— Париками мы занимаемся гораздо реже, чем занимались прежде.
— Раньше у вас был бизнес в Лондоне, не так ли?
— Да. Сначала на Бонд-стрит, потом на Слоун-стрит, но сейчас нам с мужем нравится жить в сельской местности. Парики мы не делаем, но муж консультирует по поводу их фасона лысых джентльменов. Для многих людей важно не выглядеть слишком старыми — это важно для бизнеса, а кроме того, часто помогает получить работу.
— Могу себе представить, — кивнула миссис Оливер.
От нервного напряжения она потратила время на пустую болтовню и теперь не знала, как приступить к делу.
— Вы ведь Ариадна Оливер, не так ли? — внезапно осведомилась миссис Розенталь. — Автор детективных романов?
— Вообще-то да, — ответила миссис Оливер, как всегда, с таким выражением лица, будто признавалась в чем-то постыдном.
— Я так люблю ваши книги. Прочитала их великое множество. Ну, чем я могу вам помочь?
— Я хотела поговорить о париках и о том, что произошло много лет назад, так что вы, возможно, ничего об этом не помните.
— Вы имеете в виду старые моды?
— Не совсем. Одна моя школьная подруга вышла замуж, уехала в Малайю, а потом вернулась в Англию. С ней произошла трагедия, и у нее обнаружили много париков, которыми ее вроде бы снабжала ваша фирма.
— Говорите, трагедия? Как звали эту женщину?
— Когда мы с ней дружили, ее фамилия была Престон-Грей, а после замужества ее звали леди Рэвенскрофт.
— Да, я хорошо помню леди Рэвенскрофт. Она была симпатичной и очень красивой женщиной. Ее муж был полковником или генералом, а когда он ушел в отставку, они поселились… забыла, в каком графстве.
— И там произошло двойное самоубийство, — подсказала миссис Оливер.
— Да, да. Помню, я прочитала об этом и сказала: «Наверное, это наша леди Рэвенскрофт», а потом увидела их фотографии в газетах и поняла, что это она. Конечно, я никогда не видела ее мужа, но леди Рэвенскрофт узнала сразу. Какое несчастье! Я слышала, что у нее был рак, поэтому они решили покончить с собой. Но подробностей я не знаю.
— Вы снабжали ее париками, и, насколько я поняла, полиция сочла четыре парика некоторым излишеством, хотя, возможно, некоторые приобретают такое количество.
— Ну, думаю, большинство покупает по крайней мере два парика, — сказала миссис Розенталь. — Когда один посылают перечесывать, то в это время носят другой.
— Вы не помните, леди Рэвенскрофт заказывала два дополнительных парика?
— Сама она не приезжала делать заказ — кажется, болела или лежала в больнице. Вместо нее приехала молодая симпатичная француженка — очевидно, ее компаньонка. Она хорошо говорила по-английски и объяснила все насчет размера, цвета и фасона двух дополнительных париков. Забавно, что я это помню. Очевидно, потому что через месяц или полтора я прочитала о самоубийстве. Боюсь, в больнице бедняжке сообщили дурные известия, после которых ни она, ни ее муж просто не могли продолжать жить.
Миссис Оливер печально покачала головой.
— Полагаю, все четыре парика были разными? — продолжала допытываться она.
— Да, один был с проседью, другой с
