Меня чуть паралич от ужаса не разбил. Как я могла забыть про свои фотографии, часть которых сделана на фоне местных достопримечательностей? Правильно Павел сказал: дура!
Я выхватила у Виолы свой телефон и глупо захихикала:
— Ой, да это «Фотошоп».
— Разве?
— Конечно! — заверила я. — Посмотри на волосы. Видишь, как грубо обрезаны?
— Нет.
Мне понадобилось грандиозное усилие, чтобы не перестать улыбаться.
— Ну ты даешь! По-моему, невооруженным глазом видно, что с волосами беда. И платье, кстати, тоже не совсем правильно освещено. Но у меня не было подходящей фотки — вырезала из того, что нашла.
— А зачем?
— Смеяться не будешь?
Она слегка ошарашено помотала головой.
— Я просто в журнале про такую технику вычитала, — вкрадчиво поделилась я. — Называется «Визуализация мечты». Вот решила попробовать. Мне уже давно хотелось отправиться в какое-нибудь путешествие, но постоянно что-то срывалось. Этой зимой на меня по этому поводу такая депрессуха накатила — просто ужас. Потому я и сделала в «Фотошопе» несколько коллажей. Ну, чтобы мозг понимал, к чему ему стремиться.
Виола удивленно приподняла одну бровь.
— Ты обещала не смеяться! — напомнила я.
— Я и не смеюсь, просто мне странно, что ты веришь в такую фигню.
— Но ведь работает же! — весело возразила я. — Работает!
Она пожала плечами, но, кажется, поверила. А я тут же улучила момент и удалила из телефона все свои старые фото.
21
Как и обещал, Павел приехал домой к четырем. Мы с Виолой в это время сидели в гостиной, болтали о всякой ерунде. И вот что странно: стоило Павлу заглянуть к нам в комнату — внутри у меня словно что-то оборвалось. А потом я ужасно смутилась и опустила глаза. Мне не хотелось встречаться с Павлом взглядом, не хотелось, чтобы он заметил мое дурацкое волнение.
— Что у тебя с глазами? — встревожено спросила у отца Виола.
— Да ерунда, — пробубнил тот и нежно потрепал ее по волосам. — Видимо, строительная пыль попала. Сегодня целый день лазал по стройке.
— Выглядит не очень, — сдавленным голосом произнесла она, и я не удержалась — украдкой скосила взгляд на Павла. Глаза у него и правда казались совсем больными: веки чуть припухли, а белки были такими красными, словно каждый сосуд налился кровью.
Виола красноречиво вздохнула:
— Может, тебе стоит съездить к врачу?
— Да прям! — отмахнулся Павел. — И так пройдет.
По одной его интонации стало понятно, что он не слишком-то жалует поликлиники. Но Виоле это явно не нравилось. Она даже побледнела от нахлынувшего на нее негодования:
— Папа, меня напрягает твое халатное отношение к своему здоровью.
— Заяц, не волнуйся. Я купил себе какие-то капли. Не помню названия: аптекарша посоветовала.
— Закапай их прямо сейчас.
— Конечно, только руки помою. Ну и погуглю, как это вообще делается.
— Ты серьезно? — не поверила я.
Павел словно впервые вспомнил о моем существовании:
— Ты про что?
— Ты собрался гуглить, как капать глаза?
— А что тебя смущает? — хмуро спросил он. — Раньше мне этого делать не приходилось, а я не привык полагаться на интуицию.
На последних словах Павел резко зажмурился, видимо, от боли, потер глаза ладонями.
— Где твои капли? — строго спросила я.
— В прихожей, на столике.
— Понятно, — я тут же выскочила из гостиной, а через пару секунд вернулась туда уже с крохотным аптечным пакетом:
— Садись на диван.
У Павла сделалось такое лицо, будто я собираюсь его связать и пытать.
— Зачем?
— Глаза тебе закапаю.
— Да я и сам могу.
— Садись! — упрямо повторила я и подпихнула его к дивану.
Павел запнулся за ковер и таки шмякнулся, куда требовалось. А потом сразу как-то напрягся.
— Не волнуйся, — добавила я с усмешкой. — У меня большой опыт. Я частенько помогаю и деду, и бабушке закапывать глаза. В принципе, в этом нет ничего сложного.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Легким движением руки я приподняла за подбородок его лицо:
— Главное, не шевелись.
Он замер. Замер с таким беззащитным выражением лица, что сердце у меня сразу решило биться в два раза быстрей.
Я осторожно распаковала пузырек с каплями, а потом мельком глянула инструкцию к ним. Павел слегка побледнел и вжался в спинку дивана.
— Ты что, боишься? — не поверила я.
— Твоя ловкость не внушает мне доверия, — ворчливо пробормотал он. — А глаза мне еще очень нужны.
— Расслабься и предоставь дело профессионалу. Дышать, кстати, можно.
— Спасибо, — он ни секунды не сводил с меня напряженного взгляда.
Я открыла пузырек и приблизилась к Павлу почти вплотную, осторожно коснулась его щеки. Он легонько дернулся.
— Так! Я же просила не шевелиться!
— У тебя просто руки холодные, — произнес он странным голосом.
Наши лица оказались близко-близко, и у меня самой перехватило дыхание. От Павла умопомрачительно пахло: ветром, солнцем и морской свежестью.
Черт, еще секунда и у меня будут дрожать руки…
Я постаралась сосредоточиться исключительно на воспаленных глазах прямо передо мной. Быстро оттянула нижнее веко левого и впрыснула туда сразу несколько капель. Павел заморгал:
— Щиплет!
— Сейчас пройдет, — я осторожно стерла покатившуюся по его щеке слезинку.
Мною вдруг завладели совершенно идиотские желания: мне захотелось поцеловать то самое место, по которому только что скользнула слеза, захотелось очертить пальцами красивые мужские скулы.
Но, конечно, ничего из этого я делать не стала. Я чуть отодвинулась и демонстративно нахмурилась:
— Теперь другой.
Павел через силу перестал моргать и снова замер. Я быстро накапала лекарства в уголок его второго глаза, а потом сразу отступила. Меня почти трясло. Трясло от странного наваждения, которому совершенно не было объяснения.
— Не думаю, что сейчас тебе стоит садиться за руль.
Он снова зажмурился:
— Я понимаю. Я уже позвонил Аркадию Матвеевичу. Он подъедет минут через двадцать.
— Хорошо, — кивнула я, закручивая и возвращая ему пузырек. — Через пару часов лекарство надо будет еще раз закапать.
Павел как будто смутился:
— Спасибо за помощь, но думаю, в следующий раз я и сам справлюсь.
— Как хочешь, — пожала плечами я.
Сказать по правде, мне и самой не хотелось повторять еще раз эту процедуру: слишком уж странно мое тело на нее отреагировало.
В гостиную заглянула Марта Петровна:
— Павел Андреевич, у меня все готово: бутербродов наделала, сложила. Еще салат вам запаковала.
— Очень хорошо.
Она замешкалась:
— А может, вы еще чаю выпьете? Я булочек напекла.
— А давайте! — добродушно улыбнулся Павел.
Лицо Марты Петровны расцвело от радости.
— Сюда принести?
— Да зачем? Не надо, мы лучше на кухне посидим
— Поняла, сейчас накрою, — Марта Петровна поправила фартук и совершенно беззвучно выплыла из комнаты. Не человек, а привидение какое-то!
— У нас будет пикник? — весело уточнила Виола.
Павел улыбнулся:
— Конечно! На воздухе всегда хочется есть.
Через пять минут мы уже сидели за столом, а домработница все таскала и таскала из холодильника всякие угощения: джемы, печенье, разные булочки.
— Марта Петровна, остановитесь! — забеспокоился Павел. — В нас просто физически не влезет столько еды. Больше ничего не надо! Лучше присядьте, выпейте с нами чаю, — он встал и заботливо отодвинул для Марты Петровны стул.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она немного сконфузилась, но перечить не стала. Села с нами.
— Как ваша внучка себя чувствует? — чуть погодя спросил Павел.
— Очень хорошо, — улыбнулась Марта Петровна. — Уже понемножку ходит. С палочкой, конечно, но все же, — у нее вдруг задрожал голос. — Спасибо вам еще раз за помощь. Если бы не вы, даже не знаю, где бы мы взяли деньги на операцию!
