План предлагал два варианта стратегического развертывания на Западе. Согласно первому из них, главные силы Красной армии должны были действовать южнее Припятских болот, имея главную задачу разгромить люблин-сандомирскую группировку немцев и отрезать Германию от Балкан, и прежде всего, от румынской нефти. Именно этот вариант считался основным. По второму варианту решающие сражения намечались севернее Брест-Литовска, где задачей советских войск ставилось: нанести поражение главным силам германской армии в пределах Восточной Пруссии и овладеть последней. В объяснительной записке к плану указывалось, что окончательное решение на развертывание будет зависеть от той политической обстановки, которая сложится к началу войны. Считалось, что разведка сумеет своевременно определить, где будут развертываться главные силы вражеской коалиции, и советское командование сможет скорректировать план развертывания своих главных сил. На этом основании оба варианта развертывания Красной армии или к югу, или к северу от Бреста фактически рассматривались, как равнозначные. При этом в обоих случаях предполагалось, что боевые действия начнутся с активной обороны с задачей прикрытия мобилизации и сосредоточения главных сил советских войск.
Решение разрабатывать оба варианта развертывания главных сил можно признать оправданным только с точки зрения их предварительной проработки. На практике же, учитывая слабо развитую транспортную систему страны, в том числе и недостаточную пропускную способность железных дорог, необходимо было заранее, ещё в мирное время решить, где сосредоточивать основные усилия – севернее или южнее Полесья. Продолжать сидеть сразу на двух стульях, имея перед собой куда более грозного противника, нежели Польша, было, по меньшей мере, опасно.
Новый план 5 октября был доложен Сталину и Молотову. По указанию вождя состав войск будущего ЮЗФ был ещё больше усилен. В результате доработок плана на юго-западном стратегическом направлении с учетом войск РГК уже концентрировались 74,5 % всех соединений и 88 % авиачастей Западного ТВД. Завершить доработку плана в Генштабе намечалось к 15 декабря. В округах соответствующую документацию должны были подготовить к 1 мая 1941 г. Однако и эти сроки были сорваны, главным образом из-за продолжавшихся разногласий в руководстве на самом верху армии и государства.
В целях проверки и уточнения нового плана стратегического развертывания и оперативных планов фронтов в конце декабря 1940-го – начале января 1941-го в Москве были проведены оперативно-стратегические сборы высшего командного состава Красной армии. В них участвовали свыше 270 человек, в число которых входили руководящий состав Наркомата обороны и Генштаба, начальники Центральных управлений, командующие, члены Военных советов и начальники штабов военных округов и армий, начальники военных академий, генерал-инспектора родов войск, а также командиры некоторых корпусов и дивизий. После окончания совещания, составившего первую часть сборов, и празднования нового, 1941 года, под руководством наркома Тимошенко с целью отработки вариантов принятого оперативного плана были проведены две широкомасштабные оперативно-стратегические игры.
В обоих случаях, согласно исходным данным, нападение летом 1941 г. совершили «западные». Но действия по отражению «агрессии» в ходе обоих игр не отрабатывались. Общий сценарий конфликта предполагал, что за первые неделю-две боевых действий «западные» совместно с их союзниками, не завершив развертывания и осуществив нападение на «восточных», сумели продвинуться в глубь их территории на 50-120 км. «Восточные», превосходившие «западных» по танкам в первой игре – в два с половиной раза, во второй – в три, по самолетам, соответственно, в 1,7 и 1,3 раза, нанеся мощные контрудары, отбрасывали войска «западных» в исходное положение или даже переносили боевые действия на вражескую землю. И только с этого момента, собственно, и начинался на обеих играх розыгрыш «боевых действий», посвященных уже отработке наступательных операций «восточных».
Таким образом, начальный период войны был полностью проигнорирован. Поэтому коренные изменения в характере действий противостоящих сторон в этот период (по опыту войны в Польше) так и не были учтены при планировании мероприятий по прикрытию госграницы и тем более при подготовке командных кадров, штабов и войск. Вообще, игры, вопреки широко распространенному мнению, не имели ничего общего с реальными проблемами, которые пришлось решать нашему командованию и войскам с началом войны.
На эту явную недоработку наложилось следующее обстоятельство. Теория глубокого боя и операции заслонила для нашей армии разработку проблем обороны, встречных сражений, не говоря уж о проработке сложных вопросов вынужденного и преднамеренного отхода. Оборону, как способ ведения боевых действий, на словах признавали, но на практике вопросы ведения оборонительных действий не отрабатывались. Войска и штабы в ходе командно-штабных и войсковых учений в основном учились организации и ведению наступательных боев. Например, в 4-й армии осенью 1940 года состоялась единственная оперативная игра на местности, на которой отрабатывались вопросы обороны. Соединения армии под напором превосходящих сил «противника» отходили от рубежа к рубежу к старой границе. В ходе игры вторгшаяся на нашу территорию группировка «противника» была разгромлена. Забегая вперед, заметим, что через полгода на этом же направлении немцы за одну неделю прошли 350–400 км, захватив 28 июня Бобруйск.
Между тем известный крупный военный ученый А.А. Свечин[78], вопреки мнению военного руководства, ещё в 30-е годы утверждал, что «право на наступление ещё надо заработать. Только успешная операция сотен дивизий на всех фронтах позволит четырем десяткам нанести молниеносный удар на избранном направлении и добиться безусловной победы». Он открыто предостерегал от пагубной недооценки роли стратегической обороны. Свечин сделал поразительно точный прогноз сценария будущей войны. Он предугадал, что основными целями потенциального агрессора станут политические, поэтому главный удар будет нанесен на Москву по кратчайшему пути через Белоруссию, а не на Украину с её многочисленными экономическими центрами. Поэтому Свечин предлагал сосредоточить основные силы Красной армии на московском стратегическом направлении.
Основной изъян разрабатываемых планов заключался в том, что все они исходили из наличия угрожаемого периода, предшествующего началу войны. Предусмотренный ими ввод в действие планов прикрытия госграницы с целью обеспечения развертывания главных сил намечался в день объявления мобилизации или с началом войны. При этом отразить первый удар противника и ликвидировать достигнутые им успехи предполагалось в любом случае. Таким образом, подтвердилось известное выражение, что «генералы всегда готовятся к прошедшей войне». И не только генералы, как оказалось, но и политики.
В ходе обоих игр выяснилось, что наступление на Восточную Пруссию из-за возведенных там мощных линий укреплений, насыщенных большим количеством стационарных огневых сооружений, сулило мало перспектив. Это подтверждал и печальный опыт прорыва «линии Маннергейма». Поэтому шансы на успех наступления на юге расценивались значительно выше. В результате был сделан вывод, что нанесение главного удара на юго-западном стратегическом направлении при одновременном сковывании противника путем частных операций на северо-западе и в Румынии позволит решить несколько ключевых стратегических задач, и обеспечит дальнейшие успешные действия Красной армии.
Подводя итоги совещания высшего руководящего состава РККА, нарком Тимошенко 31 декабря 1940 г. заявил: «В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового». Обосновывать свой вывод нарком не стал, дав понять присутствующим, что вопросами стратегии может заниматься только товарищ Сталин. Здесь нарком не обошелся без славословий в адрес вождя: «<…> мы углубляем и расширяем ту перестройку в Красной армии, которую стали осуществлять по директиве товарища Сталина полгода тому назад. <…> Мы начали по-настоящему выполнять указания товарища Сталина о поднятии военно-идеологического уровня наших командных кадров и положили начало созданию своей собственной военной идеологии» (выделено мною. – Л.Л.).
Далее Тимошенко отметил, что «в области оперативного искусства, в области фронтовой и армейской операции происходят крупные изменения. <…> сила и успех современного наступления – в высоком темпе и непрерывности наступления», которые обеспечиваются «массированным применением мотомеханизированных и авиационных соединений, используемых для нанесения первого удара и для непрерывного развития удара в глубину».
