— С букетом чего?
— Ну же, Алекс. Это мои любимые цветы. Он помнит это, понимаешь? Он не прислал мне дюжину прекрасных, но не оригинальных роз, он прислал то, что я люблю.
— Ладно, признаю, это очень мило.
— Он хочет пойти на свидание в субботу. И я на самом деле тоже хочу. Но… не в одиночку. Не в первый раз. Мне нужна моя лучшая подруга.
— Разве это не будет неловко?
— Нет, если ты придешь на свидание.
— Эм… нет.
— Алекс! Ну же!
— Серьезно, нет. Нет никого, в ком бы я заинтересована.
Теперь она закатывает глаза.
— Да, точно. Понимаю. Дай-ка подумать, я знаю парня, которого ты можешь попросить.
— Удачи тебе в этом, — отвечаю я.
— О, я знаю, — говорит она с сарказмом. — Дай подумать… бьюсь об заклад, что есть кто-то, кого ты видишь на исследованиях каждый день. И с кем проводишь несколько часов. И встаешь в кошмарную рань, чтобы с ним пробежаться. Серьезно.
— Прекрати, Келли. Все не так.
Она поднимается и бросает в меня подушку.
— Ну же, Алекс! Ты моя лучшая подруга. Ты нужна мне. В любом случае, ты проводишь с ним шесть дней в неделю.
— Да, но это не свидания!
Я сказала правду. Даже если он не просил меня приходить, я все равно приходила в шесть утра каждый день. Мы бегали вместе, иногда молча. Этим утром, мы пробежали почти три мили. Если честно, я тайно радовалась тому, что могу поспевать за ним. И, по крайней мере, дважды в неделю, мы завтракали. Или пили кофе после исследований в библиотеке редких книг. Но мы не встречались. И более или менее, мы избегали разговоров, которые ставили нас в неловкие ситуации, как несколько недель назад. Мы следовали правилам, а я не хотела это разрушить.
Я задерживаю дыхание, усердно думая. Я не хотела разрушить это.
Я сглатываю, потом отвечаю:
— Ладно. Но это будет не свидание.
— Как хочешь, Алекс.
Я улыбаюсь Келли. Она говорит:
— Спасибо.
— Не удивлюсь, если он отвергнет меня.
— Я не понимаю вас обоих.
Я вздыхаю.
— Я тоже.
Цветы из Афганистана
(Дилан)
Плохая идея, подумал я. Действительно плохая идея. Во-первых, сейчас вечер субботы, а я иду в комнату Алекс в общежитии, чтобы забрать ее на наше несвидание. Или наше не-свидание свидание? Анти-свидание? Неважно. Мы пойдем в бар, где люди напиваются, где моей единственной ниточкой, связывающей с реальностью, будет человек, до которого я не могу дотронуться.
Это реально чертовски плохая идея.
Я проверяю телефон. 22:10. Я опаздываю. Быстро посылаю ей сообщение.
«Буду через секунду. Прости. Опаздываю».
Она отвечает почти моментально:
«Ок. Целую:)»
О, да ладно. Серьезно? Целую? Это точно последнее, что мы оба должны делать.
После нашей слишком открытой утренней пробежки и завтрака, я упорно старался вернуться к обыденности. Это было необходимо. Но мы до сих пор проводим много времени вместе. На следующее утро в четверг в шесть утра, она побежала без слов в кроссовках и в менее открытой одежде, чем в первый день. Это было утешением. Если бы она знала, как перехватило мое дыхание от взгляда на нее в тот первый день.
Лучше ей не знать.
Но теперь я не буду следовать только ее правилам, я придумаю свои собственные.
Не флиртовать.
Не смотреть в глаза.
Кроме всего этого, не делать того, из-за чего можно подумать, что это свидание.
Я защищал себя, но защищал и ее. А затем в пятницу во второй половине дня после того, как мы вышли из библиотеки, она подошла ко мне. Это для Келли, сказала она. Келли и ее парня, как его там, находящихся на грани возвращения к отношениям. Это был первый раз, когда они шли на свидание, с тех пор как они расстались, и Келли нужна поддержка. Но не третий лишний, должны пойти две пары, чтобы это не было мучительно неловко, сказала она.
Да, уверен, не будет.
Я найду здание и постучу в дверь её комнаты.
Она впустит меня.
Проклятье. Я надеялся, что она встретится со мной внизу. Видеть ее комнату будет неловко. Так или иначе, нам удавалось избежать близости. И мне нужно держать дистанцию.
Все равно.
Поэтому я пробирался по лестнице на четвертый этаж. Это было моим личным достижением за прошедшую неделю. Никогда не поднимался по лестнице, если был лифт. Через две недели бега моя правая нога стала сильнее, чем до этого. Прогресс, больше чем семь месяцев назад, когда решали — отрезать или не отрезать мне ногу.
На четвертом этаже я ориентируюсь благодаря номерам комнат и нахожу ее, затем стучусь. Милая табличка, прикреплена к двери, мелом просто написано: «Келли и Алекс».
— Уже иду, — слышу я ее голос. Она открывает дверь, а у меня перехватывает дыхание.
О, мой Бог.
Ее волосы собраны в замысловатый пучок. Несколько длинных кудрявых прядей спадают на плечи. На ней темно-зеленое платье, длиной чуть выше колен, идеально подчеркивающее ее фигуру. Я делаю небольшой вдох. Она сделала что-то со своим макияжем. Ее темно-зеленые глаза выглядят больше.
Румянец приливает к ее щекам, когда она смотрит на меня. Мы оба отводим глаза.
— Заходи, я буду готова через секунду, — говорит она.
Чертовски нервничая, я захожу в комнату.
Было очевидно, на какой стороне живет Алекс.
Часть комнаты Келли вся в розовом, с постерами из фильмов и групп и большими пушистыми подушками
Часть Алекс более сдержанная. Карта мира висит над столом, стопка книг свободно лежит на одной стороне ее стола.
Рамка, стоящая у стены, с умершими цветами. Сзади рамки сразу под цветами была написана дата: «19 ноября 2011 год»
Это те цветы, которые я посылал ей в прошлом году, когда был в Афганистане.
На комоде стоит фотография, которая почти разорвала мне сердце. Мы вдвоем, свернувшиеся вместе. Я вспомнил, когда была сделана фотография. Мы были в Харфе[16], в парке возле Центрального Кармеля. Я играл на гитаре большую часть ночи, а когда закончил, мы легли рядом, смеялись и разговаривали. У меня была копия этой самой фотографии.
Я отвожу глаза от фотографии, пытаясь спокойно дышать.
— Я готова, — говорит она, выходя из ванной. Она смотрит на меня, потом ее взгляд перемещается на фотографию, на цветы, и ее щеки краснеют. Мы не смотрим друг другу в глаза, пока выходим из комнаты.
Она направляется к лестнице в каблуках, которые выглядят так, словно в них невозможно ходить, и невероятно сексуальными. Это платье, охватывающее ее плечи, прилегает к ее телу так, что мой пульс подскакивает. Я качаю головой. Это была заботящаяся обо мне Алекс, потому что она знает, что я не сторонник лифтов. Я не мог ничего поделать и осматривал ее тело, пока она шла на несколько шагов впереди. Святое дерьмо, она была красива. Это звучит безумно неприятно, но я не хотел ничего, кроме как наброситься на нее, схватить за ноги и лизнуть ее икры.
