— Ну, молодой человек, которая из девиц вам приглянулась? — спросил капитан игриво.
— Чтобы переспать с ней, хотите вы сказать? Ни одна.
— Между прочим, в тех краях, куда вы направляетесь, нет белых женщин.
— Это не имеет значения.
— Хотите посмотреть на туземок?
— Мне все равно.
Капитан расплатился, и они отправились в другой дом. Здесь были только китаянки, изящные и грациозные, с миниатюрными ножками и ручками, точно чашечки цветов, и одеты они были в шелковые платья с цветочным рисунком. Но накрашенные лица напоминали маски, а черные глаза насмешливо смотрели на незнакомцев. Во всем облике девушек было нечто странное, они казались заводными куклами.
— По-моему, с этим заведением стоит познакомиться, поэтому я и привел вас сюда, — сказал капитан с видом человека, исполняющего священную обязанность. — Но на них можно только любоваться. Они почему-то не жалуют нас. Кое-где в такие китайские дома даже не пускают белых. Говорят, от нас воняет. Чудно, правда? Оказывается, мы смердим, как покойники.
— В самом деле?
— По мне, так лучше всех — японки, — продолжал капитан. — Вот уж они настоящие красотки. Я сам женат на японке. Пошли, я отвезу вас к таким девицам, что провалиться мне на этом месте, если ни одна не придется вам по вкусу.
Рикши поджидали их. Капитан Бредон сказал, куда ехать, и они помчались. Открывшая дверь пожилая дородная японка встретила их низкими поклонами. Она провела гостей в светлую чистую комнату, где не было никакой мебели, только циновки на полу. Они сели. Немного погодя вышла девочка с подносом, на котором стояли две пиалы с бледным чаем. Застенчиво кланяясь, она подала каждому гостю пиалу. Капитан что-то сказал хозяйке, и та, взглянув на Нила, захихикала. Потом по ее знаку девочка вышла, и вскоре в комнату грациозно вплыли четыре девушки. Они и вправду были прелестны — в кимоно, с черными блестящими волосами, уложенными в затейливые прически; невысокого роста, пухленькие, круглолицые; глаза их весело блестели. Девушки низко поклонились и, как благонравные барышни, произнесли вежливые приветствия. Речь их была похожа на птичий щебет. Опустившись на колени с двух сторон около каждого гостя, они принялись мило кокетничать. Вскоре капитан обнимал двух девушек за тонкие талии, а те — весело трещали без умолку. Нилу показалось, что девушки капитана посмеиваются над ним, они то и дело поглядывали на него с лукавым озорством, и он залился румянцем. Но две другие прижимались к нему и, не переставая улыбаться, как ни в чем не бывало щебетали на своем языке, словно он прекрасно их понимал. Они излучали такую жизнерадостность и простодушие, что Нил рассмеялся. Девушки предупреждали каждое его движение. Подали ему пиалу, а когда он выпил чай, заботливо взяли ее у него из рук. Поднесли спичку к сигарете, когда ему захотелось закурить, а одна девушка подставила маленькую нежную ладошку, чтобы пепел не упал ему на одежду. Они гладили нежное лицо юноши и с любопытством разглядывали его большие сильные руки. Всей своей повадкой они напоминали игривых котят.
— Ну что, — спросил капитан, — еще не выбрали?
— О чем вы?
— Я посмотрю, на ком вы остановитесь, а потом выберу себе.
— Мне что-то не хочется. Я, пожалуй, вернусь в гостиницу.
— Почему? Вы что, боитесь?
— Нет, просто мне это не по душе. Но я не собираюсь вам мешать. Вполне и один доберусь.
— Тогда и мне тут делать нечего. Я просто хотел поддержать компанию.
Капитан что-то сказал хозяйке, и девушки с удивлением обернулись на Нила. Пожилая японка, похоже, о чем-то спросила, и капитан в ответ пожал плечами. Одна из девушек произнесла какую-то фразу, и все дружно рассмеялись.
— Что она сказала? — спросил Нил.
— Ничего особенного, просто пошутила, — улыбнулся капитан.
Но и он с любопытством взглянул на Нила. Девушка, которая всех рассмешила, сказала еще что-то, обращаясь прямо к юноше. Хотя он и не понимал по-японски, но под ее насмешливым взглядом покраснел и нахмурился от досады, что из него делают посмешище. Девушка рассмеялась и, обняв Нила за шею, поцеловала.
— Ну что ж, идем, — сказал капитан.
Когда они, отпустив рикш, вошли в гостиницу, Нил снова спросил:
— Чем девушка так всех насмешила?
— Она сказала, что вы девственник.
— Не понимаю, что в этом смешного, — проговорил Нил, растягивая слова на шотландский манер.
— В самом деле?
— Конечно.
— Сколько вам лет?
— Двадцать два.
— И долго вы собираетесь ждать?
— Пока не женюсь.
Капитан промолчал. Прощаясь с Нилом на лестнице, он протянул ему руку. В глазах его засветился лукавый огонек, когда он пожелал молодому человеку спокойной ночи, но Нил ответил ясным, простодушным и безмятежным взглядом.
Через три дня «Султан Ахмед» снялся с якоря. Среди пассажиров Нил был единственным белым. Пока капитан занимался делами, Нил перечитывал «Малайский архипелаг» Уоллеса.[30] Эта книга, которую он знал с детства, вновь вызывала у него живой интерес. Когда капитан отдыхал, они играли в крибедж или сидели в шезлонгах на палубе, курили и разговаривали. Нил был сыном провинциального врача и, сколько себя помнил, всегда тянулся к природе. После школы он поступил в Эдинбургский университет и, окончив его с отличием, получил степень бакалавра. Нил искал себе место в биологической лаборатории и однажды, просматривая журнал «Нейчер», наткнулся на объявление: хранителю музея в Куала-Солор требовался помощник. Дядя Нила, коммерсант из Глазго, был когда-то знаком с хранителем музея, Ангусом Манро, и теперь написал ему письмо с просьбой взять племянника на испытательный срок. Хотя Нил занимался энтомологией, он умел неплохо делать чучела, а это условие особо оговаривалось в объявлении. Дядя приложил к письму отзывы педагогов и в заключение упомянул, что Нил выступал за футбольную команду университета. В ответ пришла телеграмма с приглашением приехать, и через две недели Нил отправился в путь.
— Что за человек мистер Манро? — спросил Нил.
— Славный малый. К нему все прекрасно относятся.
— Я поискал его работы в научных журналах. Нашел одну в последнем номере «Ибиса» о голоспинном листоносе.
— Ну, я в этом не разбираюсь. Знаю только, что у него жена русская, и ее недолюбливают.
— В Сингапуре я получил от мистера Манро письмо, он предлагает мне пожить у него, пока я не осмотрюсь и не найду что-нибудь подходящее.
Между тем они уже плыли вверх по реке. В ее устье раскинулась рыбацкая деревушка, тут и там над водой поднимались дома на сваях. По берегам в изобилии росли пальмы нипы и причудливые мангры. За ними зеленели заросли девственного леса. Вдали на фоне голубого неба темнел изломанный силуэт горы. Сердце Нила забилось от волнения, он с жадностью вглядывался в открывавшуюся картину и не верил собственным глазам. Нил вез с собой томик Конрада и, зная его почти наизусть, ожидал увидеть угрюмую, таинственную страну. Он с изумлением смотрел на мягкие, нежные тона неба. Легкие белые облачка, застывшие на горизонте, словно захваченные штилем суденышки, сияли в лучах солнца. Залитая ослепительным солнечным блеском, листва в лесу переливалась всеми оттенками зелени. Тут и там среди фруктовых деревьев виднелись тростниковые крыши малайских хижин. Туземцы, стоя в челноках, гребли вверх по течению. Все, что открывалось глазу, не таило в себе угрозы, и уж тем более в это лучезарное утро нельзя было заметить и намека на угрюмую мрачность, напротив, все окрест создавало впечатление простора и свободы. Страна встречала Нила благосклонно и приветливо, и в этом радушии ему чудилось обещание счастья. Капитан, стоя на мостике, ласково посматривал на юношу. За четыре дня пути Бредон искренне привязался к нему. Нил и вправду не брал в рот спиртного и подчас не понимал шуток, но в этой его серьезности было нечто подкупающее. Все представлялось ему интересным и важным, и, даже если шутки не казались смешными, он все равно смеялся, чтобы не обидеть вас. Нил радовался всему, потому что жизнь была прекрасна, и с благодарностью выслушивал любую ерунду. Держался он с безукоризненной вежливостью. Когда о чем-нибудь просил, то обязательно добавлял «пожалуйста» и непременно благодарил. Ко всему прочему, он был необычайно хорош собой. С непокрытой головой Нил стоял у поручней, глядя на проплывавший мимо берег. Высокий, больше шести футов, широкоплечий, с узкими бедрами, с длинными руками и ногами, он еще сохранял едва уловимую мальчишескую нескладность. Казалось, в нем было что-то от жеребенка, готового вот-вот пуститься вскачь. На солнце его вьющиеся каштановые волосы отливали золотом. Большие темно-синие глаза светились добротой и говорили о том, что у их обладателя был счастливый нрав. Небольшой прямой нос, крупный рот и упрямый подбородок; скулы довольно широкие. Но больше всего в его внешности поражала кожа, белая и гладкая: лишь на щеках был нежный румянец. Такой коже позавидовала бы любая женщина. Каждое утро капитан Бредон встречал Нила одной и той же шуткой:
