class="p1">И вряд ли Аластор действительно задумывается над тем, чтобы сделать брачное предложение Веронике Саттон. Умертвить еще одну невесту было бы слишком безрассудно. Особенно для Аластора.
— У нас почетные гости, — присвистывает Микеланджело, заходя в зал. — Какая радость.
Аластор никак на этот выпад не реагирует. Он только поворачивается к Соломону и вопросительно приподнимает бровь. Соломон пожимает плечами. И этим подразумевает «я сам не хотел брать его в совет, но так вышло».
А вот Флора совсем не выглядит удивленной. Она ровным шагом чеканит путь до своего места и садится прямо напротив Аластора, задерживая на нем свой колкий взгляд.
— Неужели дела оказались настолько срочными, что ты не повидался прежде со своей семьей? — непроницаемо спрашивает Флора.
У Аластора, конечно.
И Соломону совсем не нравится, как совет встревает между двух огней. Флора ведь легко может устроить скандал при свидетелях, но тогда заседание точно полетит к черту, а Соломон не может этого допустить. У него есть действительно интересные новости для всех уважаемых заседателей.
— Я виделся с Арчибальдом утром, — непроницаемо уточняет Аластор, очевидно, цепляя Флору в ответ. — Семья знает о моем приезде.
— Вот как, — прищуривается Флора.
И Аластор с легкостью выдерживает ее напор.
Соломон помнит времена, когда эти двое еще были помолвлены. Более гармоничную и, вместе с этим, ядовитую пару сложно придумать. Их союз внушал настоящий ужас в порядочные семьи Форт-Уэйна. Потому что нрав Флоры порой действительно может быть диким. А Аластор был склонен ей в этом потакать.
— Прошу внимания, — прокашливается Соломон, и в зале действительно устанавливается тишина.
Обычно Соломон отсиживается в стороне и соглашается с инициативами совета, особенно с ним не пререкаясь. Но сегодня этому порядку придет конец. Слишком долго Соломон бездействовал и позволял собой помыкать, пускай до недавнего времени его такое положение дел вполне устраивало.
— Для начала я хотел бы заслушать предложения совета, если таковые имеются, — сообщает Соломон, действуя строго по протоколу.
Его слово будет финальным и вполне однозначным, чтобы положить конец всем шатаниям.
— Предложения есть, — заявляет Флора и откидывается в своем кресле. — В связи с последними событиями пора взять город под контроль и установить магический дозор на улицах.
Вот как.
— Нет, — одновременно восклицают Соломон, Аластор и, что удивительно, Мухаммед Аль-Асад, приправляющий свой отказ восточным акцентом.
Магический дозор требует умелой магии, к которой никто в Форт-Уэйне не приучен. Его нужно ежедневно поддерживать и сплетать таким образом, чтобы никому не причинить вреда. В руках эксцентричной личности он может стать опасным оружием и привести к разрушениям похуже тех, что остались после торнадо.
— Какое единство, — усмехается Флора.
— Только тебе в голову могла прийти такая блестящая идея, — язвительно отзывается Аластор. — Сначала ты идешь на сделку с чужаками, разрушая магический барьер вокруг города, а теперь хочешь поставить под угрозу жителей Форт-Уэйна.
— Перестань, — Флора едва хмурится, но не позволяет словам Аластора себя задеть. — Я забочусь о нашей безопасности. О безопасности моей семьи, в первую очередь.
— Дозор может среагировать на любого человека, которого он посчитает угрозой, — вмешивается Соломон. — Он защищает только магов. Мирные горожане рано или поздно пострадают, мы не имеем права подвергать их такому риску.
— И все же, — Флора на Соломона даже не смотрит, прожигая дыру в Аласторе. — Пускай совет проголосует.
Соломон закипает.
Магический дозор поглощает любую опасность и взамен наказывает виновного. Но что если он станет нападать на посетителей салуна, затеявших шутливую драку? Или на прихожан, когда те в очередной раз станут обвинять магов во всех своих бедах? В конце концов, дозор сломает существующее в городе равновесие. В таких условиях обязательно произойдет трагедия, и Соломон это отлично понимает.
Как и то, что Флора стремится к большей власти. Ей недостаточно играть теневую роль, поэтому, используя влияние Рэгланов, она добивается признания в городе. Соломон ей не позволит зайти настолько далеко.
И Аластор, похоже, в этом вопросе на его стороне.
— Совет голосовать не будет, — железно заявляет Соломон и поднимается на ноги, возвышаясь над столом. — У меня, как у мэра, есть право вето на любую инициативу. Магический дозор не будет возведен в городе. Но это еще не все, у меня тоже есть объявление.
Соломон обводит всех заседателей тяжелым взглядом и вновь останавливается на Флоре, как на главной смутьянке. Давно пора было связать ей руки ограничениями, но Соломон все боялся управлять этим городом по-настоящему. Сколько бед натворили магические семьи, пока он зарывался в свои документы, все равно что в песок?
Пора исправить это недоразумение.
— Своим указом, как мэр и как глава семьи Ротшильд, я ввожу новые правила для заседателей городской администрации, — официально постановляет Соломон. — Отныне в совет могут входить только урожденные представители семей. Супруги и усыновленные дети больше не имеют права быть заседателями.
— Это смешно, — тут же противится Флора, не воспринимая слова Соломона всерьез. — Мой муж не захочет заниматься делами города.
— Арчи не против, — спокойно сообщает Аластор. — Мы как раз об этом говорили утром. Он с удовольствием примкнет к совету.
— Не говори ерунды, — отмахивается Флора. — Ты же знаешь своего брата. Он не справится.
Но она говорит уже не так уверенно, как раньше. Аластор перебивает власть Флоры без особых стараний. Возможно, он не до конца поддерживает и Соломона, но уж точно не желает городу зла. А Флора как раз к этому и подстрекает.
— Микеланджело, — Соломон вспоминает и про Блумберга. — Я уже направил твоей супруге официальное письмо и предложил ей занять место в совете. Уверен, она найдет возможность присоединиться к нашим скромным рядам.
— Микки очень занята в последнее время, она…
— Она не откажет мэру, — вновь встревает Аластор.
И Соломон крайне рад его поддержке. Потому что в одиночку было бы сложнее доказать совету свою решимость. Эти маги никогда не воспринимали Соломона должным образом, и теперь ему приходится искать могущественных союзников, чтобы начать, наконец, приносить городу пользу.
Флора и Микеланджело еще обязательно дадут о себе знать. Но Соломон будет готов к этой встрече.
* * *
— Отец просил передать, — недружелюбно заявляет дочь пастора Камски и вручает Соломону куцую записку.
Девицу зовут Айрис, и ее не смущает вечерний салун, где она находит мэра города. В компании Аластора, неожиданно Арчибальда и Каролины Дженнер. Соломон как раз цепляет юбку прекрасной Каролины и переминает мягкую ткань в пальцах, когда около столика объявляется Айрис.
Салун — не место для дочери проповедника. Но Айрис совсем не выглядит удивленной подобным разгулом. Только скучающей и ко всему безразличной.
— Я помню тебя совсем маленькой, — вдруг прищуривается Аластор и подается к Айрис ближе. — Ты пела в церковном хоре у отца и напоминала херувима.
— Больше не пою, — Айрис пожимает плечами и обращает внимание разве
