яровчатые, горько заплакал и стал прощаться с дружиной своей хороброй, со всем белым светом и родным своим городом Новгородом. Затем опустился на дубовую доску, и понесло его по синему морю.
Быстро тронулись черные корабли, полетели, как вороны. А Садко остался в синем море.
Уснул Садко от страха на дубовой доске, а когда проснулся, то был он уже на дне морском. С удивлением увидел, что сквозь воду солнце светит, а сам он стоит как раз возле палат белокаменных. Вошел Садко в палаты, а там сидит царь морской и говорит Садко таковы слова:
— Здравствуй, Садко! Много ты по морю плаваешь, а морскому царю дани не платишь. А сейчас сам пришел ко мне во подарочек. Говорят, мастер ты играть на гуслях яровчатых: так сыграй на них и мне что-нибудь!
Видит Садко, делать нечего: стал играть на гуслях яровчатых, и как только зазвучали они, сразу пошел плясать царь морской. И от пляски его море синее всколебалося, расходились волны на море и стали разбивать корабли черные; много кораблей разбилось, и народу много погибло в синем море. Было тогда в море много людей православных, и стали они молиться Николаю Угоднику, чтобы спас он их от гибели.
Чувствует Садко, тронул его кто-то о правое плечо. Оглянулся — стоит сзади седой старичок и говорит ему такие слова:
— Довольно тебе, Садко, играть на гуслях яровчатых.
— Не по своей воле играю я, — отвечает седому старичку Садко. — Заставляет меня играть морской царь.
Тогда говорит ему опять старичок:
— Слушай, Садко, купец богатый новгородский! Порви-ка ты струны у гуслей, сломай у них шпинечики и скажи царю морскому: «Нет больше струн звонких, не держатся шпинечики, не на чем мне больше играть». Скажет тебе тогда морской царь: «Не хочешь ли ты жениться в море синем?» Ты ответь ему так: «Как хочешь, так и делай, на то твоя воля». Тогда скажет он тебе: «Приготовься к завтрашнему дню, выберешь сам себе невесту». И проведут перед тобой на другой день морских девушек. Пусть пройдут первые триста девушек, пусть пройдут и вторые триста, а когда пойдут перед тобой третьи триста, в конце их будет идти одна, по имени Чернава. Ты эту Чернаву и выбери в жены и счастлив тогда будешь. Но когда в первую ночь останешься один с девицей, веди себя с ней честно, не касайся ее поцелуями, и тогда попадешь домой в Новгород. А если поцелуешь девицу морскую, то навсегда останешься на дне синего моря. А когда вернешься на святую Русь и снова будешь жить в своем городе, построй тогда церковь соборную Николаю Угоднику, потому я не кто иной, как Николай Угодник.
Сказал и пропал седой старичок. А Садко порвал струны, сломал у гуслей шпинечики и не смог больше играть.
— Что такое, почему больше не играешь? — спросил морской царь и плясать перестал.
Отвечал ему Садко:
— Струны я порвал, шпинечики сломалися, нечего даже и пробовать на гуслях играть.
Но царь морской и дальше захотел его у себя оставить.
— Не хочешь ли ты жениться здесь в синем море на красной девице?
— В синем море должен я твою волю исполнять, — ответил Садко; и разрешил ему морской царь по собственному желанию выбрать себе жену из морских девушек.
На другой день утром повели перед Садко морских девиц-красавиц, чтобы мог он выбрать себе из них жену; стоял там рядом и царь морской. Прошли первые триста девиц, но Садко ни слова не вымолвил, пока они проходили. Прошли и вторые триста, а Садко снова ни слова не вымолвил, пока и эти проходили. А когда третья сотня пошла, то последней шла девица-красавица по имени Чернава, и тотчас же Садко ее облюбовал и попросил в жены.
Сказал тогда царь морской:
— Вот, Садко, нашлась и для тебя на дне синего моря жена под стать.
Сыграли веселую свадьбу, а когда кончился пир, богатый купец новгородский Садко отправился с морской девицей-красавицей в свою спальню на дне моря синего. Там заснул он глубоким сном и не пытался даже поцеловать новую жену.
А проснулся Садко — очутился в родном своем городе Новгороде на крутом склоне горы, где берет свое начало река Чернава. И видит — по Волхову бегут его черные корабли. Дружина думает, что Садко глубоко в синем море лежит, а жена Садко думает, что вместе с храброй своей дружиной Садко домой возвращается.
Прибыли все тридцать кораблей, и удивилась хоробрая дружина: Садко они оставили в синем море, а он уже стоит раньше их здесь, на крутом берегу реки Волхова. Радостно встретились они и пошли в палаты Садко, где богатый купец новгородский весело поздоровался со своей молодой женой.
Разгрузили затем корабли с драгоценным добром, с несчетной казной золотой, и построил Садко храм Николаю Угоднику, а другой храм Божьей Матери, покаялся во своих грехах и мирно стал жить потом в Новгороде. И не ездил больше по синему морю, а прожил всю свою жизнь в родном городе[14].
Музы
Греки считали поэзию даром муз, а мифы — истиной, изреченной музами. Поэтому мы начнем подробное рассмотрение греческих мифов с муз, подобно тому как два великих глашатая греческой мифологии Гомер и Гесиод также начинали свои песни с муз.
Уже Гесиод перечисляет имена девяти муз. Но лишь более поздняя традиция так разделила между ними роли: Клейо (по-латыни Клио) — богиня истории, Мельпомена — трагедии, Талейя (Талия) — комедии, Евтерпа — лирической поэзии и музыки, Терпсихора — танцев, Эрато — любовной поэзии, Каллиопа — эпоса, Урания — науки, главным образом астрономии, и Полигимния — богиня гимнов. Гесиод встретил муз на Геликоне, Гомер называет их олимпийками, но они пребывали также и на горе Парнасе, где воды Кастальского источника наделяли поэтическим талантом и даром пророчества того, кто пил их. В Северной Греции музы обитали на горе Пинде, в Темпейской долине и вблизи этой долины, в Пиерии, почему и звали их Пиеридами. В общем, они жили в горах, в местностях, где были кристально-чистые источники и многоводные реки, на лоне вдохновляющей природы. Их храмы обычно находились вне городов. Лавр был их священным деревом. Их священными животными были пчелы и стрекочущие цикады (по-гречески — tettix, по-латыни — cicada). Сами они в виде роя пчел привели ионийских колонистов на их новую родину, и пчелы же принесли дар муз — медовый голос мальчику — избраннику муз (в легенде о Пиндаре).
