- А убить безобидного старого Индиго, из-за того что ты треснулся головой, упав с лошади, которую сам же потребовал…
Первый раз он отвел от меня взгляд, глаза скользнули по ковру. Где-то глубоко в душе он понимал, что гордиться особенно нечем.
- Так ты ему не сказал, - догадался я. - Ты не сказал, что сам настаивал, чтобы тебе дали Трафика.
- Мисс Крейг велела мне, - возразил он угрюмо.
- Не в тот раз, когда он тебя сбросил.
Он снова поднял взгляд, и я готов был поклясться, что он несчастен.
- Я вообще не рассказывал отцу, что свалился с лошади.
- Кто же?
- Карло. Шофер.
- Ты мог объяснить, что я старался не причинять тебе вреда.
Теперь он был не просто несчастный парень. Появилась тень отчаяния.
- Вы видели его, - сказал он. - Не всегда удается что-то объяснить ему, особенно когда он зол. Он даст мне все, о чем бы я ни попросил, но разговаривать с ним я не могу.
Он ушел, а я онемел от неожиданности. Он не мог поговорить со своим отцом. Энсо даст сыну все, что тот попросит… проложит ему дорогу любыми средствами и будет добиваться цели, пока Алессандро жаждет этого, но они не могут поговорить. У них нет общего языка.
А я… я лгал, плел интриги и ходил по проволоке, чтобы спасти для отца его конюшню. Но разговаривать с ним… нет, я не мог.
Глава 8
- Знаете ли вы, - сказала небрежно Маргарет, сидя за своей пишущей машинкой, - что Алессандро живет дальше по дороге, в гостинице «Форбери»?
- Нет, я не знал, - ответил я. - А что удивительного? В конце концов, это соответствует «мерседесу» с личным шофером.
- У него двойной номер с отдельной спальней, и он ест так мало, что и птичка не выжила бы.
- Откуда вы все это знаете?
- Сьюзи вчера привела домой на чашку чая подружку из школы, и выяснилось, что она дочь главного администратора гостиницы «Форбери».
- А более интригующие личные детали? - поинтересовался я.
Маргарет улыбнулась:
- Алессандро каждый день надевает костюм для верховой езды и уезжает в машине, а возвращается весь в поту и принимает очень горячую ванну с ароматическими маслами.
- Сколько лет дочке администратора?
- Семь.
- Форменная шпионка.
- Все дети наблюдательны… И подружка также сказала, что Алессандро ни с кем не разговаривает без крайней необходимости, за исключением шофера, и говорит на странном языке…
- Итальянском, - пробормотал я.
- …и что все его страшно не любят, потому что он ведет себя грубо, но шофера не любят еще больше, потому что он еще грубее.
А я прикидывал одну вещь.
- Как вы считаете, - спросил я. - Нельзя ли нам через вашу дочь, через ее школьную подружку и через административную родительницу подружки - нельзя ли выяснить, может быть, Алессандро указывает домашний адрес, когда записывается в книге регистрации?
- Почему бы вам просто не спросить его самого? - вполне резонно возразила она.
- Ах, - сказал я, - но наш Алессандро иногда бывает чуточку упрям. Разве вы не спрашивали его, когда заполняли договор?
- Он сказал, что они переезжают с места на место, у них нет постоянного адреса.
- М-м-м, - кивнул я.
- Как странно… не понимаю, почему он не говорит вам. Ладно, я спрошу у подружки Сьюзи, не знает ли она.
- Великолепно, - сказал я, не возлагая на это больших надежд.
Джилли захотела приехать и пожить в Роули-Лодж.
- А как же бездомные сироты? - спросил я.
- Я могу взять несколько недель отпуска. Это не проблема. Ты сам знаешь. А теперь, когда ты перестал мотаться по большим городам, переезжая из отеля в отель, мы могли бы чуть больше времени проводить вместе.
Я поцеловал ее в нос. В нормальное время я бы приветствовал ее предложение. Я с любовью посмотрел на нее.
- Нет, - сказал я, - только не сейчас.
- Тогда когда?
- Летом.
Она скорчила мне гримасу, в глазах - полное понимание.
- Ты не любишь, чтобы к тебе приставали, когда ты по уши увяз в чем-то.
- Ты-то не пристаешь, - усмехнулся я.
- Боюсь, что именно пристаю… Ты поэтому и не женился. Ты совсем не такой, как большинство холостяков, которым просто хочется свободы и возможности переспать с любой доступной девицей. Ты просто не любишь, когда тебе мешают думать.
- Но я здесь, - напомнил я Джилли поцелуем.
- На одну ночь из семи. И то только потому, что тебе уже пришлось проделать большую часть пути, чтобы навестить отца.
- Я навещаю своего отца только потому, что его больница на пути к тебе.
- Лжец, - бесстрастно сказала она. - Лучше бы признал, что убиваешь двух зайцев одним выстрелом
- Птиц.
- Хорошо, пусть будет птиц.
- Пошли поедим, - сказал я, открыл входную дверь, запер ее за нами и посадил Джилли в «дженсен».
- Ты знал, что Аристотель Онассис к двадцати восьми годам заработал целый миллион?
- Нет, не знал, - ответил я.
- Твои рекорды превышены, - сказала она. - В четыре раза.
- Он четырежды мужчина.
Я чувствовал ее взгляд, ее улыбку, парившую в воздухе. Мы остановились на красный свет и затем повернули налево у церкви, двери которой украшала надпись: «Вот, что ненавидит Господь: глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную. Книга притчей Соломоновых, 6, 16-17».
- Какая притча, по-твоему, самая глупая? - спросила она.
- Гм… Птица в руке лучше двух в кусте.
- Почему же?
- Потому что если построить клетку вокруг куста, то поймаешь весь выводок.
- Если только птицы не одного пола.
- Все продумала! - восхитился я.
- О, я стараюсь. Стараюсь.
Мы поднялись на верхний этаж телевизионной вышки и за время обеда совершили три с половиной оборота.
- В сегодняшнем номере «Тайме» сказано, что та бумажная фирма, которой ты давал советы прошлой осенью, обанкротилась.
- Что ж, - ухмыльнулся я, - они не последовали моему совету.
- Наделали глупостей в прошлом… Что же ты посоветовал?
- Уволить девяносто процентов управленцев, взять несколько новых бухгалтеров и помириться с профсоюзами.
- Действительно, чего проще. - Она скривила губы.
- Они, конечно, заявили, что не могут этого сделать.
- И ты сказал?..
- Чтобы приготовились к роковому исходу.
- Прямо по-библейски.
- Просто слова, которые должны производить подобный эффект.
- Подумай о тех беднягах, которых выгнали с работы, - сказала Джилли. - Ничего забавного, когда фирма терпит крах.
- Фирма все время нанимала людей в неправильной пропорции. К прошлой осени у них на двух производственников приходилось по одному чиновнику. Вдобавок профсоюзы наложили запрет на автоматизацию и настаивали на том, чтобы на место каждого уволенного работника нанимали другого.
Джилли задумчиво откусила тост с паштетом.
- Не похоже, что так можно спасти кого-то.
- Да нет, мне часто кажется, что народ на фирме скорее согласится потопить весь корабль, чем выбросить за борт половину команды и остаться на плаву.
- Справедливее для каждого - потонуть всем вместе?
- Только фирма потонет. Люди выплывут, и, можешь не сомневаться, они скоро создадут перегрузку на другом пароме.
Она покончила с тостами, облизала пальцы.
- Прежде ты превращал больные фирмы в процветающие.
- И все еще занимаюсь этим, - удивленно возразил я.
Она покачала головой:
- Разочарование подкрадывается исподтишка.
Я оглянулся на прошлое:
- Обычно несложно бывает понять, что именно плохо. Но часто тебя встречает непробиваемая стена сопротивления, когда пытаешься убедить людей поступать правильно. Выдвигают дюжины причин, почему невозможно что-либо изменить.
- Рассел Арлетти вчера звонил, - сказала небрежно Джилли.
- Вот как?
Она кивнула:
- Хотел, чтобы я убедила тебя оставить Ньюмаркет и поработать на него. Говорит, наклевывается большое дело.
- Не могу, - решительно ответил я.
- Он пригласил меня пообедать во вторник, чтобы обсудить, по его словам, как отвадить тебя от игры в лошадки.
- Скажи ему, чтобы не тратился зря.
- Ни за что… - Она сморщила носик. - Ко вторнику я опять проголодаюсь. Отобедаю с ним. Он мне нравится. Но думаю, что потрачу вечер на то, чтобы подготовить его к худшему.
- Какому худшему?
- Что ты больше не вернешься и не станешь работать у него.
- Джилли…
- Это была всего лишь фаза, - сказала она, глядя в окно на россыпь миллионов огней, медленно скользящих внизу под нами. - Точно так же ты когда-то вложил деньги в антикварное старье и, уж конечно, не помирал с голоду, а Рассел заманил тебя в сети, так сказать, интересным предложением. И вот недавно тебе все это надоело. Ты работал без отдыха и… я не знаю… ты пресытился ощущением своего могущества. Думаю, наигравшись в лошадки, ты опять все бросишь и поддашься новому шквалу… а может быть, построишь новую империю, гораздо больше прежней.
- Налить еще вина? - спросил я иронически.
- …сколько угодно насмешничай, Нейл Гриффон, но ты позволяешь ржаветь своему инстинкту Онассиса.
