У меня перехватило дыхание, сердце тревожно тарабанило в груди. Я замолчал, в аудитории снова повисла тишина. На меня с тревогой смотрели десятки глаз. Походу видок у меня был ещё тот. Я отвернулся к столу, наигранно покашлял и стал наливать воду в стакан. Еле справился, руки неистово дрожали. Мозг судорожно соображал.
«Вот она следующая деталь пазла, как же я мог забыть. «Глаза! Верни глаза!» — это демоны стихий хотят получить назад свое. Не может быть, я считал это байкой, глупой сказкой, придуманной давным-давно. Так нужно собраться с духом и закончить лекцию. Все потом.»
Я выпил воды, глубоко вдохнул, выдохнул и обернулся к студентам.
— С вами все в порядке профессор?! Может скорую вызвать? — спросил один из парней с первого ряда.
— Нет. Все хорошо. Просто лёгкий приступ паники, продолжим:
— Глаза повелителей стихий поместили в специально отлитый из серебра и крови девяти ведьм амулет, который служил напоминанием для демонов о том самом дне, когда ведьмы и ведьмаки дали бой. Он был гарантией того, что стихии будут служить людям во благо.
Но в амулете была не только часть демонических сил, но и часть их сущности. Амулет одурманивал слабых владельцев, он требовал крови. Потому его доверили оберегать самому могущественному роду — Вельмонтам. Но стоило всегда помнить о том, что зов крови может оказаться не преодолимым даже для самых сильных и могущественных из нас.»
Громкий стук в дверь выдернул мысли королевы из повести. Катерина закрыла книгу и потерла глаза. Теперь стало ясно, почему Элизабет не рассталась с амулетом, хотя может это всего лишь ведьмины сказки. Аккуратно переложив на кровать кота, который спал на коленях, тихо мурлыча, Королева пошла открывать нетерпеливому гостю, который продолжал бить по двери кулаком.
— Кто? — спросила она через закрытую дверь.
— Я разыскиваю ведьму-целительницу. Моя дочь больна, ей нужна помощь, — не заставил себя ждать ответ.
Катерина распахнула дверь увидела грузного, бедно одетого мужчину, от которого разило навозом так, что она невольно сделала шаг назад.
— У неё жар уже без малого неделю. Нам сказали, вы поможете. Вся надежда только на вас. Мы отдадим все что скажите, заплатим сколько пожелаете — только помогите, — нервно тараторил мужчина.
На руках у мужчины лежала маленькая девочка, от силы пяти лет, с пылающими красным щёчками. Она явно была без сознания и от жара тихонько постанывала.
Ну почему он не приехал несколькими днями раньше? Почему именно сейчас, когда вместо Элизабет, великой целительницы тут она — Катерина?!
Мужчина попытался внести дочь в дом, но Катерина перегородила вход.
— Увы, но я не могу вам помочь.
— Н-н-н-но мне же сказали. Вы н-н-не можете так поступить, — стал заикаться и без того взволнованный мужчина — Она же умрет! Посмотрите на нее. Она невинное дитя, не дайте ей погибнуть, пожалуйста. Я сделаю все, что вы скажете, отдам все, что имею только помогите, — голос мужчины надломился на последних словах и он зарыдал. Могучие плечи подскакивали вверх, слезы огромными бусинами падали на лицо девочки.
— Простите меня. Я… — она проглотила ком ставший поперек горла, — правда, не могу ей помочь.
Катерине было очень жаль девочку, и она почувствовала себя виноватой, но так легли карты.
Сломленный мужчина рухнул на колени и опустил голову вниз.
— Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста, — твердил он без умолка.
— Я не могу, — проговорила виновато Катерина, и он замолчал, лишь сидел и тихо плакал.
Девочка у него на руках приоткрыла глаза и устало посмотрела на рыдающего отца, затем на Катерину. В ее глазах не было осуждения, но боль, непонимание и усталость целого мира. Катерина отвела взгляд кое-как сдерживая слезы.
«Моя жизнь за твою жизнь, я этого не хотела на так получилось» — подумала Катерина в тот момент. Жизнь жестока и не справедлива.
Мужчина затих, плечи больше не вздрагивали. Он медленно поднялся, злобно прошептал, глядя прямо в глаза:
— Поверьте, вам все вернётся. Все! Великий грифон тому свидетель — все вернётся. За все поплатитесь! — он сделал шаг вперёд, оказался совсем близко и прошипел, — Я вам это обещаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Королева отшатнулась как от пощёчины. В глазах мужчины она увидела разверзнувшуюся бездну гнева и отчаяния. Она испугалась, сильно испугалась. Никогда ещё раньше ей не приходилось видеть такого. Недолгое молчание нарушил страшный рык. У ног уже стоял разъяренный Люцифер в облике волка, готовый разорвать мужчину в клочья в одно мгновение, если сочтет его опасным.
— Не надо Люцифер. Он в отчаянии. Уходите отсюда пока в состоянии это сделать.
Здоровяк попятился назад не сводя с Катерины злобных глаз, волка он будто и не заметил. У королевы мурашки по спине побежали от этого взгляда. Она вернулась в дом, села на пол опершись спиной на входную дверь и уставилась в никуда. Чувство вины крепко ухватило за горло и душило. Эмоции бурлили, с ними было невозможно совладать, и она тихо заплакала. Люцифер положил ей голову на колени и тоже жалобно заскулил.
Сознание медленно возвращалось к Элизабет. Поначалу она слышала отдаленные, не разборчивые голоса в темноте. Затем они становились все отчётливее и яснее. Она открыла глаза. Сфокусироваться было тяжело, все плыло, различить удавалось лишь отдельные силуэты. Несколько раз моргнув, и прищурив глаза, все же вышло рассмотреть людей.
У кровати сидели Батор и Вильям на тех самых красивых стульях. Прямо у изголовья маячил какой-то дряхлый старичок. Увидев, что королева приходит в себя он стал вдумчиво заглядывать ей в глаза и несколько секунд спустя гнусавым голоском озвучил приговор:
— Жить будет. Зрачки пришли в норму, что может означать только одно — яд нейтрализован. Обеспечьте ей покой на несколько дней, и все будет хорошо.
— Спасибо, господин Виспин. А теперь оставьте нас, — попросил Батор.
Лекарь удалился из покоев, собрав свой инвентарь, а Вильям подошёл ближе кровати и положил свою маленькую ручку в ладонь Элизабет. В глазах мальчика было столько сочувствия и переживаний, что это не могло не растрогать.
— Все будет хорошо, мамочка, ты поправишься, — приговаривал принц, крепко сжимая руку матери.
Скупая слеза скатилась по щеке ведьмы и растворилась в ткани подушки, оставляя лишь еле заметное пятнышко. Она чувствовала любовь, исходящую от мальчика. Необъятную и чистую любовь сына к матери.
— Вильям, оставь нас, пожалуйста, наедине с королевой. Мы должны обсудить то, что произошло, — присев на корточки возле мальчика попросил рыцарь.
— Вы разве не слышали? Ей нужен покой, — возразил Вильям.
— Ничего, малыш. Все хорошо. Сделай, как он говорит, — вмешалась Элизабет.
Матери Вильям не стал возражать. Он грозно посмотрел на мужчину, и, поцеловав Элизабет в лоб, вышел из комнаты.
— Что произошло в саду? — убедившись, что дверь закрыта, спросил Батор.
— Я думала все и так ясно, — на меня напали садовники, и собирались похитить через самодельный проход в стене.
— Я не об этом, — Батор сложил руки за спиной и стал медленно ходить вдоль кровати, — единственное ваше ранение нанесено стрелой часового стражника. Я лично знаю этого парня с самого принятия на службу. Его родители обычные крестьяне, но хорошие, честные люди. Сам Пейт предан трону, никаких сомнений и быть не может. Он просто не мог быть предателем, но я вынужден был взять его под стражу. Сам же он утверждает, что не помнит, как, во что и зачем стрелял. Твердит что-то про шепот женщины, который слышал. Исходя из всего вышесказанного, я и спрашиваю: что там произошло?
Ведьма приподняла подушку и села в кровати. Плечо было обработано и перемотано тканью, но от этого меньше не болело. Каждое неловкое движение вызывало дискомфорт. Устроившись поудобнее, Элизабет взглянула на рыцаря, тот терпеливо ожидал ответа.
— Вы правы Батор, лучник не виноват. Это я вынудила его стрелять. Более того он даже не видел меня под покровом деревьев и не знал в кого выпускает стрелу. Его нужно отпустить… Отпустить и если это возможно даже наградить. Он спас мне жизнь.
