там все дома стоят не меньше миллиона.
– Другой мир, – бормочет сержант Эми Слэйтер на другом конце стола. Ее слишком тонкие брови придают резкости чертам лица, но я думаю, она нарочно их так сильно выщипывает; сложно проявлять лидерские качества, когда ты чуть выше полутора метров ростом.
– Не такую женщину ожидаешь найти в колодце с дыркой во лбу, да?
– Вот именно, – говорю я. – Жертва была вдовой шестидесяти пяти лет, и на ней даже штрафа за неправильную парковку не висело.
– Может, у нее муж был с душком?
– Мы проверили, – говорит сержант Райан, – он работал в нефтяной промышленности в восьмидесятых и вовремя на этом заработал. Они оба чисты как стеклышко.
– Кто ее опознал? – спросил сержант Энтони Чесник.
Это тихий, прямолинейный человек. Мне кажется, я никогда не видела, чтобы он улыбался, но испытываю к нему необъяснимую симпатию. Возможно, потому, что мы с ним старше всех остальных в этой комнате.
– С нами связалась представительница местного Женского института[2] после публикации фоторобота. Очевидно, жертва состояла в этой организации, а еще, по словам источника, регулярно забирала из школы ребенка соседки. Нам удалось получить записи с камер видеонаблюдения на пути из школы к предполагаемому домашнему адресу. Айтишники склеили для нас все фрагменты видео.
Я беру пульт от телевизора и включаю запись.
Пола Уильямс идет себе как ни в чем не бывало. На ней тот самый голубой кардиган, в котором ее потом найдут мертвой. Даже на записи с камеры видеонаблюдения можно разглядеть, как аккуратно разглажены складки у нее на брюках.
Запись перепрыгивает с улицы на улицу, и вот она уже не одна, а ведет за собой мальчика. Симпатичный светловолосый мальчуган, который находится на той поворотной стадии взросления, когда еще хочет идти вприпрыжку, но уже останавливает себя, если мимо идут дети его возраста. Несмотря на то что звука на видео нет, сразу видно, что эти двое большие друзья. Они поворачивают друг к другу головы во время разговора, и каждый раз, когда мальчик оказывается слишком близко к краю тротуара, Пола приобнимает его рукой за плечи.
Теперь на записи пустая улица, и время в нижнем правом углу показывает, что прошло шесть с лишним минут с их последнего появления в кадре.
– Куда они делись? – спрашивает сержант Слэйтер.
– В том-то и дело, – отвечаю я и делаю шаг в сторону, чтобы показать карту на доске. На ней, как азбукой Морзе, прочерчена прерывистая красная линия. – Вот их предполагаемый путь. В последний раз мы видели их здесь, улица слева от парка. Им нужно было пересечь парк и выйти здесь, за две улицы до Проспекта. Но они не вышли.
– В парке нет камер? – спрашивает Слэйтер.
Я качаю головой.
– Что меня смущает, так это то, что мы не получали заявлений о пропавшем мальчике, который попадал бы под описание. У нас есть женщина, погибшая сорок восемь часов назад, и пропавший в теории мальчик, которого никто не разыскивает.
Внимание команды переключается на распечатанный и прикрепленный к доске стоп-кадр с камеры, обведенный ярко-красным. Рядом написано торопливыми резкими буквами:
КТО ОН?
– Марк, найди ближайшего родственника жертвы, спроси, может ли он или она приехать и опознать тело. Если это сделать не удастся, звони ее лечащему врачу. Я хочу, чтобы ее личность подтвердили к полудню.
– Да, босс, – говорит сержант Райан.
– Эми, ты будешь работать вокруг парка. Походи возле школы, расспроси прохожих, знают ли они парочку на видео и заметили ли что-нибудь необычное в день, когда они пропали.
– Сейчас суббота, мэм, – говорит она. – И к тому же пасхальные каникулы. Дети вернутся в школу только через две недели.
Так всегда происходит, когда я вгрызаюсь в новое дело. Я так много работаю, что забываю, что некоторые иногда делают перерыв и выдыхают, а сегодня я так мало спала, что все дни слились в один. Спина у меня по-прежнему изогнута в той позе, в которой я сегодня заснула за столом, пытаясь выяснить как можно больше, как только в деле появился этот мальчик.
– Ах да. Все равно возьми с собой пару патрульных и поспрашивай. Постучись в дома вокруг парка и, если увидишь кого-то с ребенком возраста этого мальчика, спроси, не знают ли они этих двоих. Если они живут рядом, то, скорее всего, в школу они ходили одной дорогой.
– Да, мэм.
– Энтони, – говорю я. – Удостоверься, что у нас свободно по меньшей мере четверо патрульных. Подозреваю, они мне вскоре понадобятся.
– Да, мэм.
– А я пока запрошу ордер на обыск, надеюсь, уже сегодня сможем осмотреть дом жертвы. У нас есть тело и колодец, куда его сбросили, но мы не продвинемся, если не найдем место, где ее застрелили, и не выясним, кто это сделал. Но в приоритете у нас… – Я показываю на фотографию в центре доски. – Выяснить, что это, черт побери, за мальчик такой.
14
Анна
Остается 3 часа
Суббота, 6 апреля 2019 года, 07:03
Больничная униформа, которую я оставила под дверью, исчезла. Ее унесли под покровом ночи.
Я стою в дверях и смотрю на коврик. Подумать только, эти люди недавно были по другую сторону двери, а я ничего не заметила. Они единственное сейчас, что связывает меня с Заком, и мне почти кажется, что он тоже был здесь. Так близко, что я могла бы открыть дверь и заключить его в объятия. Оттого что эту, пусть и совершенно вымышленную, возможность у меня отняли, в груди осталась глубокая ноющая рана.
Я закончила планировать убийство в три часа утра. Ни один из способов, который я отыскала, нельзя назвать на сто процентов надежным: на каждый потенциальный способ его убить я вспоминала специальный инструмент, который сможет это исправить, и все процедуры и протоколы, которые приведут в действие, чтобы возродить его к жизни. Но несколько часов спустя я нашла выход. Есть, конечно, риск и элемент чистого везения, но это возможно. Теперь мне нужно только решить, готова ли я пойти на это.
Закрываю глаза и сажусь на ступеньки лестницы, прижимая основания ладоней к глазам. У меня уже часами горит в висках головная боль. Никакой из обычных методов лечения мне недоступен. Стоит мне что-нибудь съесть или выпить, как желудок угрожает вернуть все обратно, а болеутоляющие натощак сделают только хуже. Спать бесполезно, потому что, как только я закрываю глаза, мне снится Зак. Один сон, второй, третий, стоит только прикрыть на секунду глаза. Бессчетное количество раз я видела, как он умирает, но иногда мне удается его спасти – только для того, чтобы проснуться и потерять снова.
Я заставляю себя встать и подойти к зеркалу. Кожа у меня сиреневатого оттенка, глаза опухли и покраснели. Кажется, у меня в лице не осталось ничего, кроме черепа, моими скулами можно сталь резать.
Достаю из
