Почувствовав головокружение, Хилари вернулась к действительности. Ее мысли метались, как мыши в мышеловке, но внешне она продолжала играть отведенную ей роль.
Маленькую группу приветствовал высокий красивый мужчина – очевидно, полиглот, так как он обратился к каждому на его собственном языке.
– Enchante de faire votre connaissance, mon cher docteur[17], – сказал он доктору Баррону и повернулся к Хилари: – Рад приветствовать вас здесь, миссис Беттертон. Боюсь, путешествие было долгим и запутанным. Ваш муж жив-здоров и, естественно, ждет вас с нетерпением. – Мужчина улыбнулся, но его светлые глаза оставались холодными. – Должно быть, – добавил он, – вам также не терпится увидеть его.
Головокружение усиливалось – Хилари казалось, будто люди вокруг нее приближаются и откатываются назад, словно морские волны. Стоящий рядом Энди Питерс протянул руку и поддержал ее.
– Вы, очевидно, не слышали, – обратился он к гостеприимному хозяину, – что миссис Беттертон попала в катастрофу в Касабланке и получила сотрясение мозга. Путешествие и волнение перед встречей с мужем не пошли ей на пользу. Думаю, ей следует передохнуть в темной комнате.
От его голоса и руки исходило ощущение теплоты. Хилари покачнулась. Спасением казалось рухнуть на пол и изобразить обморок, чтобы потом ее уложили на кровать в темной комнате, отсрочив момент разоблачения… Но Беттертон пришел бы к ней туда – любой муж поступил бы так. Он придет, наклонится к ней и при первом же звуке ее голоса или взгляде на ее лицо, когда его глаза привыкнут к темноте, поймет, что перед ним не Олив Беттертон.
Мужество вернулось к Хилари. На ее щеках появился румянец. Она выпрямилась и вскинула голову.
Если это конец, то нужно храбро встретить его! Она пойдет к Беттертону и, когда он не признает ее, попытается солгать в последний раз. «Конечно, я не ваша жена. Мне очень жаль, но она умерла. Я была рядом с ней в больнице, когда это произошло, и обещала, что разыщу вас и передам ее последние слова. Понимаете, я разделяю ваши политические убеждения, сочувствую вашей деятельности и хочу помочь…»
Неубедительно – даже весьма неубедительно… К тому же придется объяснять разные неудобные мелочи вроде фальшивого паспорта или поддельного аккредитива. Но иногда люди выходили сухими из воды с помощью еще более дерзкой лжи, если они лгали уверенно и умели расположить к себе собеседников. Так или иначе, лучше погибнуть сражаясь.
Хилари мягко отодвинула руку Питерса.
– Нет, я должна увидеть Тома, – сказала она. – Должна сразу же пойти к нему.
Высокий мужчина выразил сочувствие, хотя его взгляд оставался холодным и настороженным.
– Ну конечно, миссис Беттертон. Я понимаю ваши чувства. А вот и мисс Дженсен.
К ним присоединилась худощавая девушка в очках.
– Мисс Дженсен, познакомьтесь с миссис Беттертон, фрейлейн Неедхайм, доктором Барроном, мистером Питерсом и доктором Эрикссоном. Проводите их в регистратуру и дайте чего-нибудь выпить. Я приду через несколько минут – только отведу миссис Беттертон к ее мужу. – Он снова повернулся к Хилари: – Следуйте за мной, миссис Беттертон.
Они пошли по коридору. У поворота Хилари оглянулась. Энди Питерс все еще наблюдал за ней. Вид у него был озадаченный – Хилари показалось, что он собирается последовать за ними. Должно быть, Питерс чувствовал, что с ней что-то не так, но не понимал, что именно.
«Возможно, я вижу его в последний раз», – вздрогнув, подумала Хилари.
Поворачивая за угол следом за провожатым, она махнула рукой на прощанье.
– Сюда, миссис Беттертон, – весело сказал высокий мужчина. – Боюсь, первое время вам будет нелегко ориентироваться – в здании слишком много коридоров, и все похожи друг на друга.
Хилари, словно во сне, увидела лабиринт ослепительно-белых коридоров, в котором можно блуждать вечно, не находя выхода…
– Я не знала, что это окажется больницей, – сказала она.
– Ну разумеется, вы ничего не знали, не так ли? – В его голосе слышались нотки какого-то садистского веселья. – У вас был, так сказать, «полет вслепую». Между прочим, меня зовут ван Хейдем – Паул ван Хейдем.
– Все это странно… и довольно страшно, – продолжала Хилари. – Прокаженные…
– Да-да, конечно. Колоритно и весьма неожиданно. Обычно это расстраивает вновь прибывших. Но со временем вы привыкнете к ним… Теперь вверх по лестнице… Не торопитесь – уже недалеко.
Так много ступенек к смерти – высоких ступенек, куда выше, чем в Европе… Еще один белый коридор – и ван Хейдем наконец остановился, постучал в дверь и открыл ее.
– Беттертон! Я привел вашу жену.
Он шагнул в сторону.
Хилари вошла в комнату. Смелее! Выше голову! Вперед, к своей судьбе!
Вполоборота к окну стоял мужчина. Хилари с удивлением заметила, что он необычайно красив, – это не соответствовало ее представлениям о Томе Беттертоне. Во всяком случае, фотография, которую ей показывали, словно изображала другого человека…
Чувство удивления сразу все решило. Она должна предпринять отчаянную попытку…
Хилари рванулась вперед, потом отпрянула. В ее голосе звучал испуг:
– Но… это не Том! Это не мой муж!
«Хорошо сыграно!» – подумала она. Драматично, но не чересчур. Ее взгляд встретился со взглядом ван Хейдема.
И тут Том Беттертон рассмеялся – негромким, веселым, почти торжественным смехом.
– Здорово проделано – не так ли, ван Хейдем? – заговорил он. – Если даже жена меня не узнает…
Четырьмя быстрыми шагами Беттертон подошел к Хилари и сжал ее в объятиях:
– Олив, дорогая, конечно, я Том, даже если у меня не совсем такое же лицо, как раньше.
Его губы коснулись ее уха, и она услышала тихий шепот:
– Ради бога, продолжайте игру! Кругом опасность!
Беттертон отпустил ее и снова прижал к себе:
– Дорогая! Кажется, будто я не видел тебя несколько лет. Наконец ты здесь!
Хилари ощутила под лопатками предупреждающее нажатие пальцев.
Через минуту Беттертон отодвинул ее от себя, вглядываясь ей в лицо.
– Просто не могу поверить! – воскликнул он. – Ну, теперь ты меня узнаёшь?
Его глаза все еще посылали сигнал предупреждения.
Хилари не понимала этого сигнала. Так или иначе, случилось чудо – теперь она могла продолжать играть свою роль.
– Том! – воскликнула Хилари. – Но что произошло…
– С моим лицом? Пластическая операция. Здесь Херц из Вены – он проделывает настоящие чудеса. Только не говори, что жалеешь о моем сломанном носе.
Он снова поцеловал ее, потом с виноватой улыбкой обернулся к наблюдающему за ними ван Хейдему:
– Прошу прощения за несдержанность, Паул.
– Но это вполне естественно, – благожелательно улыбнулся голландец.
– Мы так долго не виделись, – сказала Хилари, – и я… – Она слегка покачнулась. – Можно я сяду?
Том Беттертон поспешно усадил ее на стул:
– Конечно, дорогая. Ты устала после этого ужасного путешествия. Не говоря уже об авиакатастрофе. Господи, какое чудесное спасение!
Итак, у них была связь с внешним миром. Они все знали о катастрофе.
– После сотрясения мозга у меня голова как в тумане, – пожаловалась Хилари. – Я все путаю, забываю, и у меня жуткая мигрень. А увидев тебя с незнакомым лицом, я окончательно запуталась. Надеюсь, я тебе не помешаю?
– Помешаешь? Никогда. Тебе просто нужно немного отдохнуть. Времени здесь предостаточно.
Ван Хейдем направился к двери.
– Ну, я вас покину, – сказал он. – Потом приведите вашу жену в регистратуру, Беттертон. А пока побудьте вдвоем.
Голландец вышел, закрыв за собой дверь.
Беттертон тотчас же опустился на колени рядом с Хилари и прижал лицо к ее плечу:
– Дорогая…
Она снова ощутила предупреждающее давление пальцев. Ее ушей коснулся едва слышный шепот:
– Осторожно! Здесь может быть микрофон. Кто знает…
Разумеется, никто… Страх, неопределенность, опасность физически чувствовались в атмосфере.
Том Беттертон слегка отодвинулся, не поднимаясь с коленей.
– Как чудесно видеть тебя снова, – сказал он. – Это как сон. Тебе тоже так кажется?
– Да, быть здесь, с тобой, похоже на сон. Это выглядит нереальным.
Хилари положила руки ему на плечи, с улыбкой глядя на него. Ведь здесь мог быть не только микрофон, но и глазок.
Она холодно и спокойно анализировала то, что видела перед собой. Красивый, нервный молодой человек, чем-то смертельно напуганный – возможно, прибывший сюда полным радужных надежд, которые рассыпались в прах.
Преодолев первое препятствие, Хилари играла роль со странным чувством радостного возбуждения. Она должна быть Олив Беттертон – вести себя так, как вела бы жена Беттертона. Все происходящее казалось настолько далеким от реальности, что ее намерение выглядело вполне естественным. Женщина по имени Хилари Крейвен погибла в авиационной катастрофе. Теперь она не должна даже вспоминать о ней.
Хилари сосредоточила память на уроках, которые так усердно зубрила.
