– Ну?
– Эрикссон пугает меня своей одержимостью. Он похож на маньяка-ученого из фильма.
– Плюс ко всему я, верящий в братство людей, вы, любящая жена, и наша миссис Келвин Бейкер – как вы ее классифицируете?
– Не знаю. С ней это проделать труднее, чем с другими.
– Ну, я бы не сказал. По-моему, это достаточно просто.
– Что вы имеете в виду?
– Для нее важны только деньги. Она всего лишь хорошо оплачиваемый зубчик в колесе.
– Она тоже пугает меня, – поежилась Хилари.
– Чем? В ней нет ничего от маньяка-ученого.
– Миссис Бейкер пугает меня своей обыденностью. Она ничем не отличается от обыкновенных людей и все же замешана в этом.
– Партия ко всему относится реалистично, – мрачно промолвил Питерс. – Она использует наиболее подходящих членов для работы.
– Но разве для работы подходит тот, кто хочет только денег? Ведь он легко может перебежать к противнику.
– Это было бы очень рискованно, – возразил Питерс. – Миссис Келвин Бейкер – толковая женщина. Не думаю, что она пойдет на такой риск.
Хилари снова поежилась.
– Замерзли?
– Да. Здесь довольно прохладно.
– Давайте немного походим.
Они прошлись взад-вперед. Внезапно Питерс наклонился и что-то подобрал.
– Вы уронили это.
Хилари протянула руку:
– Да, жемчужина от моего ожерелья. Я порвала его позавчера… нет, вчера. Кажется, это было давным-давно.
– Надеюсь, жемчуг не настоящий?
Хилари улыбнулась:
– Конечно, нет.
Питерс вынул из кармана портсигар и предложил Хилари сигарету. Она взяла ее.
– Какой странный портсигар. Очень тяжелый!
– Он из свинца. Это военный сувенир – сделан из осколка бомбы, который едва меня не прикончил.
– Значит, вы были на войне?
– Я был одним из парней, занимавшихся секретной работой, – готовил разные хлопушки. Не будем говорить о войне – лучше подумаем о завтрашнем дне.
– Куда все-таки мы направляемся? – спросила Хилари. – Никто мне ничего не сообщил. Может быть…
– Размышления не поощряются, – прервал ее Питерс. – Вы направитесь, куда вам скажут, и будете делать то, что вам велят.
– И вам нравится, чтобы вами помыкали, не спрашивая вашего мнения?! – с внезапной страстью воскликнула Хилари.
– Я готов с этим примириться в случае необходимости. Мы должны добиться всеобщего мира, дисциплины и порядка.
– Разве это возможно?
– Все лучше того беспорядка, в котором мы живем. Вы со мной не согласны?
Охваченная усталостью и очарованная своеобразной красотой утра в пустыне, Хилари едва не разразилась бурными отрицаниями. «Почему вы осуждаете мир, в котором мы живем? – хотелось ей сказать. – Разве беспорядок – не лучшая почва для доброты и человечности, чем навязанный извне мировой порядок, который сегодня выглядит правильным, а завтра – нет? Я предпочитаю жить среди несовершенных человеческих существ, нежели среди роботов, которым неведомы жалость, понимание и сочувствие!»
Но Хилари вовремя сдержалась. Вместо этого она сказала, пытаясь проявить хотя бы умеренный энтузиазм:
– Конечно, вы правы. Я просто устала. Мы должны повиноваться и идти вперед.
– Так-то лучше, – усмехнулся Питерс.
Глава 10
Путешествие во сне. Таким оно казалось Хилари – причем все сильнее с каждым днем. Она чувствовала, как будто всю жизнь странствует со своими пятью спутниками, сошедшими с проторенных путей в неведомое. Как бы то ни было, их путешествие нельзя было охарактеризовать как бегство. Они все отправились в него по своей воле. Насколько знала Хилари, никто из этих людей не совершил преступления, никого из них не разыскивала полиция. Тем не менее предпринимались великие усилия, чтобы замести следы, – как будто все они находились в процессе превращения в кого-то еще.
В ее случае это соответствовало действительности. Покинув Англию как Хилари Крейвен, она превратилась в Олив Беттертон, – возможно, именно с этим было связано ощущение нереальности происходящего. С каждым днем с ее языка все легче срывались бойкие политические лозунги. Она чувствовала, что становится серьезной и усердной, и приписывала это влиянию спутников.
Теперь Хилари понимала, что боится их. Раньше ей не приходилось пребывать среди высокоодаренных личностей, а теперь она, можно сказать, находилась в окружении гениев, причем их гениальность выходила за пределы нормы, и это создавало огромное напряжение для ординарного ума. Все пятеро отличались друг от друга, но каждый производил странное и пугающее впечатление невероятной сосредоточенности и целеустремленности, каждый был законченным идеалистом. Доктор Баррон страстно желал снова очутиться в своей лаборатории и продолжить эксперименты, обладая неограниченными деньгами и ресурсами. С какой целью? Хилари сомневалась, чтобы он когда-нибудь задавал себе этот вопрос. Доктор однажды сказал ей, что в состоянии обрушить на целый континент смертоносную силу, содержащуюся в одном флаконе.
– И вы могли бы сделать такое? – спросила Хилари.
Он с удивлением посмотрел на нее и ответил:
– Разумеется, если это окажется необходимым. Было бы так интересно увидеть плоды своей работы в действии. – И доктор добавил с глубоким вздохом: – Понимаете, нужно еще так много узнать!
Хилари понимала. Доктор был одержим жаждой знания, которая превращала жизнь и смерть миллионов человеческих существ в нечто абсолютно незначительное. Еще большую антипатию вызывала у нее Хельга Неедхайм. Холодное высокомерие молодой женщины возмущало Хилари. Питерс ей нравился, но время от времени пугал ее фанатичным блеском в глазах.
– Вы не хотите создать новый мир, – как-то сказала она ему. – Вам бы доставило удовольствие разрушить старый.
– Вы не правы, Олив.
– Нет, права. В вас сидит ненависть и жажда разрушения. Я чувствую это.
Больше всех ее озадачивал Эрикссон. Он казался Хилари мечтателем, менее практичным, чем француз, и не обладавшим разрушительной страстью американца. В нем ощущался причудливый, но фанатичный идеализм норвежца.
– Мы должны победить, – говорил Эрикссон. – Должны завоевать мир. Тогда мы сможем управлять.
– Мы? – переспросила Хилари.
Он кивнул – в его лице и взгляде была обманчивая кротость.
– Мы, ученые, – те, у кого есть мозги. Только это имеет значение.
«Куда мы катимся? – думала Хилари. – К чему все это приведет?» Все эти люди безумны, но безумны по-разному. Кажется, будто все они стремятся к разным целям, к разным миражам. Миражи – вот слово, которое все объясняет! Она подумала о миссис Келвин Бейкер. В ней не чувствовалось ни фанатизма, ни ненависти, ни высокомерия – вообще ничего. Хилари она казалась женщиной без сердца и совести, эффективным орудием в руках мощной неведомой силы.
Был конец третьего дня пути. Они прибыли в маленький город, где остановились в небольшом отеле. Хилари узнала, что здесь им снова предстоит одеться по-европейски. Ночь она провела в чисто выбеленной комнатушке, похожей на келью. На рассвете ее разбудила миссис Бейкер.
– Мы отправляемся дальше, – сообщила она. – Самолет ждет.
– Самолет?
– Да, дорогая. Слава богу, мы возвращаемся к цивилизованному способу путешествий.
Через час езды на машине они прибыли на взлетное поле, похожее на заброшенный военный аэродром. Пилот оказался французом. Несколько часов они летели над горами. Глядя вниз, Хилари думала, что мир с самолета всегда выглядит почти одинаковым. Те же горы, долины, дороги, дома. Просто одни места населены более плотно, чем другие. Половину времени они летели над облаками, так что ничего вообще не было видно.
Вскоре после полудня самолет начал снижаться. Они все еще находились в гористой местности, но описывали круги над равнинным участком, где находился аэродром и белое здание. Посадка была мягкой.
Миссис Бейкер направилась к зданию, где ждали два автомобиля, рядом с которыми стояли водители. Очевидно, это был частный аэродром, так как служащих нигде не было заметно.
– Конец путешествия! – бодро сообщила миссис Бейкер. – Мы можем умыться и привести себя в порядок. К тому времени машины будут готовы.
– Конец путешествия? – Хилари уставилась на нее. – Но мы… мы не пересекали море!
– А вы этого ожидали? – усмехнулась миссис Бейкер.
– Ну… да. Я думала… – Хилари не договорила.
– Так думают многие, – кивнула миссис Бейкер. – Болтают чепуху о «железном занавесе», но не понимают, что «железный занавес» можно опустить где угодно.
Их встретили двое слуг-берберов. Умывшись, путешественники закусили кофе, сандвичами и бисквитами. Потом миссис Бейкер взглянула на часы.
– Ну, друзья, пока, – сказала она. – Здесь я вас покидаю.
– Вы возвращаетесь в Марокко? – удивленно спросила Хилари.
– Это едва ли возможно, так как я считаюсь погибшей в авиакатастрофе, – ответила миссис Келвин Бейкер. – Нет, на сей раз у меня другой маршрут.
