По традиции церемония открытия позволит вам получить представление о том, что нас ждёт. Каждый участник, когда его вызовут, проедет под водопадом (их вы можете видеть у каждого выхода). Скольким из вас известно, что марилени весьма восприимчивы к перемене стихий? Держу пари, немногим, – Землевластитель смеётся. Смех негромкий, но цепляется за мои зубы, словно рыболовные крючки. Для земельщиков невежество созданий, с которыми мы делим этот мир, – не более чем забавный факт. – Каждый соревнующийся выведет своего мариленя и покажет нам, насколько хорошо зверь ему подчиняется. Видите воздушные шары, которыми украшена крыша? Когда марилень пройдёт под водой и среагирует, выпуская шипы, у возницы будет доля секунды, чтобы направить эти самые шипы на воздушные шары.
Я смотрю на водопад, на мгновение надеясь, что слова, донёсшиеся до меня сквозь завесу, были искажены до такой степени, что я ослышалась. Но когда все остальные лишь крепче сжимают поводья, я спрашиваю:
– Она это серьёзно? Мы должны полопать шарики шипами мариленей?
Арлин с дальнего конца отвечает:
– Ты ещё здесь? Думала, ты уже стянула что-нибудь и удрала домой.
Звучат отдельные смешки.
Бока пронзают ледяные иголки, воспоминания о школе вспыхивают в голове.
– Надеюсь, ты ещё будешь здесь, когда я натяну корону чемпиона.
На этот раз молчание повисает в воздухе отнюдь не смехом.
Справа от меня голова Дориана слегка наклоняется в мою сторону. Поначалу я ожидаю, что он засмеётся надо мной, поддерживая остальных. Однако, подняв взгляд, вижу, что Дориан уставился на мою марилениху.
Я и не заметила, как ладони вцепились в привязь. Я так сильно её натянула, что Златошторм напрягла челюсть, готовая атаковать невидимого противника. Я ослабляю хватку.
Снаружи доносится голос Землевластителя.
– А теперь представляю вам десять возниц сто пятидесятой гонки славы. Под номером один – Арлин Башир.
Решётка перед Арлин поднимается. Музыка врывается в проём, и Арлин натягивает поводья. Она мчится вперёд сквозь водопад. Её марилень вскрикивает, прежде чем его поглощает поток.
Восторженный рёв толпы омывает арену.
Решётки поднимаются одна за другой, и возницы покидают свои места. Изношенную колесницу подо мной болтает. Что, если она развалится под тяжестью воды? Что, если Златошторм вырвется? Её пристрелят.
Барабаны гремят у меня во рту, в голове, в крови и в костях. Отзываются эхом в душе. Всё громче и громче.
Я не знаю, что делать.
Затем решётка передо мной поднимается, и чувство страха захлёстывает меня в тысячу раз сильнее, чем когда-либо в открытом океане. Златошторм тянет за собой колесницу, после чего переходит на бег. Холодные брызги жалят моё лицо. Я моргаю и готовлюсь к столкновению.
Вода несётся на нас, разрушительно быстрая и сильная. Гасит все прочие звуки. Колесница дрожит. Я вскрикиваю в испуге. Раздаётся оглушительный рёв. Златошторм визжит. Я врезаюсь в жалящий поток, меня окатывает с головы до ног.
На бесконечный миг я повисаю в этой ревущей воде: марилениха, арена, зрители – единое целое, – в то время как я не их часть, я сама по себе.
Не успеваю выдохнуть и унять дрожь в руках, как Златошторм раскрывает воротниковый плавник. Колесница ещё держится. Огни над головой заливают арену ярким медовым сиянием. Я не вижу толпы. Но там, прямо надо мной, гигантские чёрные и белые шары, привязанные серебристыми нитками, закрывают всю крышу. Я тяну поводья, отводя голову Златошторм на несколько градусов назад.
Она выпускает ядовитые шипы.
И каждый из них прокалывает воздушные шары по обе стороны от нас.
Те взрываются дождём золотистого конфетти. Крики и аплодисменты звенят у меня в ушах.
Вихрь фейерверков проносится под крышей арены и взрывается всевозможными оттенками. Через каждые несколько рядов на трибунах им вторят разноцветные бомбочки с порошком, а за толпой развеваются флаги.
А музыка всё подзадоривает и подгоняет, в этот момент мир возрождается.
Я направляю Златошторм к другим возницам.
Один за другим остальные участники срываются со своих мест к взрыву воды, конфетти и фейерверков. Сердце колотится у меня в груди. Возницы мерцают в золотом дожде, ярко сияя. Я опускаю взгляд и понимаю, до чего неуместно смотрюсь среди них, одетая в старые вещи, которые носила годами. Теперь, когда мои соперники промокли до нитки, разница ещё очевиднее: все соревнующиеся облачены в ткани, которые отталкивают воду. Мой же наряд липнет к коже.
Всем сообщили, что нас ждёт?
Только я вышла на арену несведующей?
Рёбра тяжело сдавливает. Так вот как земельщики собираются поставить меня на место. К их несчастью, океан – мой дом. Водой меня не испугать, и неважно, во что я одета, если у меня на голове будет корона чемпиона.
Я гоню сомнения прочь и напоминаю себе, что нужно широко улыбаться зрителям.
Поэтому меня словно бьют хлыстом, когда я замечаю, что Дориан пристально глядит на меня, стиснув зубы. Как вдруг он заговаривает со мной впервые за два года:
– Тебе здесь не место.
Ярость бурлит в моих жилах. Вопреки всему у меня ещё оставалась капля надежды: есть какое-то объяснение тому, почему он ушёл. Но вот он передо мной. Высокомерный земельщик до кончиков ногтей, которым рождён быть. Я не даю слабину: камеры по-прежнему наведены на наши лица, транслируют каждую деталь по всем островам Офира.
– И всё же я здесь.
Его голос – прикосновение ядовитой змеи.
– Я выиграю, Корал, даже если ради этого мне придётся умереть.
Знаю, Дориан пойдёт на всё ради победы.
Я поднимаю подбородок, не обращая внимания на холодную дрожь, пробегающую по спине. Если Дориан думает, что может меня запугать, он ошибается.
Вода стекает по моему лицу. Я холоднее ледышки. И всё же одариваю его ослепительной улыбкой.
– С удовольствием понаблюдаю за твоими попытками.
Глава 10
Внутри зала возниц ярко пузырится смех, восторг и волнение шелестят разноцветными лентами. Я наблюдаю за происходящим из тёмных углов. Незваная гостья.
Неважно. Я здесь не для того, чтобы веселиться со всеми.
Как только церемония открытия подходит к концу, двери распахивают снаружи.
Для остальных участников есть специальный выход – подземный туннель, ведущий к Террафорту. Я жду Эмрика, чтобы он помог мне отцепить колесницу. Ни к чему, чтобы Златошторм тащила её за собой по пути домой. На улицах многолюдно. Не стоит рисковать: марилениха может взбеситься, особенно в такую ночь, когда море плещется о камни. Не удивлюсь, если над островом прозвучит по крайней мере одна сирена. Или если поутру обнаружат тела, когда чудища закончат их обгладывать.
Эйфория, вызванная церемонией, отступает, оставляя после себя смертельную усталость. Кажется, целый остров погружается в хаос. Продолжают запускать фейерверки. Где-то едва слышно поют хором. Возможно, виноват мой затуманенный мозг, ослабленный болью в конечностях, но я никак не разберу слова хриплой песни.
В тот момент, когда Эмрик входит в зал, Дориан собирается уходить. Они встречаются лицом к лицу. Мой брат холодно глядит на него, после чего первым шагает дальше.
Выражение
