(переодетые офицерами шпионы и подслушивание разговоров по телефонам). О готовящемся наступлении в армию не донес, а, как видно из захваченного мною приказа по дивизии (той же дивизией — 2[-й] кавалерийской (белых.
— А.Г)), видно, что я делал распоряжения для наступления широким фронтом, т. е. не сосредотачивал войска к ст[анции] Круты, куда ожидался удар. Не в моей выгоде было, чтобы предстоящий бой был выигран, ибо во время суматохи я и хотел скрыться. Грубо обрисовывая положение войск командуемой мной советской дивизии, получим, что войска стояли в трех группах: северная 400 штыков, 800 шашек и 4 орудия. Гарнизон ст[анции] Круты и для позиции у Хорошего озера (впереди) до 700 шт., 300 казаков, 5 орудий и 2 броневика и гарнизон г[орода] Нежина и его ближайших окрестностей — 350 штыков и конная бригада 3 тысячи шашек и 4 орудия. В общем, пехота и казаки были плохи, регулярная конница и конная артиллерия удовлетворительные. Последняя группа являлась естественным резервом, а я ее не притянул в Круты, где было настоящее место резерва (6 верст от Хорошего озера, где была позиция), а оставил в 23 верстах, т. е. давал бить себя по частям. Перешедший со мной ординарец Потапов видел, когда мы проезжали Нежин, бригаду в районе пригорода.
Оставляя действительный резерв в Нежине, я ослабил боевую часть (у Хорошего озера), ибо выделил из нее резерв на ст[анцию] Круты, дабы на позиции было мало бойцов. Резерв же оставил на станции, да еще в вагонах, ибо ясно, как будет обстрел, эшелоны унесутся и распространят панику сзади. Так и случилось. Ст[анция] Круты (узел дорог) и гор[од] Нежин[1561] сданы без боя, ибо все из них бежало. Маленький бой был близ Сухого озера между 2 броневиками, и советский погиб. Все сдано одному (Добровольческому) доблестному броневику. Убежден, что на ст[анции] Круты и в г[ороде] Нежин у добровольцев потерь не было. Мой быстрый отъезд тоже вносил панику. Ни в Крутах, ни в Нежине, ни в Носовке я бежать не мог — был окружен. Бежал ночью из с[ела] Мрин, пройдя советские патрули, чем подвергал себя и жену смертельной опасности. Со мной бежал солдат Потапов, который здесь со мной. Я бежал добровольно…»[1562]
16 (29) сентября Жданов дал дополнительное показание в связи с падением Нежина. В документе он отметил: «Значение потери для красных гор[ода] Нежина подтверждается настоящими упорными боями в его районе, почему неорганизация мною его обороны для них вредна. Когда я был в Бахмаче 19, 20 и 21 августа[1563], в это время Крапивянский (его отряд включался в Нежинский гарнизон) делал на Нежин нападение и даже временно ворвался в него. Я полагаю, что эта данная говорит, что в Нежине были части, которые могли оказать сопротивление — конная бригада, как указал ранее, и отряд Крапивянского. Полагаю, что о нападении Крапивянского сведения есть в Таганроге в развед[ывательном] отд[елении]. Эти же бои подтверждают и верность моих показаний (приложены к делу), что красные будут отбивать участок ж[елезной] д[ороги] Москва — Киев»[1564].
Белые допросили и спутников Жданова — супругу и ординарца. 8 (21) сентября 1919 г. в Ростове-на-Дону был допрошен Григорий Никитич Потапов, 24 лет, крестьянин деревни Рясника Карачевского уезда Орловской губернии. В своих показаниях Потапов сообщил: «С генералом Ждановым я встретился таким образом: Я в Киеве служил ординарцем в штабе XII армии. Когда генерал Жданов получил командование дивизией, то он взял меня к себе. Как-то генерал обратился ко мне с предложением уйти от красных, на что я и согласился, т. к. мне не нравилась служба у большевиков. В Крутах начался бой, и часть эшелонов была отправлена одна в Чернигов, другая — в Нежин, отступали в панике. Я с одним из эшелонов отправился вместе с генералом в Нежин. Отсюда мы отправились в деревню Мрин, где наняли подводу и стали двигаться по направлению к Добровольческой армии.
Нас несколько раз останавливали патрули, которые предупреждали, что мы едем к неприятелю, а генерал им на это сказал, что там еще влево дорога, где мы и свернем. Патрули состояли из латышей. Таким образом мы и пробрались сюда. Знаю, что генерал всей душой ненавидит большевиков»[1565]. Показания 20-летней жены генерала Александры Александровны Ждановой, данные в тот же день, содержали уже известные читателю сведения[1566].
Сам Жданов на суде в декабре 1919 г. показал: «28 июля я уехал в Киев и стал собирать сведения, как лучше бежать из Киева. 13 августа[1567] я получил назначение командовать 2й сводной советской дивизией, моя задача была взять Бахмач, я открыл путь на Киев и, сдавши Круты, Нежин и ст[анцию] Носовку без боя, отвел войска, производя в них панику. А из деревни Мрин в ночь на 17 августа[1568] бежал и явился к начальнику Бахмутского гарнизона»[1569]. По данным на июль 1919 г. жалованье бывшего командарма Жданова составляло 3500 руб.[1570]
Николай Александрович Жданов родился 21 декабря 1867 г. в городе Изяславе Волынской губернии, был сыном потомственного дворянина Тульской губернии. Окончил Орловский Бахтина кадетский корпус (1887), 3-е военное Александровское училище по 1-му разряду (1889), два класса Николаевской академии Генерального штаба по 1-му разряду и дополнительный курс «успешно» (1903). Служба Жданова проходила в артиллерии. Из училища он был выпущен в 18-ю артиллерийскую бригаду, дислоцированную в Люблине, и прослужил там с 1889 по 1892 г. Затем была служба в 17-м летучем артиллерийском парке и в 38-й артиллерийской бригаде, должности заведующего хозяйством батареи, члена бригадного суда, заведующего бригадной хлебопекарней, члена суда общества офицеров, временно командующего батареей, председателя бригадного суда, заведующего штаб-квартирой бригады на период летних лагерей. Так прошло одиннадцать лет службы в офицерских чинах. Преодолеть рутину помогло поступление в 1900 г. в Николаевскую академию Генерального штаба. По-видимому, Жданов изначально в академию не стремился, поэтому поступил в нее сравнительно поздно (разрешалось поступать после трех лет службы в офицерских чинах, но не старше капитанского чина).
Служба офицером Генерального штаба стала новой страницей биографии Жданова. Уже в 1905 г., всего через два года после выпуска из академии, он временно исполнял должность начальника штаба армейского корпуса. С 1906 г. и до Первой мировой войны служил в Забайкалье, первоначально — в штабе войск Забайкальской области. Был председателем подготовительной комиссии по разработке вопроса о границе с Китаем на реке Аргунь, участвовал в переговорах с китайскими властями о проведении границы, временно командовал полком.
Жданов принял участие в Русско-японской и Первой мировой войнах, проявил себя
