и принятый для исполнения план боя того же 21 декабря; за содействие мне по управлению частями дивизии во время самого боя, давшего богатые трофеи, прорыв сильно укрепленных позиций противника и овладение выгодным тактическим положением, — х о д ат а й с т в у ю о награждении генерал-майора Жданова, — особенно как раненого 2[-го] класса, работавшего при самых трудных обстоятельствах, — орденом Св. Станислава 1-й степени с мечами. Командующий 65[-й] пех[отной] дивизией генерал-майор [Д. П.] Троцкий. “24” февраля 1917 г.»[1578].
По аттестации, данной Жданову 10 октября 1917 г. командиром XXXVII армейского корпуса Генштаба генерал-лейтенантом М.А. Сулькевичем, он «за 2-хмесячное командование 121-й дивизией проявил себя энергичным, знающим начальником. Подвижной, часто посещает войска в окопах, давая дельные указания, в чем убедился лично, обходя с ним боевые участки дивизии. Совместная работа с войсковыми организациями налажена. Хороший. По недавнему принятию дивизии нуждается еще в практике командования и подлежит оставлению в занимаемой должности»[1579].
Если верить показаниям Жданова, на службе у красных он оказался случайно, причем при драматических обстоятельствах. С приходом к власти большевиков Жданов подал рапорт об отставке, но корпусной и дивизионный комитеты рапорта не приняли[1580]. Пришлось дослуживать до демобилизации. Будучи начальником 121-й пехотной дивизии, он 22 февраля 1918 г. попал в плен к немцам при отступлении под городом Люцином Витебской губернии. В условиях стремительного немецкого наступления тогда нередко происходили пленения представителей высшего командного состава утратившей боеспособность русской армии.
Для характеристики положения вещей в те дни показательна телеграмма временно исполняющего должность начальника штаба Минского военного округа бывшего полковника Н.В. Соллогуба штабу армий Западного фронта от 21 февраля 1918 г.: «Ввиду приближения к г[ороду] Минску германских частей, перерыва связи со Ставкою и со всеми штармами, невозможности восстановить связь и невозможности при создавшихся условиях эвакуировать управления штаба фронта в тыл, приказываю теперь же прекратить все занятия во всех управлениях штаба фронта и всем служащим при первой же возможности одиночным порядком выехать из Минска, имея сборным пунктом г[ород] Москву. Всех служащих штаба фронта считать уволенными от военной службы и продолжающими работу в штабе на условиях вольнонаемного труда, с выплатой им содержания по полученному в январе с.г. размеру. Прекращая работу штаба фронта, считаю своим долгом от лица службы благодарить всех чинов штаба за отличную и самоотверженную работу, особенно за последние три месяца»[1581].
По собственному признанию Жданова перед белыми, в апреле 1918 г. (а на самом деле, возможно, ранее) Жданов совершил удачный побег из плена (из Белостока). Однако в то время находиться на своей территории, по которой бродили никому не подчинявшиеся вооруженные солдатские банды, бывшему генералу было рискованнее, чем на вражеской. Сколько офицеров в то время стали жертвами самосудов и бандитизма, в точности неизвестно.
По версии Жданова, при бегстве из плена он был захвачен «бандой», как называл это формирование на следствии сам генерал, А.И. Ремнева под Севском (в изложении Жданова это было весомым аргументом в пользу того, что он не ехал к большевикам). Однако, как удалось установить по другим источникам, попаданию к красным предшествовал эпизод, о котором Жданов умолчал перед следствием белых. Об этом стало известно благодаря двум любопытным документам. Так, генерал фигурировал (как украинец, мало знающий украинский язык) в составленном к 24 мая 1918 г. списке офицеров Генштаба до полковников включительно, которые еще не назначены на должности в украинской армии[1582]. Кроме того, он значился как генеральный хорунжий в общем списке офицеров Генштаба Украинской державы по данным к 21 ноября 1918 г. В списке было по-прежнему указано, что он мало знает украинский язык, но является украинцем. Указано, что генерал знал французский и немецкий языки и проживал в Изяславе в доме Ждановой, при этом занимал пост командира бригады 13-й дивизии (бывшая 42-я пехотная дивизия русской армии, дислоцировалась в Харькове и Изюме)[1583]. Эти данные были зарегистрированы 12 мая 1918 г. Сопоставление двух списков демонстрирует идентичность данных о генерале, однако в первом списке указано, что данные представлены по состоянию не на 12 мая, а на 12 апреля 1918 г. Вторая дата, в отличие от первой, вполне укладывается в логику событий. Скорее всего, генерал бежал из плена, но не к красным, а на малую Родину в город Изяслав Волынской губернии, где он родился. Здесь Жданов, по всей видимости, номинально поступил на украинскую службу и получил назначение в дивизию, располагавшуюся далеко от его родных мест. Поехал ли он к месту назначения, неизвестно. Известно лишь, что затем Жданов занимал пост помощника начальника 13-й пехотной дивизии[1584]. Имеются сведения об увольнении его с этой должности приказом военного министра от 12 ноября 1918 г. как не явившегося к месту службы[1585]. По всей видимости, генерал лишь числился на этом посту.
Наличие «украинского» эпизода в биографии Жданова свидетельствует о том, что под Севском он оказался не по пути из плена. Возможно, отправиться в Россию его толкнули германская оккупация Украины в апреле 1918 г. и опасения, что немцы припомнят ему недавний побег. В показаниях осени 1919 г. Жданов отмечал плохое отношение украинцев к великороссам как причину того, что он не бежал на Украину из РККА в мае-июне 1918 г.[1586] Еще одной причиной был неусыпный контроль комиссара, который, если верить тому, что Жданов рассказывал белым, жил и ездил с ним в одном вагоне. Наконец, на демаркационной линии Жданова знали в лицо, а вернуться к немцам, от которых он не так давно бежал, Жданов не мог.
Военный руководитель Западного участка отрядов завесы В.Н. Егорьев считал отряды Ремнева, к которому попал Жданов, разложившимися[1587]. Речь шла об одном из первых советских формирований, входивших в состав войск завесы. Возможно, поэтому генерал, попав к Ремневу, не только не пострадал (хотя, с его слов, бандиты собирались его повесить[1588]), но даже был отправлен к своему коллеге по Генштабу военруку Брянского района завесы бывшему генералу П.П. Сытину. Последний направил Жданова к Егорьеву, который взял Жданова на учет.
27 апреля 1918 г. Жданов получил назначение военруком Курского района и выезжал в Курск вечером 29 апреля из Алексина Сызрано-Вяземской железной дороги[1589]. Но, как оказалось, в Курск ранее был назначен другой генштабист — бывший полковник В.П. Глаголев. Тогда Егорьев доверил Жданову пост военного руководителя Оршанской группы (отряда) со штабом между Оршей и Смоленском на станции Красное в 40 верстах восточнее Орши. На этой станции в апреле 1918 г. Жданов повстречал свою будущую вторую супругу Александру Александровну (осенью
