интересное и оригинальное объяснение двухстепенности выборов древних афинских магистратов. Признание или отвержение предложенной автором гипотезы будет в значительной степени зависеть от авторитета, который тот или другой ученый признает за свидетельством Аристотеля“» (
Маклаков В. А. Воспоминания. С. 173).
274
См.: Маклаков В. А. Избрание жребием в Афинском государстве // Исследования по греческой истории. I. Избрание жребием в афинском государстве. В. Маклакова. II. Аристотель и Эфор. М. Гершензона. М.: Университетская типография, Страстной бульвар, 1894. С. 1–94.
275
Впоследствии В. А. Маклаков отмечал: «„Ученых записок“ университета, по-видимому, никто не читал, но я получил от типографии более сотни оттисков, которые по указаниям Виноградова рассылал различным профессорам и ученым. Работа не прошла незамеченной в мире специалистов, о ней появились статьи в разных журналах (например, профессора Мищенко), на которые, по совету Виноградова, а также и А. Н. Шварца, я тогда отвечал. Профессор Харьковского университета Бузескул выпустил свою книгу, если не ошибаюсь, двухтомную историю Греции, где, говоря об эпохе Солона, часто мою работу цитировал или упоминал о ней в примечаниях» (Маклаков В. А. Воспоминания. С. 173–174).
276
Н. П. Боголепов был назначен управляющим Министерством народного просвещения 12 февраля 1898 г.
277
Имеется в виду Мария Алексеевна Маклакова.
278
См.: Мищенко Ф. Г. Русские новости греческой историографии // Ученые записки Императорского Казанского университета. 1894. Кн. 5. С. 1–40.
279
См.: Бузескул В. П. «Афинская полития» Аристотеля как источник для истории государственного строя Афин до конца V в. Харьков, 1895. См. также: Бузескул В. П. Рецензия на книгу: Исследования по греческой истории. I. Маклаков В. Избрание жребием в Афинском государстве. II. Гершензон М. Аристотель и Эфор. М., 1894 // Филологическое обозрение. 1894. Т. 7. Отдел 2. С. 3–9.
280
Мне недавно удалось получить из Москвы оттиск этой работы и воочию убедиться, что это не миф.
281
«Историком» В. А. Маклаков называет А. А. Кизеветтера, который вспоминал: «В 1888 году я окончил университет, а в 1891 году разразился неурожай и голод, и общество встрепенулось. 1891 год явился решительною гранью в ходе общественных настроений. Начинавшиеся 1890-е годы обещали быть во многом непохожими на только что изжитое десятилетие». В главе 5 своих воспоминаний, под характерным названием «Оживление», А. А. Кизеветтер писал: «Эта двухлетняя „работа на голоде“, в которой приняли участие многочисленные добровольцы, повлекла за собой решительный поворот в общественных настроениях. Картины народного бедствия произвели на всех, кто „работал на голоде“, потрясающее впечатление и вызвали в обществе глубокое раздумье. Дело было не в том, что Россию постиг неурожай хлебов. То было стихийное бедствие, объясняемое атмосферическими условиями. Но почему неурожай обрек крестьянское население неурожайных местностей на голодную смерть? Почему деревня оказалась беззащитной перед лицом стихийного бедствия? Почему у нее не нашлось тех запасов, которые могли бы помочь ей пережить без особых страданий неурожайный год? Было совершенно очевидно, что ответа на эти вопросы нужно было искать уже не в атмосферических условиях, а в социально-политической обстановке. Становилось слишком ясным, что в этой социально-политической обстановке кроется какой-то глубокий порок, который никак нельзя было долее оставлять без внимания, не рискуя разорением крестьянского хозяйства, которое составляло фундамент всей экономической жизни страны. В чем же состоит основная болезнь русского государственного организма и как ее лечить? Вот вопросы, которые встали тогда перед общественным сознанием и к которым общественное внимание устремилось не во имя отвлеченно-теоретических интересов, а под давлением жгучей тревоги за дальнейшие судьбы родины. Ужасы голодного 1891 года предстали перед глазами общества как некий итог предшествующего периода контрреформ, когда правительственная власть вела политику, не отвечавшую насущным интересам и потребностям народной массы, а общество охладело к вопросам государственной жизни и заняло позицию равнодушного постороннего зрителя того, что совершается на государственной арене. Работа на голоде и вывела общество из этого временного столбняка. Новое настроение прежде всего выразилось в среде земских деятелей. В начале 1890-х годов в земских кругах обнаруживается значительное оживление и снова выдвигаются давнишние стремления к созданию представительного государственного строя» (Кизеветтер А. А. На рубеже двух столетий: воспоминания 1881–1914. М., 1997. С. 136, 139–140; впервые: Кизеветтер А. А. На рубеже двух столетий: воспоминания 1881–1914. Прага, 1929).
282
Подразумеваются следующие книги: Плеханов Г. В. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю. СПб., 1895; Струве П. Б. Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России. СПб., 1894.
283
Имеются в виду журналы «Новое слово», «Начало», «Мир Божий».
284
Ср.: «Наш „Союзный совет“ слишком демонстративно держался в общеполитических вопросах, то и дело обращаясь к студенчеству с прокламациями: то по поводу 19-го февраля, то — Татьянина дня, то по поводу недостаточно достойного поведения профессорской корпорации. Особенный шум возбудила бумажка „Совета“ по поводу обращения французского студенчества к русскому перед днями франко-русских торжеств. Мы напоминали французскому студенчеству о том времени, когда Франция и Париж светили всему миру, бросая вызов тиранам и угнетателям всех стран, и сопоставляли с этим жалкую нынешнюю эпоху заискивания и кокетничанья с русским самодержцем. Уже за одно это самое неблагосклонное внимание „недреманного ока“ было за нами обеспечено. Наши „легализаторы“, разумеется, видели в этой нашей деятельности помеху своим планам. Кое в каких землячествах уже начиналась исподволь агитация за выход из „Союза“. Была пущена в обращение даже мысль об упразднении „Союзного совета“. Приходилось „брать быка прямо за рога“. Союзный совет назначил большое собрание, по нескольку представителей от каждой студенческой организации, для обсуждения вопроса о „легализаторстве“. Приглашен был высказаться и сам Маклаков» (Чернов В. М. Записки социалиста-революционера. Берлин, 1922. С. 113–114).
285
Ср.: «Он говорил хорошо — плавно, выразительно, красиво, но без всякого entrain [увлечения (фр.)]. Он скорее объяснялся и оправдывался, чем пропагандировал свои идеи. Все выходило скромно и просто» (Там же. С. 114).
286
В декабре 1894 г. С. И. Мицкевич был арестован за печатание и распространение нелегальной литературы и заключен в Таганскую тюрьму в Москве. В феврале 1897 г. его приговорили к ссылке на пять лет в Колымский край.
287
Ср.: «Гладкое красноречие лидера „легализаторов“ нас не успокоило. Материальная основа взаимопомощи, заложенная в основу нашей организации и подкрепленная принципом земляческого товарищества, обеспечивала широту охвата студенческой массы. Присоединение к этому отстаиванья общими силами достоинства и прав студенчества естественно выдвигало самую деятельную и передовую его часть, его
