спрятать страх. «Слава Богу, моему старшему еще нет двенадцати, а то он мог бы оказаться здесь». Он не позволил себе думать о доме, да и едва ли бы ему это удалось при таком шквале пушечного огня.
Канонада вдруг оборвалась, и в относительной тишине оружейные выстрелы звучали по-странному приглушенно. Жан-Поль выждал несколько секунд, досчитал до десяти, набрал воздух в легкие и крикнул:
— Воины! Вперед за свободное государство!
Эхом откликнулись горы, заорали бюргеры и бросились вперед на гребень, где развевался английский флаг. На едином дыхании они навалились на измученных, страдающих от жажды ланкастерцев, и как только раздался первый выстрел, большинство англичан молча подняли руки вверх.
Они побросали ружья и так и стояли с поднятыми руками. Окружившие британцев ликующие бюргеры погнали их вниз по склону к холму Алоэ. Огромное скопление бюргеров и солдат рассыпалось по траншее длиной ярдов пятьсот.
— Быстро! — Жан-Поль перекрикивал шум. — Немедленно увести. — Он осознавал, что эта победа локального масштаба и захвачена где-то десятая часть армии. И все же раздавались крики:
— Ланкастерцы вам еще покажут!
— Где офицеры?
— Назад, если вы еще мужчины!
Он сделал все, чтобы разрушить их планы, и теперь надо было оповестить всех, пока не занята позиция внутри. Жан-Поль стал яростно сигнализировать бурам у склона, и сотни их бросились к нему с холма Алоэ. Еще пять минут, и победа будет полной.
— Будьте вы прокляты, сэр! Какого черта вы тут делаете?
Голос принадлежал кому-то из высших офицерских чинов. Жан-Поль повернул голову к пожилому высокому джентльмену, тонкие серые усы которого дрожали от гнева. Апоплексическое темно-красное лицо казалось совсем багровым от налета красной пыли.
— Я захватил ваших людей с поднятыми руками. — Жан-Поль с трудом подбирал слова из языка врага.
— Разрази меня гром, если это так. — Тяжело облокотившись на плечо худого невысокого мужчины, поддерживающего его, офицер шагнул вперед, погрозив пальцем Жан-Полю. — Окружения на холме не будет. Лучше по-хорошему уберите свой сброд из моей траншеи.
— Так они для вас сброд! — заорал Жан-Поль. Стоящие рядом с ними и буры, и бритты с интересом наблюдали за происходящим.
— Схватить и увести этих грязных ублюдков! — Жан-Поль повернулся к бюргерам, сопроводив слова выразительным жестом.
— Среди нас таких нет.
— Солдаты! Отступать и переформироваться в Девоншире. Поторопитесь! Идите! Идите! — Ачесон в упор посмотрел на генерала.
— Эй! — Жан-Поль поднял руку. — Это же мои… — Он подбирал слово. — Мои пленники.
— Сэр. — Ачесон выпрямился в полный рост и снизу вверх посмотрел на Жан-Поля. — Я даю вам пять минут на то, чтобы вы очистили траншею. Иначе я захвачу вас в плен. Всего хорошего! — И он захромал по траве прочь, но через несколько шагов обернулся, сложил руки на груди и стал ждать, когда истекут пять минут.
Горстка преданных солдат окружила полковника. Все это выглядело так жалко, что Жан-Поль чуть не расхохотался над этим тощим старым козлом. Все это действительно было очень смешно, если бы он с досадой не сознавал, что большинство его пленных спешили присоединиться к Ачесону.
Что же делать? Что?
— Остановите их! — внезапна крикнул Жан-Поль. — Держите их. Они ушли с поднятыми руками.
Неожиданно все изменилось. На горизонте перед Ачесоном и его окружением появилось несколько сотен фигур в форме цвета хаки. Три батальона подкрепления, посланные с предгорья сэром Чарльзом Уорреном, наконец-то явились. Ачесон взглянул через плечо и увидел, как они рвутся вперед. Его лицо, будто вырезанное из коричневого пергамента, еще больше осунулось.
— В штыки! — завопил он и вынул шпагу. — Горнист, труби атаку! В атаку, воины! В атаку!
Подпрыгивая и спотыкаясь, как аист со сломанной ногой, он повел своих бойцов. Позади него катилась волна сияющих штыков, чтобы обрушиться на траншею. Бюргеры Жан-Поля ненавидели обнаженную сталь. Их было пятьсот против двух тысяч. Ведь их пленники бежали в рядах противника. Они дрогнули, и их сдуло, как дым ветром.
Жан-Поль добрался до гребня и опустился у валуна, за которым скрывалось уже трое.
— Остановите их! Они идут сюда, — задыхаясь, произнес он.
Хотя волна англичан разбилась о риф невидимых им маузеров, хотя они отступили и их било шрапнелью, как плетью, Жан-Поль знал, что ему не удастся в этот день еще раз занять тот окоп.
Он чувствовал, что бюргеры пали духом, их преданные сердца находились уже у подножия горы, где хозяев ждали лошади. Шпионский холм был потерян. О! Англичане заплатили высокую цену, примерно тысячи полторы убитыми и ранеными, но они прорвали линию обороны. Он потерял Шпионский холм, и через эту брешь хлынет двадцатипятитысячная армия и отобьет Ледисмит, выбьет бюргеров из Наталя и загонит в Трансвааль. Они проиграли. Все кончено.
Джон Ачесон тщетно старался не замечать страшную боль в распухшей ноге, пытаясь перекричать нестройный хор раненых, которые просили воды. На пике воды не было. Он отвел взгляд от траншеи, где люди, падающие от усталости, оглохшие от грома снарядов, все еще косящих их ряды, лежали прямо на телах умерших и умирающих товарищей.
Он смотрел на солнце. Огромный кровавый диск время от времени закрывал облака. Через час будет темно. И Жан-Поль знал, что тогда все будет кончено. Послание, которое он держал в руках, подтверждало это, а устрашающие груды трупов, забившие окопы, служили доказательством. Он с трудом перечитал письмо и почувствовал головокружение.
«Если не можете продержаться, отступайте, куда сочтете нужным. Буллер».
А что может принести завтрашний день, если не повторение сегодняшнего кошмара? Они проиграли.
Жан-Поль закрыл глаза и прислонился спиной к валуну. Глазной нерв начал настойчиво пульсировать, он не мог остановить тик.
Глава 30
Сколько же осталось людей? Возможно, половина. Не знаю. Половина уехала, всю ночь он слышал стук копыт их лошадей, уносящихся вдаль, шум и треск фургонов и не мог удержать их.
