женитьба? Я замужем, и что? Мы оба получаем от этого удовольствие, и больше не о чем говорить. До следующего четверга!
– Но, Минакши…
– Не стой с открытым ртом, Билли. Ты становишься похож на рыбу. Я стараюсь вести себя разумно.
– Однако, Минакши…
– Я не могу задерживаться, чтобы обсуждать все это, – сказала она, нанося последние штрихи на лицо. – Мне надо возвращаться домой. Бедняга Арун будет гадать, что со мной случилось.
16.17
– Выключи свет, – сказала госпожа Рупа Мера Лате, когда та вышла из ванной. – Электричество не растет на деревьях.
Госпожа Рупа Мера была всерьез рассержена. Был канун Нового года, и, вместо того чтобы провести его, как полагается, с матерью, Лата, по примеру современной молодежи, ходила вместе с Аруном и Минакши по гостям. Госпожа Рупа Мера чувствовала, что до добра это не доведет.
– Амит тоже идет с вами? – допытывалась она у Минакши.
– Надеюсь, ма, – ответила Минакши. – И Куку с Гансом, если согласятся, – добавила она, чтобы успокоить госпожу Рупу Меру.
Но госпожу Рупу Меру трудно было обмануть.
– В таком случае пусть и Варун идет, – распорядилась она и проинструктировала младшего сына, как ему следует себя вести. – И не отлучайся с вечеринки ни на минуту, – строго приказала она ему.
Варуну такая перспектива совсем не улыбалась. Он рассчитывал встретить Новый год с Саджидом, Джейсоном, Далией и другими шамшистами и картежниками. Но взгляд госпожи Рупы Меры говорил, что она не потерпит никаких попыток увильнуть. Улучив минуту, когда она осталась с Варуном наедине, она добавила:
– Я не хочу, чтобы Лата оставалась одна. Твоему брату и Минакши я не доверяю.
– Но почему? – удивился Варун.
– Они будут вовсю развлекаться, и им будет не до Латы, – уклончиво ответила она.
– А мне что, нельзя развлекаться? – угрюмо спросил Варун.
– Нет. Речь идет о будущем твоей сестры. Что сказал бы отец?
При мысли о том, что сказал бы отец, Варун внутренне ощетинился, как часто бывало при разговоре с Аруном. Но он сразу же раскаялся в этом. «Я, наверное, недостойный сын», – подумал он виновато.
Госпожа Рупа Мера и костяк семейного будущего – Пран, Савита, Апарна и Ума – собирались встречать Новый год в Баллигандже со старшими членами семьи Чаттерджи, включая дедушку. С ними же оставались дома и Дипанкар с Тапаном. Это будет тихий семейный праздник, думала госпожа Рупа Мера, а не сумасшедшая беготня с места на место, как стало модно нынче. Менакши и Каколи вели себя фривольно, и это некрасиво в таком бедном городе, как Калькутта, – куда, кстати говоря, прибыл пандит Неру, чтобы говорить о партии Конгресс, борьбе за свободу и социализме. Госпожа Рупа Мера изложила все эти мысли Минакши.
Минакши пропела в ответ на мотив рождественской песенки «Остролистом разукрасьте…», которую в последнее время без удержу гоняли по радио:
– Год заканчивайте ярко,
Фа-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла!
Пусть всей жизни пол-огарка…
Фа-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла!
– Ты абсолютно безответственная девица, Минакши, скажу я тебе, – сказала госпожа Рупа Мера. – Как тебе не стыдно петь мне такие песенки?
Но госпожа Арун Мера была в таком хорошем настроении, что ворчание свекрови не могло его испортить. Совершенно неожиданно она поцеловала ее и поздравила с наступающим Новым годом. Подобные проявления чувств были редки у Минакши, и госпожа Рупа Мера приняла поцелуй с мрачной благосклонностью.
Арун, Минакши, Варун и Лата отправились развлекаться. Заскочив к нескольким знакомым, уже после одиннадцати часов они осели у Бишванатха Бхадури. Минакши еще при входе заметила затылок Билли.
– Билли! – проворковала она пробивающим гул толпы вибрато с другого конца комнаты.
Билли оглянулся, и лицо его вытянулось. Минакши же решительно пересекла комнату и, откровенно кокетничая, увела его от Ширин. Загнав Билли в угол, она сказала:
– Билли, в четверг я не могу. Только что позвонили «авантюристки», в четверг у них встреча по какому-то особому случаю.
– Надо же! Очень жаль, – произнес Билли с облегчением.
– Так что встретимся в среду.
– В среду я не могу! – запротестовал Билли. – И почему ты увела меня от друзей? – спохватился он. – Ширин начнет меня подозревать.
– Не начнет, – весело возразила Минакши. – Однако хорошо, что ты стоишь к ней спиной. Если бы она видела твое сердитое лицо, уж точно что-то заподозрила бы. Негодование тебе не идет. И вообще ничего не идет. Кроме наготы. Не красней, Билли, а то мне придется страстно поцеловать тебя за час до законного новогоднего поцелуя. Так, значит, в среду. Не увиливай от безответственных поступков.
Билли был сердит и расстроен, но ничего не мог поделать. У него был такой удрученный вид, что Минакши, пожалев его, сменила тему.
– Ты смотрел сегодняшнюю отборочную игру? – спросила она.
– Да. Как она тебе? – спросил Билли, взбодрившись при воспоминании. Индия выступила совсем неплохо. Выбила Англию на первых подачах, набрав 342 очка.
– И завтра пойдешь на матч? – спросила Минакши.
– Обязательно. Хочется посмотреть, как Хазар справится с их подачей. МКК[190] прислал средненькую команду, и Индия должна преподать им урок. Неплохое развлечение первого января.
– У Аруна есть несколько билетов, – сказала Минакши. – Я, наверное, тоже пойду.
– Ты же не интересуешься крикетом, – испугался Билли.
– Смотри, тебе какая-то женщина машет. Ты, часом, ни с кем больше не встречаешься?
– Минакши! – произнес Билли с таким возмущением, что она волей-неволей поверила ему.
– Я рада, что ты остаешься верен. Верен, изменяя. Или изменяешь, оставаясь верным. Ах нет, она машет мне. Отвести тебя обратно к Ширин?
– Да уж, пожалуйста, – глухо ответил он.
16.18
Варун и Лата в другом конце комнаты беседовали с доктором Илой Чаттопадхьяй. Доктор Ила Чаттопадхьяй любила беседовать с самыми разными людьми, и тот факт, что собеседники были молоды, не служил препятствием. В этом была одна из ее сильных сторон как преподавателя английского языка и литературы. Другой сильной стороной был ее сокрушительный интеллект. Она безапелляционно утверждала самые безумные идеи как в студенческой, так и в преподавательской среде. Студентов она уважала даже больше, чем коллег. Она полагала, что интеллектуально они чище и честнее.
Лата спрашивала себя, что Ила Чаттопадхьяй делает в этой компании. Тоже сопровождает кого-то и опекает? Если так, то она выполняла свои обязанности спустя рукава. В данный момент она была занята разговором с Варуном.
– Нет, Варун, не надо тебе на административную службу, – говорила она. – Это занятие для коричневых сахибов. Станешь таким же олухом, как твой брат.
– Но чем же мне заняться? – вопрошал Варун. – Я ни на что не гожусь..
– Напиши книгу! Стань рикшей! Живи, а не тушуйся, – возбужденно
