щелей полезли незнакомые проблемы, первые два месяца бизнес приносил одни убытки, требовал новых и новых вложений. Времени, с которым и раньше был постоянный напряг, не оставалось совершенно. Вадим Львович физически чувствовал как выдыхается. И в такое время она вздумала швыряться деньгами, как купчиха!
После этого вопиющего случая Птицын решил — хватит ходить вокруг да около, пора действовать. Информации о характере собраний в интересующем адресе в его распоряжении уже имелось достаточно. Калёнов без предварительных вызовов и повесток доставил к подполковнику старшину секты. Против ожиданий та ничуть не смутилась, оказавшись в кабинете главного сыщика города и района.
Затянувшуюся беседу нужно было закруглять, не потеряв лица, последнее веское слово требовалось оставить за собой.
Довод про деньги Вадим Львович, разумеется, привёл, заявив Эмме: «Это уголовно наказуемое мошенничество в чистом виде». Женщина за ответом в карман старомодного пальто не полезла, смиренно поведав, что добровольные даяния страждущим ни по церковным, ни по светским законам прегрешением не являются.
Птицын лишний раз убедился, что ему противостоит человек, юридически подкованный, понимающий, что при имеющемся раскладе ни один следователь не решится на возбуждение дела. Загвоздка крылась в невозможности доказать умысел на завладение чужим имуществом путем обмана. Внешне процедура выглядела благопристойно — его жена, будучи взрослой и дееспособной, добровольно распорядилась собственными денежными средствами.
Заверещал красный телефон без диска, напрямую соединенный с дежурной частью. Начальник КМ, не сводя глаз с сектантки, взял трубку.
— Товарищ подполковник, — бойко докладывал помдеж, — у нас убийство на «Рассвете». Мужчина, личность установлена, обнаружен в своей квартире с множественными ножевыми. Квартира типа притона.
— С лицом убийство? — от ответа на данный вопрос зависел объём предстоящей работы.
— Участковый задержал собутыльников убитого, но они — пока никакие. Связь отвратительная, половину не разобрал, что он наговорил. Вы поедете, товарищ подполковник?
Расположенный в десяти километрах от Острога микрорайон «Рассвет», жители которого при советской власти обслуживали вынесенное в район аккумуляторное производство электромеханического завода, давно превратился в отстойник для маргиналов, пропивших своё жильё в городе. Работы на «Рассвете» не было, социалка утухла, нормальные люди из микрорайона съехали, а оставшееся население безнадёжно деградировало и вымирало.
— Поеду, — повод прервать тягостный диалог подвернулся кстати. — Прокуратуру, судмедэксперта подняли?
— Андреич с городского обзванивает. — Сотрудники дежурной смены действовали параллельно.
Вадим Львович подчеркнуто неторопливо распутал витой провод, аккуратно возвратил трубку на рычаги.
— Эмма Перфильевна, — в его голосе заскрежетал легированный металл, — формулирую своё требование. Сделайте так, чтобы моя жена забыла о вашем существовании. Даю вам сутки. Как вы это сделаете, меня не волнует. Сумели запудрить ей мозги, сумейте снять ваши чары. Вам понятно?!
Женщина открыла рот явно с целью возразить, но подполковник врезал кулаком по столу так, что в пластмассовом стакане подпрыгнули карандаши. Важно было оставить последнее слово за собой.
— Хватит! Наслушался ваших бредней! Не сделаете по-моему, посажу! Слово офицера.
6
6 марта 2000 года. Понедельник.
19.00 час. — 19.30 час.
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…»
С утра девка талдычит одно и тоже, будто заведенная. Как только ей не надоест!
Клыч нажал на отбой, кинул телефон на стол, подумал и отодвинул подальше, от искуса схватиться за него через минуту.
Куда, куда этот кусок[189] запропастился?! Позавчера базарили, сказал, что всё в ёлочку, на понедельник забились пересечься. «Сменюсь с наряда, выйду в город без проблем», — так он посулил. Весёлый звонил, по игривости угадывалось — вмазанный. Может, просто забухал накануне праздника? Со всяким случается… Но раньше-то не подводил, наоборот, похвалялся, какой он обязательный мэн, потому что военный… Красивый, здоровенный, бляха-муха…
И без того не вышло надыбать всего обещанного Барону. Только один АК вместо двух прапор на своём складу помылил. С гранатами у него, вишь ли, вообще, не срослось. «Макарок», правда, пару умыкнул, как сговаривались. Зато натащил всякой херотени — биноклей, взрывпакетов, сигнальных ракет, прибор ночного видения… Клоун… В «Зарницу», что ли, играть собрался? Надо срочно то, что на руках, в Нижний переправлять, пока вор не подумал, что кентуха ему бороду клеит[190]. Срок поставки вышел ещё в прошлом месяце. Понятное дело, Клыч позвонил Барону, объяснил, что вышел этот, как его… форс-мажор, оборудование будет, но попозже. «Надеюсь на тебя, брателло, — причины задержки вора не колыхали. — Постарайся. Край как нужно железо». В его голосе Клыч услышал раздражение.
На месте законника любой бы насупился, свою-то часть договорённости он исполнил от и до, за отмазки не прятался. А развести рамсы с самим Дато Боржомским, чтобы пиковый с Клыча косяк снял — не два пальца об асфальт… Расклад-то был гнилой, со всех сторон вилы корячились…
Где ж ты шхеришься, Сёма? Сёмка с потешной фамилией Костогрыз, означающей на фене — плохой вор. Нынешняя блатная молодежь по фене не ботает, на своём языке куликает[191], на старых каторжан смотрит пренебрежительно… А зря…
…В военный городок соваться нельзя, спалишься. Тема склизкая, червонец по ней струганут при самом добром прокуроре. Хищение огнестрельного оружия группой лиц по предварительному сговору называется. И никого не пошлёшь жалом поводить, времена наступили стрёмные, кругом сучьи морды…
Клыч вспомнил новый головняк и будто солью на свежую рану сыпанул. Одно к одному, гадство… Темнила Вадик Кокошин молчал, посапывал в две дырки, а сегодня утром огорошил дурными вестями. Оказалось, ещё в январе мусора нагнули Вадика, выгребли в его риэлтерской конторе на Сергея Лазо документы до последней бумаженции. И вот уже полтора месяца к себе тягают, крутят на двух чертенят, что перед Новым годом дней несколько дохли[192] на хате Вадиковой, расквартированной в том же доме. А пацанам тем мусарня шьёт мокруху, Зябликова с Калининым на них вешают. От Вадика опера добиваются показаний на гражданина Калачёва В. Д., заряжают в лоб: «Скажи под протокол, что он мокрушников к тебе подселил — и будешь в шоколаде».
Как серпом по яйцам такая новость!
— Вадёк, родное сердце, чё ты таился столько времени? — авторитет пальцами постучал по черепу риэлтора, обмётанному редкими белёсыми волосьями, извлёк из пустопорожнего жбана гулкий звук.
Кокошин смотрел в ответ доверчиво, как даун, и пояснил, что попросил его один свой в доску человек не расстраивать Володю, обещал разрулить ситуевину с милицией.
— Да что же это за
