Вздохнув повторно, то ли для порядка, то ли от плохой игры, Вадим пробежался глазами по лицам скучающих путников. Вопросительно остановился на Олеге.
— И?!
Этот кратенький приёмчик с подковыркой «и?» всегда работал одинаково. Оппоненту как бы предлагалось вынести на обсуждение своё родное, с тем, чтобы выспрашивающий мог, якобы, сопоставить со своим исходным задуманным. Тут Зорин хитрил. Ничего-то у него не было.
— И?!
Головной оторвался от своих мыслей, сфокусировав взгляд на Вадиме. Скривил неопределённо губы.
— Ну, а что ещё… — Он усмехнулся. — Идти надо каяться. Сам посуди, Вадим! Я не могу так красиво излагать как ты, но постараюсь подвести мыслюху. Спускаться мы стали на авось: повезёт, не повезёт, так?! Причём, сами не исключали проигрыш на девяносто процентов. Знали ведь заранее, день крутиться по кругу. Не ты ли, Николаич, убедил нас в этом? Вот… И всё равно, попёрли! Моё предложение раскритиковали, ладно… А кто-нибудь подумал, что Холм, или как лучше… Хозяин! Нам выставляет условие! Пока, мол, не сделаете то-то и то-то, не спуститесь! Согласитесь: фраза, выброшенная из воздуха — это не просто так. Это подсказка, это ключ! «В поисках истины оглянись в свое прошлое» Можно ведь и так перевести: в поисках обратного пути, чтоб не клинило тебя, пошукай в себе чё есть плохого и очистись. На то, вот вам и алтарь с причиндалами. Что же сейчас, не смеётесь?
Он поглядел на сидящего рядом Климова, потом на Наташу, вернулся к Зорину.
— Может, я бью не в яблочко, а где-то рядом, но факт, что за нами… Есть какая-то делюга, явно! Пока не сделаем, пока не повернём рычажок куда надо, хрен там, куда спустимся! Так и будут, как собак на поводке держать! И в этом секрет, не иначе…
Головной прервался, силясь, наверное, найти слова потолковей, но эмоции перехлёстывали речь, и он махнул рукой.
— А-а! Короче, я сказал! Понимайте сами…
— Я согласен с Олегом. — Рассудительно молвил Ваня, кивая — Фраза не просто так. Что-то этакое сделать надо! Хозяин этой «медной горы» на что-то нас, позорный, подписывает. Возможно, и надо снять с себя пенку. А чё, убудет с нас, что ли? Каждый пусть зайдёт отдельно и поплачется в жилетку. Перед богом там, или кем…
— «Перед кем»! — Передразнила Наташа. — Скажи ещё перед дьяволом. Давай, договори! Что же он не побледнел, когда ты матерился?
— Согласен я. Только и молитва не помогла…
— Не спорьте! — Ровным тоном сказал Вадим. — Сдаётся мне… Здесь сила другого происхождения. Вне культового. Хотя, могу и ошибаться! А с Олегом согласен. Груз духовный снять надо! Тем более, волей-неволей мы к этому пришли.
— Я тоже не спорю, я согласна! — Заголосила Наталья. — Олежек молодец! Я и перед спуском с ним в душе была солидарна. А счас, вижу, что он прав! Просто не может быть не прав. Хоть я и грехов в себе не могу накопать толком, однако, скажу… Высшим сущностям это виднее. У меня характер кривой и вредный! Не мешало бы выправить…
Он полусмущённо улыбнулась и продолжила мысль:
— Даже по фильму, помните?! Главный герой в дне Сурка пока не изменился в лучшую сторону, у него ничего не получалось. А ещё я помню, наши тоже снимали кино по теме. Если кто видел, «Зеркало для героя» называется… Там сразу двое, из нашего времени перенеслись в сталинский послевоенный денёчек. И их там тоже колесило с повторами.
— Что-то не помню такой фильм. — Буркнул Ваня, но Наталья отмахнулась.
— Да это не важно! Мораль, что у американского фильма, что у нашего — одинаковая. Главный герои или герои, в итоге, делают нравственную переоценку и только после внутреннего самоочищения их возвращает на круги своя. Вот!
Зорин едва улыбнулся уголками губ.
— Занятная мысль и не лишена своей привлекательности.
Иван, напротив, улыбался широко, открыто.
— Наташенька! Фильмы снимают сценаристы и режиссеры.
— А ты представь, что ты и есть кино!
— Ну, мать, скажешь…
— А я с Натальей соглашусь! — Без тени иронии заявил Вадим. — Почему б не вообразить, что над нами есть режиссер? Написал сей скромник сценарий, но актёров решил не посвящать, не ставить в известность. Дабы пусть сами въедут и прокачают, что и как. Пусть догадаются, что им делать! Кинул за барьер фразочку-загадку и сидит себе, посмеивается. Кофеёчек пьёт в бокале.
— Во, гад!
— Согласен. Гад ещё тот. — Кивнул Вадим на экспрессивную вставочку Климова. — Но набить морду некому. Его как бы нет, и он как бы есть. Сюрреализм чистейшей воды!
Но это я утрирую… Образы рисую! Выставил, значит, нас режиссер перед фактом: это моё кино и играйте, мол, как я хочу! А как я хочу-у… Тут уж догадайтесь сами. Каждый раз при попытке удрать, говорит: «Стоп, ребята, не угадали!» и возвращает на съёмочную площадку.
Несмотря на игривый тон Вадима, никто не «прикололся» и даже не улыбнулся. Похоже, любую каверзу сейчас рассматривали без критических настроений. Вадим улыбнулся сам, пытаясь своим видом вернуть всем расположение духа, однако… Коллектив был склонен серьёзничать. Наташа даже вставила своё в продолжение Вадимовой тирады:
— Красиво и эпатажно! Я даже представила себе эдакого дутого индюка в роговых очках и трубкой в углу рта…
— Нервное лицо и ворчание по Станиславскому: «Не верю!» — Дополнил резюме Климов.
— Вот-вот…
Странно было видеть, улыбался только Вадим. Ребята говорили иронические вещи без тени намёка на ухмылку. Даже Ваня сейчас выговаривал хохму с непривычно постным лицом, а Люда, та вообще ушла в какие-то свои раздумья. Олег хмурил бровь и, Вадим… Решил прервать метафорические изыски.
— Ладненько! Поговорили и, будя… Выношу на реализацию Олежкин проект! Ничего, что я присвоил идее твоё имя?
Головной равнодушно пожал плечом и, Вадим продолжил:
— К часовне пойдём с утра, по холодку. Сейчас… Отдыхать! Палатки бросим тут же, недальче от места, где кострище палим. Ща, найдём местечко, где поровнее…
— Николаич, а может, там же… У часовни? Там поляна ровнёхонькая. Без колдобин.
— Ровнёхонькая?! Согласен! Только что-то устал я от приключений. Хочется охолонуться от всего этого, чтоб не доставали загадки… Здесь вроде бы не искрит чудесами, а значит и якорь здесь приткнём. Или кто-то не наелся мороком?
Ответом послужило молчание. Судя, по приземлено усталым лицам, путники, вероятнее всего возжелали бы ванну и чашечку кофе в уютной квартирке. Не мудрено… Затянувшийся поход и калейдоскоп чудес, бьющий по мозгам ударными дозами, кого угодно вымотает до предела.
— Значит, единогласно! — Подвёл черту Зорин, поднимаясь. — План на вечер простой: кинуть палатки, наломать дровишек и… Дожариваем мясо, пока оно не стало пахнуть! Вкусный ужин и дивный вечер… Моемся, чистимся, в общем, личное время… Олег! Ваня!
Зорин начальственно припечатал ладонью по плечу Головного.
— К вам, у меня отдельное ударение! Не рас-ки-сать! Мало того не раскисать, но и не давать это делать товарищам! Олег, ты в армии служил, значит должен понимать, что есть паника и брожение нездоровых мыслей. Так что… Отставить хмурые брови, вести себя достойно, как ни в чём ни бывало. Ванюша! Ты — индикатор настроения. Причём, общего настроения! Если уж ты потемнел лицом, значит всем остальным впору мылить верёвку. Понял, да?! Будь собой. Шути, юмори и доставай каламбурами! Объявляю ситуацию тестовой! Вроде как проверка на прочность… Как у альпинистов или военных разведчиков. Помните? «Если друг оказался вдруг…» Держаться общей спайкой вопреки всему! Вот такая будет директива… Что ещё? Пожалуй, всё! Вопросы?!
Не ожидая вопросов, он повернулся на сто восемьдсят градусов, вскидывая рюкзак. И услышал. Люсин голос.
— Вадим, подожди…
Почему-то этот оклик заставил сердце сжаться в необъяснимом тоскливом томлении. У Люси имелось, что сказать и это «что-то» перевешивало любые, какие есть, умозаключения.
— Что, Люся? — Вадим вновь опустил рюкзак. Он остро ощутил, что одёрнули его не просто так и не случайно. От Людмилы исходила мистическая пронзительность и началось это, кстати, сразу после «провального» прецедента. Странности девушки выпячивались краеостро, открыто напоказ, словно, ненароком, она зацепила нитку с «того» мира, и та тянулась теперь за ней неумолимо, неизбежным роком.
— У тебя есть что сказать?
— Да, есть! — Решительный тон сменился неуверенностью под взглядами друзей. Людмила помялась, попав в неуютный эпицентр внимания. — М-м-м… В общем… Я хотела признаться… Вчера я не всё вам сказала. Недостаточно полно. М-м-м… Не всё, одним словом!
— Да?! — Простецки вопросил Зорин, присаживаясь поудобней. Где-то в глубинах мозга сквозанула догадка. — Укрытая информация касалась чего-то личного, да?!
Люся живо закивала, с неприкрытой радостью. Вадим делал шаг навстречу, помогая ей развязывать отвердевший язык.
