и стакан воды.
— А никто, кроме вас, не прикасался к этому лекарству?
— Нет, — храбро огрызнулся загнанный в угол крысенок.
— И мисс Бэрроуби ела за ужином только то, что нам было сказано? Суп, рыбный пирог и торт?
— Да. — Безнадежное «да». Темные, мрачно горящие глаза, понимающие, что нет никакого выхода.
Пуаро похлопал ее по плечу.
— Не падайте духом, мадемуазель. Еще не все потеряно… возможно, вас ждет свобода… да, и состояние… спокойная, обеспеченная жизнь.
Она недоверчиво взглянула на него. Когда девушка вышла, Симс сказал Пуаро:
— Я не совсем понял, что вы говорили по телефону… что-то насчет друга этой девушки.
— Да, у нее есть один друг. Это я! — воскликнул Эркюль Пуаро и вышел из участка, прежде чем инспектор успел переварить эту информацию.
Мисс Лемон не заставила своего шефа ждать, придя в кафе «Грин Кэт» точно в назначенное время.
— Интересующая вас рыбная лавка находится на Хай-стрит, фамилия торговца — Радж, и вы были совершенно правы. Именно полторы дюжины. Я записала все, что он сказал. — Она протянула Пуаро записку.
Прочитав ее, он удовлетворенно проурчал что-то, словно поймавший мышку кот.
* * *
Эркюль Пуаро отправился в Роузбэнк. Он остановился в садике перед домом, и спину его согревали лучи заходящего солнца. Мэри Делафонтен вышла к нему.
— Месье Пуаро? — Ее голос звучал удивленно. — Вы вернулись?
— Да, я вернулся. — Он помедлил и затем добавил: — Когда я впервые пришел сюда, мадам, то мне вдруг вспомнилась одна детская песенка:
Госпожа Мэри,
Мы посмотрели,
Как все чудесно в вашем садочке.
Сердцевидки в ряд стоят,
Колокольчики звенят,
И юные барышни, как ангелочки.
Только в вашем саду нет раковин сердцевидок, не так ли, мадам? У вас есть устричные раковины. — Он показал рукой на край клумбы.
Он видел, что она вдруг замерла и стоит затаив дыхание. Ее глаза вопросительно смотрели на него.
Он кивнул:
— Да, мне все известно! Служанка приготовила обед, она и Катрина готовы присягнуть, что обед состоял из трех обычных блюд. Но только вам и вашему мужу известно, что вы купили полторы дюжины устриц — маленькое угощение. Так легко подсыпать стрихнин в устрицу. Один глоток… и все! Остаются только раковины, но их нельзя выкинуть в ведро. Служанка может заметить. И поэтому вы решили выложить ими клумбу. Но их оказалось недостаточно — бордюр не закончен. В итоге получилось плохо, нарушилась гармония с остальным очаровательным садом. Эти устричные раковины казались чуждым элементом… они мне сразу же не понравились.
Мэри Делафонтен с огорчением заметила:
— Я полагаю, вы догадались обо всем из письма. Я знала, что она послала письмо, но не знала, как много она вам рассказала.
Пуаро ответил уклончиво:
— Я знал, по крайней мере, то, что это было семейное дело. Если бы подозрение падало на Катрину, то она не стала бы так осторожничать. Я понял, что вы вместе с мужем по-своему распорядились ценными бумагами мисс Бэрроуби, намереваясь извлечь прибыль, и что она узнала…
Мэри Делафонтен кивнула.
— Мы понемногу занимались этим уже четыре года… время от времени. Я даже не представляла, что ей хватит ума выяснить это. А потом я узнала, что она обратилась к детективу, и обнаружила также, что она завещала свое состояние Катрине… этой жалкой маленькой твари!
— И поэтому вы решили подложить стрихнин в комнату Катрины? Я понял. Вы спасаете себя и мужа от того, что я могу обнаружить, и взваливаете на невинное дитя обвинение в убийстве. Неужели вам было совсем не жаль ее, мадам?
Делафонтен пожала плечами. Ее незабудковые глаза смотрели прямо на Пуаро. Он вспомнил совершенство ее игры в день его первого прихода и неуклюжие замечания ее мужа. Женщина незаурядная, но бесчеловечная.
— Кого я должна была жалеть? Эту несчастную маленькую доносчицу? — презрительно воскликнула она.
Эркюль Пуаро медленно заключил:
— Полагаю, мадам, вас интересуют в этой жизни только две вещи. Во-первых, ваш муж…
Он увидел, как задрожали ее губы.
— …во-вторых — ваш сад.
Пуаро оглянулся вокруг. Его взгляд, казалось, извинялся перед цветами за то, что он сделал и что собирался сделать.
Занавес. Последнее дело Пуаро
Глава 1
У кого из нас не щемило сердце при мысли, что мы бывали в этих краях прежде?
Все это уже было со мной когда-то…
Почему эти слова всегда так трогают?
Вот какой вопрос задавал я себе, глядя из окна поезда на плоский эссекский ландшафт.
Сколько же лет прошло с тех пор, как я ехал туда же? Как забавно: тогда мне казалось, что все лучшее в жизни — позади! Я был ранен на той войне, которая навсегда останется для меня единственной войной, — хотя ее затмила вторая, куда более страшная.
В 1916 году молодому Артуру Гастингсу казалось, что он уже старый, обремененный опытом человек. Я тогда даже не подозревал, что жизнь для меня только начинается.
Я ехал в гости к своему старинному другу, Джону Кэвендишу, не ведая того, что там мне предстоит встретить человека, который окажет на меня большое влияние и определит всю мою дальнейшую жизнь. У его матери, которая недавно снова вышла замуж, было поместье под названием Стайлз. Я думал лишь о том, как приятно будет возобновить прежние знакомства, и мне в голову не приходило, что скоро я буду вовлечен в зловещие перипетии загадочного убийства.
Именно в Стайлз я познакомился с Эркюлем Пуаро, странным маленьким человеком, которого впервые увидел в Бельгии.
Я очень хорошо помню изумление, охватившее меня при виде экстравагантного господина с большими усами, который, прихрамывая, шел по деревенской улице.
Эркюль Пуаро! С того времени он стал моим самым дорогим другом, встреча с которым круто изменила мою жизнь. Когда мы вместе охотились за очередным убийцей, я встретил свою будущую жену, самую верную и прелестную спутницу, о какой мог бы мечтать мужчина.
Теперь моя жена лежит в аргентинской земле. Она ушла из жизни так, как могла бы себе пожелать сама — без длительных страданий, не изведав немощной старости, но оставив очень одиноким и безутешным своего супруга.
Ах! Если можно было бы вернуться назад и прожить жизнь заново! Если бы сейчас снова был тот день в 1916 году, когда я впервые ехал в Стайлз… Сколько перемен произошло с тех пор! Сколько знакомых лиц никогда больше не
