Все окаймлённые цепями дороги сбегались к центру. И там стояла башня удивительной формы, приданной ей строителями древности, которые отделали Кольцо Скальбурга; и всё же казалось, что она не создана искусством людей, но воздвиглась из костей земли в древних родовых муках гор. Это был пик на утёсе-острове, чёрный и неприступный: четыре мощных простенка из многогранных камней сходились в один, но у вершины обрывались зияющими рогами с острыми, как наконечник копья шпилями и гранями, подобными лезвию кинжала. Между ними оставалась узкая площадка с полом из полированных камней, расписанных странными знаками, стоя на которой, человек находился в пятистах футах над равниной. Это был Ортханк, цитадель Сарумана, название которого имело (по замыслу или случайно) двойное значение, ибо по-эльфийски слово ортханк означало Горный Клык, а на древнем наречии Герцогства — Коварная Мысль.
Силён и чуден был Скальбург, и долгое время был он также и прекрасен, и здесь жили властелины — вассалы Гондора на западе, и мудрецы, наблюдавшие за звёздами. Но Саруман постепенно приспособил его для своих изменившихся целей и улучшил, как ему казалось, ибо он был обманут. Ведь все эти ремёсла и хитрые приспособления, ради которых он оставил свою прежнюю мудрость и наивно мнил своим собственным изобретением, происходили из Мордора; так что сделанное им было лишь небольшой копией, детской моделью или рабским подражанием обширным укреплениям, арсеналам, тюрьмам и мощным горнилам Барат-дура, Чёрной Крепости, которая не страдала от соперничества, смеялась над лестью и выжидала своё время, кичась неизмеримой силой.
Такова, согласно молве, была твердыня Сарумана, потому что на живой памяти ристанийцев никто не входил в её ворота, за исключением, быть может, некоторых, подобных Злоречиву, которые посещали её тайно и никому не рассказывали о том, что видели.
Гэндальф подъехал к высокой чёрной колонне с Рукой, миновал её, и, как только он это сделал, всадники с удивлением увидели, что рука перестала быть белой. Она покрылась пятнами, подобными засохшей крови, и, вглядевшись внимательней, они обнаружили, что ногти её покраснели. Не обращая внимания на эти изменения, Гэндальф ускакал в туман, и они неохотно последовали за ним. Всё вокруг было, как после внезапного наводнения: широкие лужи воды тянулись по сторонам дороги, заполняя углубления, и тонкие струйки воды бежали между камнями.
Наконец Гэндальф остановился и поманил их к себе. Приблизившись, всадники увидели, что туман перед ними рассеялся и показался бледный солнечный свет. Миновал полдень. Они достигли ворот Скальбурга.
Но ворота валялись сброшенные и искорёженные на земле. А вокруг были растрескавшиеся или расколотые в щебень камни, сваленные в бесформенные кучи и разбросанные далеко по сторонам. Громадная арка всё ещё стояла, но теперь она открывалась в расщелину без крыши: туннель был разрушен, а в его боковых стенах, подобных утёсам, были пробиты громадные щели и бреши; башни были разбиты в пыль. Если бы океан поднялся в гневе и обрушился бурей на горы, он не смог бы причинить больших разрушений.
Круг за туннелем был залит водой, над которой поднимался пар: бурлящий котёл, в котором сбивались в кучи и плавали обломки балок и брусьев, ящики, бочонки и сломанные механизмы. Искорёженные и покосившиеся колонны возносили свои расколотые стволы над водой, но все дороги были затоплены. Далеко впереди, полускрытый клубящимися облаками, возвышался, словно остров, скалистый утёс. Башня Ортханка стола несломленная штормом, всё ещё тёмная и высокая. Бледные воды плескались у её ног.
Герцог и его отряд безмолвно сидели на лошадях, дивясь чуду и осознавая, что мощь Сарумана была сокрушена, но кем, они не могли понять. Они снова посмотрели на проход под аркой и разрушенные ворота. Сбоку валялась большая груда валунов, и теперь они вдруг заметили, что на них привольно раскинулись две маленькие фигурки, одетые в серое и почти невидимые между камней. Рядом с ними стояли бутылки, кубки и тарелки, словно они только что хорошо подкрепились и теперь отдыхали после своих трудов. Один казался спящим, другой лежал, закинув ногу на ногу, с руками под головой, прислонившись спиной к обломку скалы, и выпускал изо рта длинные струи и маленькие колечки голубого дыма.
Некоторое время Теоден, Эомир и все их люди глазели на них в полном изумлении. Среди всего крушения и всех развалин Скальбурга это казалось им самым диковеннейшим из увиденного. Но прежде чем герцог смог заговорить, маленькая выдыхающая дым фигурка внезапно заметила их, молча сидящих в сёдлах на краю тумана. Она вскочила на ноги. Это оказался молодой мужчина, или очень похожий на него, но не более чем в полчеловека ростом. Голова его с каштановыми вьющимися волосами была непокрыта, но он был одет в свидетельствовавший о долгом пути плащ той же окраски и формы, в какие были одеты спутники Гэндальфа, когда они прискакали в Эдорас. Он очень низко поклонился, прижав руки к груди, а затем, будто бы и не замечая мага и его друзей, обратился к Эомиру и герцогу.
— Добро пожаловать в Скальбург, господа! — сказал он. — Мы охранники ворот. Меня зовут Мериардок, сын Сарадока, а моего товарища, который — увы! — побеждён усталостью, — тут он толкнул другого ногой, — зовут Перегрин, сын Паладина, из рода Кролов. Наша родина далеко на севере. Господин Саруман дома, но в настоящий момент он заперся вместе с неким Злоречивом, иначе он, без сомнения, поспешил бы сюда приветствовать таких почтенных гостей.
— Несомненно, поспешил бы! — рассмеялся Гэндальф. — Уж не Саруман ли приказал вам сторожить эти разбитые ворота и наблюдать за прибытием гостей, когда ваше внимание отвлекается от тарелки и бутылки?
— Нет, дорогой сэр, этот вопрос ускользнул от его внимания, — степенно ответил Мерри. — Он был очень занят. Приказ, данный нам, исходит от Древоборода, который взял на себя управление Скальбургом. Он велел мне надлежащим образом приветствовать герцога Ристании, что я и постарался исполнить как можно лучше.
— А как же своих товарищей? Как же Леголаса и меня? — взорвался Гимли, неспособный сдерживаться дольше. — Мошенники! Шерстолапые косматые бездельники! На прекрасную охоту вы заставили нас выйти! Две сотни лиг сквозь болота и лес, сражения и смерть за вами следом, чтобы обнаружить вас здесь бездельничающими, пирующими и… курящими! Курящими! Где вы раздобыли табак, разбойники?! Молот и клещи! Я буквально разрываюсь от гнева и радости, так что чудо будет, если я не лопну!
— Ты высказался вместо меня, Гимли, — рассмеялся Леголас. — Хотя я в первую очередь спросил бы, где они раздобыли вино.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
